Фридрих Незнанский - Кандидат на убийство Страница 14

— Лиза, помоги убрать со стола, — бросил Варганов дочери.

Она кивнула в ответ. Модест Казимирович направился в сторону холла.

— Вы, Штоль, гулять, что ль? — окликнул старика Виталий Викторович.

Врач, не оборачиваясь, покивал и скрылся из виду. Варганов и Гордеев поднялись на второй этаж, в бильярдную. Здесь находился огромный двенадцатифутовый стол темного дерева, над ним висела длинная, похожая на крышку гроба, лампа. Хозяин зажег ее. Стол осветился, и в сумерках бильярдной стали немного ярче видны желтые шары на специальной полке и несколько полосатых киев на круглой пирамиде.

Варганов подошел к окну и, раскрыв его настежь, жестом подозвал к себе Гордеева:

— Подышите морозом. Вино — напиток юга. Наш холод быстро с ним справляется.

Гордеев прислонился к стене у окна. Варганов сейчас не казался таким веселым, каким был во время застолья. Он задумчиво смотрел в быстро густеющие сумерки.

— Хороший у вас бильярд, — нарушил молчание Гордеев.

— Что? Бильярд? — Да, неплохой. Этому столу полста с лишним лет. Его вывезли во времена гонений на бильярд из парка Горького. Там знаменитый зал был, где Жеглов с Копченым играли, помните?

— Да. Это значит, народу играть запретили, а сами столы по дачам растащили?

— Как обычно. — Варганов начал выкладывать шары на стол. — Мне сторож местный про это рассказал. Стол-то ко мне по наследству перешел, вместе с домом. Ну и я, конечно, его тоже оставил. Тем более таких столов сейчас не делают. Сейчас все больше столы для американского пула приобретают. А это наш, настоящий классический русский бильярд.

— Да, в пул играть легче, — заметил Гордеев, — там лузы шире и шары меньше.

— Точно. Зато мастерство игрока можно обнаружить только на русском столе. Тут сразу видно, кто чего стоит, — убежденно отозвался Варганов.

«Уж не для этого ли он меня сюда пригласил, — подумал Гордеев, — чтобы проверить, чего я стою? Не для того только, наверное, чтобы извиниться и поблагодарить за дочь…»

Гордеев почувствовал, что зябнет. К тому же хмель практически выветрился. Юрий прикрыл окно и принялся помогать хозяину собирать шары для игры.

— Вы мне оказали огромную услугу, Юрий Петрович, — сказал хозяин, выравнивая шары треугольником. — Вам, кажется, удалось отвадить Степана от Лизы.

— Да я, в общем-то, не ставил такой задачи, — отозвался Гордеев, — это произошло случайно. Не привык, знаете ли, молчать в ответ на подколы юнцов.

— Ну и правильно. Я рад, что так случилось. Думаю, теперь с ней будет меньше проблем. У нее не слишком много друзей, да и те остались в Питере. А этот хлыщ взялся ввести ее в московскую, как они говорят, тусовку. Чем это порой заканчивается, вы видели. Разбивайте!

— Не думаю, что это надолго. — Гордеев сильным ударом развалил пирамиду. — Завтра он протрезвеет и явится к ней как ни в чем не бывало.

— Ну Лиза все-таки не ребенок. Сама, наверное, поняла, с кем имеет дело. Он что, действительно видел все это безобразие и не вмешался? — Варганов прицелился и несильным ударом послал шар точно в среднюю лузу.

— Сидел у барной стойки. Я бы и не вспомнил, если бы он так не разозлил меня. — Гордеев восстановил равновесие сил, загнав два шара в лузы.

— Неплохо, неплохо… — Варганов ходил вокруг стола, приседая и прицеливаясь для удара. — Я бы мог приставить к дочери охрану. Но не хочется обижать ее недоверием. И потом, это на самом деле не очень Приятно — находиться под колпаком. Третий от борта в лузу!

Он ударил и аккуратно положил шар в дальнюю лузу, которая на этом столе казалась в прямом смысле этого слова далекой. Гордеев подивился присутствию духа этого человека, который тщательно скрывал ото всех гнетущие мысли.

— А вы и вправду что-то знаете о делах Колобова? — На этот раз хозяин промахнулся и подставил Гордееву шар.

— Подарков не берем. — Юрий стоял, обдумывая сложный удар. — Кто же в нашей стране не знает в подробностях всех дел Колобова? У нас все всё про всех знают. Только это совершенно никому не вредит.

— И про меня тоже все знают… Вот на всю страну взяточником ославили.

Гордеев с сожалением развел руками:

— Простите, я не слишком интересовался вашим делом.

— Я не брал никаких денег, поверьте. — Варганов говорил, будто оправдываясь. Гордееву стало неловко от его тона.

