Генрих Гацура - Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице] Страница 14

Он отложил газету и задумался. Что же ему сегодня делать, поужинать дома или принять предложение и провести вечер в компании своего старого приятели Отто в «Петерпилсе»? Последнее, конечно, сулило хоть какое-то развлечение для пожилого неженатого мужчины. Правда, на следующий день обычно…

В этот момент дверь открылась и в кабинет влетел помощник Гутманиса Ивар Блуме. Это был высокий молодой человек с длинной тонкой шеей и огромным кадыком.

— Господин следователь, убийство в доме Яншевского на улице Пелду! Машина у подъезда.

— Сколько раз я вам говорил, что надо обязательно стучать перед тем, как врываться в кабинет. — Гутманис сложил газету и поднял глаза на возбужденного молодого человека.

— Но убийство же!

— Не имеет значения, езжайте, я сейчас приду.

— Может, все же поедете на машине?

Следователь отрицательно покачал головой.

Молодой человек улыбнулся и вышел.

Гутманис запер сейф, выключил настольную лампу, надел висевший на спинке стула пиджак и подошел к зарешеченному окну.

В стоящую у подъезда полицейского участка машину сел Ивар Блуме с полицейскими. Следователь подождал, пока рассеются клубы дыма, затем надел пальто, котелок и, помахивая зонтом-тростью, вышел из здания. Пройдя несколько узеньких улочек и перейдя через небольшую площадь, он оказался на тенистой липовой аллее со множеством старинных ухоженных особняков. Большинство попадающихся навстречу прохожих здоровались с Гутманисом, и он в ответ слегка приподнимал свой головной убор.

 — Прошу вас, проходите. — Вента Калныня встретила полицейских в дверях и проводила их в гостиную.

Ивар Блуме с тросточкой на изгибе локтя на мгновение остановился в коридоре у зеркала и поправил свои усики. Он всегда старался выглядеть очень элегантным.

— Это вот здесь, — экономка показала на дверь кабинета.

— Всем стоять! — скомандовал полицейским помощник следователя, выхватил лупу и, приблизившись к дверям, стал рассматривать сломанный замок. — Понятно, все понятно.

— Он там, в кабинете.

— Ого! — молодой человек только сейчас заметил лежащий на полу труп. — Кто-нибудь сюда заходил?

— Нет, — ответила бледная экономка. Похоже, она все еще не могла прийти в себя.

Ивар вошел в кабинет.

— Вот это удар! Вся грудная клетка вскрыта. Похоже, убийца — физически сильный человек.

Он наклонился с лупой в руке над убитым, сделал шаг в сторону, чтобы не попасть своим модным ботинком в уже успевшую подсохнуть лужицу крови, и ударился обо что-то бедром. Раздался металлический щелчок.

Молодой человек замер, а затем медленно, не разгибаясь, повернул голову.

Над ним навис огромный, закованный в латы рыцарь.

Ивар медленно выпрямился, и на его лице появилась улыбка.

— У, черт, как напугала меня эта жестянка. — Он похлопал ладонью по рыцарским доспехам, а затем дотронулся до окровавленного меча. — Ах вот чем его убили, беднягу. Ты смотри, какой острый. Ну что ж, половина дела сделана, оружие убийства найдено, осталось найти убийцу.

Молодой человек вышел из кабинета и обратился к экономке:

— У вас есть в доме мужчины?

— Да, — та кивнула на стоящего с топором в руках Витолса.

— Минуточку, позвольте ваш топорик. — Ивар Блуме аккуратно, чтобы не испачкаться, взял рукой в светлой кожаной перчатке ржавый топор, осмотрел его в лупу, возвратил, а затем, щелкнув пальцами, показал на дворника.

Двое полицейских встали рядом с ничего не подозревающим Витолсом.

— Добрый день! — сказал вошедший в гостиную Карл Гутманис.

— Здравствуйте, — приветствовала его экономка.

Горничная и кухарка сделали книксен.

— Прошу вас, господин следователь, вот сюда, — молодой человек показал на дверь.

Гутманис постоял у трупа, а затем медленно обошел кабинет. Осмотр он начал с огромных напольных часов с необычайно массивным корпусом, украшенным бронзой и интарсией. Следователь открыл дверцу. Внутри висели три большие гири и раскачивающийся маятник. Сверил время со своим карманным хронометром. Все правильно, двадцать пять минут одиннадцатого.

Два окна. Бронзовые защелки. Гутманис подергал их. Закрыто. Картины. В основном — батальные сцены.

Большой кабинет с витыми ножками, внутри старинные книги в тисненных золотом кожаных переплетах.

