Элла Никольская - Требуется наследник Страница 14

У Лизы возникло сразу два вопроса:

- Так ты не знал, что я в этом доме теперь обитаю? То есть, не я, а мама...

- Ни сном, ни духом. Мне прохожий дорогу указал, я же говорил. За бутылку.

- А чего же он искал все-таки, этот псих? Он-то знал, что клада никакого нет.

...Вот все и разъяснилось. И оказалось просто, проще некуда: случайно попалось на глаза Акиму Кулькину, незадачливому эмигранту (он и правда в Америке пожил, только не прижился) объявление в газете: "Инюрколлегия разыскивает потомков или любых родственников Мансветовой Зинаиды, скончавшейся в Берне, Швейцария, в таком-то совсем недавнем году. Разыскиваемые предположительно после 1917 года проживали в Москве или в подмосковном поселке Малаховка...

Фамилию эту - Мансветовы - он отлично помнил, она не раз упоминалась в старых письмах, в которых некие жених и невеста выясняли отношения. Письма эти - прочитав не до конца - чего там интересного? - любознательный юнец бросал в общую кучу, одно только спрятал в шкатулку - там на конверте марка красовалась заграничная, остальные послания, как ему сейчас помнится, вовсе были без конвертов и, стало быть, хранения не заслуживали... Да, еще открытку старую взял на память - там солдаты были изображены: русский молодец, а на штыке у него дохлый немец, противный такой...

- Но сообразить-то он мог, что Сергей Мансветов - первый муж бабкиной сестры - ему не родственник?

- Смекнул, конечно,. Надеялся, что двоюродная сестрица Галина Петровна с ним поделится, помощь собирался предложить в установлении родства. В общем, он хотел договориться. Но мы с ним в этой "Заре" получше придумали. Он выдает себя за прямого наследника, а я улаживаю все в инюрколлегии.

- Мелкие жулики, ты и он, - сказала прямолинейная Лиза, забыв о дипломатии.

- Да брось, Лизок, - это шутка была, - спохватился Гриша, - Вдруг получится...

И больше они к этому не возвращались, Гриша рисовал радужные картины их предстоящей совместной жизни, а она слушала и думала...

И до сих пор думает, лежа рядом с Пашей.

...Григорий достал из кармана и протянул Лизе американский паспорт:

- У меня остался. Я же его в своей квартире поселил, в Бибереве. Мистер Иоахим Калкин, царствие ему небесное.

Между радужно разрисованными страницами - затертая газетная вырезка: "Инюрколлегия разыскивает..."

Загубили беднягу эти несколько набранных самым мелким шрифтом строк. Ну жил бы - мало ли на свете неудачников. И ничего, не процветают, но существуют себе, как все. А тут поманило чужое добро - и чем все кончилось!

...Стараясь не разбудить Павла, Лиза осторожно повернулась, легла на спину и стала думать дальше. Бог с ним, с этим кладоискателем, тут самой бы ошибку не совершить. Павел, Григорий... Не одного из двух мужиков приходится выбирать, а всю оставшуюся жизнь. С Пашей - работа до пенсии, захламленная квартира, ремонт дачи - это когда деньги появятся. Сначала бы машину купить, иномарку подержанную. Еще бы неплохо пожениться - что-то об этом разговора нет...

Текут неспешные, невнятные мысли, и мимо проплывают Азорские острова, свой дом в Греции, беззаботность, веселье и свобода, которые только деньгами обеспечиваются. Путешествия куда угодно, дорогие магазины, может даже и бриллианты - первая малаховская красавица видела их только под стеклом в ювелирных... Гриша - солидный человек, основательный, красивой женой дорожить будет...

С другой стороны - скучно с ним, Господи прости. И с родственниками его придется общаться. Гриша родителей просто панически боится - это у них называется "очень уважает". Живет по их указке. А выдержит ли это Лиза? Вопрос. Нынешний свекор (пока не свекор!) с его ехидной вежливостью, конечно, не подарок, но они друг друга прекрасно понимают. Коньков вообще лапочка. Вот и вся семья, да еще портрет неизвестной дамы. В такую семью попасть не страшно. Мама, конечно, ни в какую Грецию не поедет, Малаховку свою не бросит...

Не отдавая себе отчета, что выбор практически сделан, Лиза напоследок еще помечтала о вилле на морском берегу, увидела себя на палубе гигантского белого многоэтажного теплохода и, совсем уже засыпая, свое многократное отражение в бесчисленных зеркалах: белое платье, открытые плечи, сверкает что-то на шее, на груди, на пальцах и еще в волосах... Ни слово, ни само понятие "любовь" в процессе выбора не участвовало, кто же в наши дни руководствуется подобной невесомой ерундой?

- Вот, значит, как оно было. А мы-то хлопочем, в исторические события погружаемся с головой, устанавливаем личности людей, которых след на земле давно простыл. Из небытия их возвращаем...