— Я верю, потому что вижу вас вот так, близко, лицом к лицу, — успокоил его Гордеев. — Но для большинства вы просто еще один нечистый на руку чиновник. Понимаете?

Варганов кивнул.

— К этому привыкли, — продолжал адвокат. — И, к сожалению, скорее поверят в то, что вы берете взятки, чем в то, что вы не виноваты. Уж слишком мало осталось честных людей среди нашего родного чиновничества. Это скорее исключение, чем правило…

— То есть, вы думаете, мне уже не отмыться? — Варганов тяжело опирался на кий.

— Повторяю, я не интересовался подробностями. Поэтому ничего сказать не могу. Но одно дело — судебный процесс… — Гордеев быстрым и резким ударом положил свой шар, подождал, когда шары встанут, и сделал еще один, на этот раз неудачный, — и совсем другое — шумиха, которую подняли средства массовой информации.

— Я вас не слишком понимаю, — признался Варганов.

— Вы уверены, что все, о чем говорят журналисты, — правда?

— Совершенно уверен, что большая часть того, что пишут об этом деле, — абсолютная ложь, — пожал плечами Варганов.

— Правильно. И.поэтому запросто можно подать в суд на СМИ, на журналистов. На того же продажного журналюгу Баилова. Пусть отвечают за свои слова. — Гордееву было искренне жаль этого действительно честного, как ему казалось, человека.

— Я обязательно это сделаю. Как только выиграю этот процесс.

— Вы можете быть уверены в результате. Ройтман очень хороший адвокат.

— Откуда вы знаете о Ройтмане? — удивленно поднял брови Варганов.

— Слухами земля полнится, — усмехнулся Гордеев.

Снаружи донесся шум подъехавших к дому машин. Варганов подошел к окну:

— Это ко мне. Рыцари плаща и кинжала, как всегда, являются в ночи.

Несмотря на витиеватость фразы, Гордеев понял, что приехала следственная группа ФСБ. Юрий положил кий на стол.

— Ничего, подождут. Доиграем партию, — неожиданно зло произнес Виталий Викторович.

Они продолжили игру. Однако Варганов заметно нервничал, и Гордеев без труда обыграл его.

— Ну что ж, было очень приятно с вами пообщаться. Я распорядился насчет машины. — Виталий Викторович пожимал гостю руку и улыбался, но Гордеев видел, что мысленно Варганов уже не с ним. — Вас отвезут домой. Еще раз простите, и огромное спасибо за Лизу.

— Огромное пожалуйста. — Адвокат улыбнулся в ответ и направился к лестнице. Проходя мимо двери в кабинет, он увидел внутри двоих мужчин, неподвижно сидящих в кресле. С одним из них он встретился взглядом и торопливо миновал дверной проем.

«Посмотрит — рублем подарит». Гордеев передернул плечами как от озноба, спускаясь по лестнице.

— Вам холодно? — услышал Гордеев голос Лизы и обернулся.

Она стояла в проеме двери, ведущей в гостиную. За ее спиной горел камин, бросая живые блики на цветные стекла двустворчатой двери.

— Нет. На меня скорее холодно посмотрели, — пошутил Юрий Петрович.

Лиза указала глазами наверх. Адвокат, улыбаясь, кивнул.

— Не хотите немного погреться у огня? — спросила Лиза.

— С удовольствием, — кивнул адвокат.

Они вошли в темную гостиную и уютно устроились в креслах возле камина.

— Отец уже извинился перед вами за меня. Но я должна сама…

— Не стоит, — беспечно махнул рукой адвокат.

— Простите, мы уже, наверное, надоели вам своими извинениями?

— Признаться, несколько удивили. Редкая деликатность для людей нашего времени, да еще занимающих такое положение в обществе.

— Да… Положение в обществе, — улыбнулась Лиза. — Папа считает, что высокое положение скорее обязывает, чем дает права.

— Редкая и даже опасная в нашей стране точка зрения. — Адвокат наклонился и кочергой поворошил дрова в камине. Огонь сделался ярче, поленья загудели. Юрий посмотрел на девушку. Она не сводила глаз с пламени, была задумчива и очень хороша в эту минуту.

— Сейчас папе трудно, — произнесла она как бы сама себе. — А я только прибавляю ему забот, вместо того, чтобы помогать.

— Ну чем же вы можете ему помочь?

— Хотя бы научиться не мешать? — усмехнулась Лиза.

— Я не это хотел сказать, — покачал головой Гордеев.

— Теперь я твердо решила — отныне буду вести себя иначе. Со светской жизнью покончено.

— Совсем-совсем? То есть теперь я не смогу рассчитывать на встречу в каком-нибудь ночном клубе или ресторане? — улыбнулся Гордеев.

— Только если сами пригласите меня туда. Напиваться не буду, честное октябрятское!