Антикварный диван, резной письменный стол, кресло со львами на подлокотниках, стулья, еще одно кресло.

Вся стена завешена старинным оружием: мечами, саблями, пиками, алебардами, кинжалами.

Дверь в гостиную.

Следователь остановился у доспехов.

Молодой человек постучал по ним тросточкой и сказал:

— Обычный декоративный рыцарь. Их тысячами делали в конце прошлого века для коллекционеров. Даже в нашем театре такие есть.

Гутманис взял стул, влез на него и попытался снять шлем или хотя бы приподнять забрало, но это ему не удалось.

— Я же говорю, обычная подделка девятнадцатого века.

Следователь вытащил лупу и, стоя на столе, начал внимательно осматривать покрытые тончайшей резьбой доспехи.

— На шлеме есть клеймо мастера: латинское «Г», перекрещенные кинжалы и даже год есть — 1547-й.

— Это все подделка, на мече точно такое же клеймо. Кстати, им воспользовался убийца, — сказал молодой человек, вытаскивая из нагрудного кармана небольшую сигару.

Гутманис слез со стула и аккуратно, стараясь не оставить своих отпечатков, вынул из металлических перчаток рыцаря меч.

— Осторожно, он очень острый.

— Ивар, сколько раз я вас просил, чтобы вы не курили в моем присутствии, и без вас из-за этих машин скоро будет нечем дышать. — Следователь поставил меч на место и подошел к небольшой подставке с бюстом Ницше.

Рядом с бюстом немецкого философа, автора сочинения «Так говорил Заратустра», стояла масленка.

— Да, совсем забыл вам сообщить, — молодой человек нехотя загасил сигару и положил ее в задний карман брюк. — Я не только обнаружил оружие убийства, но и арестовал убийцу.

— Да? Ну и где же он? — спросил Гутманис, ставя на место масленку.

Ивар прошел в гостиную и показал тростью на стоявшего между полицейскими дворника.

— Вот он.

Ничего не понимающий Витолс открыл от удивления рот и еще сильней прижал к груди топор.

— Все очень просто, — сказал молодой человек, останавливаясь у зеркала и вновь поправляя свои маленькие усики. — Этот человек проник в дом, убил мечом господина Яншевского, а затем, этим оружием, — трость уткнулась в топор, — он взломал дверь и вышел из кабинета.

— Ну, во-первых, зачем ему надо было ломать дверь, когда ключ торчал изнутри? А во-вторых, она была взломана из гостиной.

— Извините, — к сыщикам подошла экономка. — Это я приказала дворнику взломать дверь.

Следователь, улыбнувшись, посмотрел на молодого человека. Тот закашлялся в кулак и отвернулся.

— Мы можем осмотреть дом? — спросил Гутманис у Венты Калныни.

— Да, пожалуйста.

Закончив осмотр, он сказал:

— Ивар, не забудьте отпустить дворника, — а затем подошел к стоящей вдоль стены прислуге. — Я жду вас всех в двенадцать часов у себя в полиции, на улице Рожу, 23.

Горничная, кухарка и дворник, окруженные полицейскими, закивали головами.

— А вас, — повернулся к экономке следователь, — я тоже жду, но только в два часа.

В коридоре сыщики посторонились, пропуская вперед полицейских с носилками.

— Странное убийство в закрытой комнате, — сказал молодой человек, когда они вышли на улицу. — Может, из кабинета есть потайной ход? Да, но почему вы не допросили их на месте, по горячим следам, а вызвали в полицию?

— Ну, здесь они бы не стали отвечать так правдиво, как там. Пройдя мимо стоящего в дверях вооруженного полицейского, человек начинает понимать, что полиция — серьезное заведение и отсюда можно и не выйти, если правдиво не отвечать на все вопросы.

— Может, на машине?

Гутманис отрицательно покачал толовой и пошел, помахивая зонтиком.

Ивар Блуме улыбнулся, хлопнула дверца, и автомобиль, окутавшись дымом, сорвался с места.

В коридоре полиции, по которому постоянно сновали посетители, слуги господина Яншевского явно чувствовали себя не в своей тарелке. Кухарка и горничная в лучших своих нарядах примостились на краешке стоящей у стены скамейки. При появлении каждого полицейского в форме они зачем-то вскакивали и садились только тогда, когда он проходил. Дворник в черном пиджаке с очень короткими рукавами, из которых торчали его огромные ручищи, без конца ерзал на табурете. Он никак не мог найти себе места, возможно, все еще находясь под впечатлением своего кратковременного ареста.

Круглые часы на стене пробили двенадцать.

Дверь открылась, и в коридор вышел следователь.