Коньков старательно скрывал досаду, делал хорошую мину при плохой игре, - Ну да никто не в накладе. Опростоволосился сыщик, взял ложный след. На старости лет не своим делом занялся - вот и получил "клад". Генеалогическое древо рисовал, дурень...

- А что с объявлением инюрколлегии делать будем? - спросил он, - Надо бы соседку известить...

- Схожу к ней в субботу, - равнодушно сказала Лиза, - Куда эта газетная вырезка задевалась, не видел, Паш? Может, у нее что получится, у клуши этой...

Лето пролетело, как одна копеечка. Дожди зарядили, дачные электрички опустели, о ремонте второй половины дома, слава Богу, и думать не надо разве что на будущий год, но до него еще дожить не мешает.

Однажды, во время одного из редких теперь визитов в Малаховку, Павел и Лиза наткнулись возле своей калитки на соседку: принарядилась, причесалась, волосы даже покрасила и сумочка через плечо. Уже не зачуханная здешняя тетка, а приличная немолодая дама, и тон вполне светский:

- Лизанька, голубушка, я вашей маме ключ оставила, она обещала за моим зоопарком присмотреть. По-соседски...

- Надолго едете? А то мама вечно все на себя взваливает. У нее все же работа, и дом, и здоровье не так уж.

- Ах полно! - воскликнула Галина Петровна и даже руками всплеснула, как чувствительная барышня, - Что мне там делать, в этой Франции! Вступлю в права наследства - адвокат уверяет, что эта процедура не затянется. Дом сестры Анюты поставлю на продажу - она, бедная, жила в полном одиночестве, ни родных, ни друзей... А мы тут без нее как горевали!

Дама высморкалась, утерла слезы. Горевали они, как же!

- Вы, Галина Петровна, денег оставили на кошачью еду? - сурово спросила Лиза. - А то у мамы лишних нет.

- А как же, а как же!

Ну другой человек - куда девалась вечная готовность поскандалить? Само терпение, сама любезность. В добрый путь, во Францию, в дом под Парижем, который нелюбимой сестре Анне достался от богатой барыни Мансветовой - значит, признала все же дочку единственного сына. Какие страсти кипели, ревность, обиды, страхи, утраты - все улеглось, утихло, в прах обратилось. Все умерли - только эта вот престарелая наследница, не скрывая радости, спешит получить от жизни свою долю счастья.

В доме Лизу с Павлом ожидал еще один сюрприз: накануне Славка-татарин, вечный курортник, в местную больницу угодил. После великого скандала на бытовой почве.

- Что тут удивительного? - пожал плечами Павел, - Впервой, что ли? Кто его отметелил - пасынок, небось? Олег?

- Ну, Олег, - нахмурилась Марья Фоминична, - Велел Славке компостную яму вырыть, а тот копнул в углу сада прямо по верху - и, на тебе, корзинка гнилая, а в ней серебро столовое, с вензелями. Ну как Варвара наша притащила ложку.

Вот куда летала хитрющая птица - в угол соседского двора. Спрятал-таки верный слуга купеческое добро, зарыл в саду около того флигеля, которого давно уже нет.

- Так за что же Славке-то досталось?

- Ему бы, дураку, все сразу Олегу отдать, а он на улицу пошел, с прохожими толковать. Ложка-вилка за бутылку и все дела. Как это у него присказка...

- И Олег проведал?

- Тут же, в тот же миг. Крику было!

Лиза посмотрела на мать подозрительно: с чего это ты разволновалась? Какое нам-то дело? Пусть себе дерутся.

- Видите ли, есть одно обстоятельство, - вмешался Юрий Анатольевич со своего дивана, - Вашей матушке Слава предложил одну вещицу - ну да, за бутылку. Вот, взгляните, молодые люди.

Павел взял из его протянутой руки "вещицу" - небольшой, с ладонь, образ без оклада. Божья матерь с младенцем. Скорбный лик - напряженный взгляд прямо тебе в глаза, стиснутые узкие губы. Сохранилась иконка на удивление, краски неяркие, но живые, чистые.

- В той же корзинке лежала, в тряпицу обернутая. Вот Юрий Анатольевич говорит, отдать надо, а я не хочу. Нечестивцам этим, Славке да Олегу - они и некрещеные вовсе. Лучше себе возьми, Павлуша, и ты, Лизанька...

Павел и так бы не отдал - а тут такая поддержка. Может, и недорого стоит такой образок - иначе бы купчиха с собой увезла, но довольно ему в земле лежать и по грязным рукам ходить... Взял со стола "тряпицу", аккуратно завернул иконку и спрятал в нагрудный карман под одобрительным взглядом Лизы.

- Я же вас неоднократно просил: снимаете с полки книгу - ставьте на место. На то же самое место...

- Может, уж и почитать нельзя? Из дома не уноси, в шкаф на ту же полку, - огрызнулась красавица, - Ничего с вашими книгами не сделается, хватит на ваш век.