Евгений Кукаркин - Долгая дорога в преисподню Страница 14

Фигуры отрываются и разбредаются по залу. Боевики выволакивают лежащего, а Майка исчезает. В пультовую врывается кривоглазый консультант. Он деловито обходит приборы.

- Все в порядке, Старшой, - он фамильярно обращается ко мне, - везде все в норме. Правда четвертый немножко хандрит, но за ним нужен глаз да глаз.

- Хорошо. Следи дальше.

Входит Скрипченко.

- Николай, пошли, там аппаратуру настроили.

Мы идем в управленческий корпус. Станция как вымершая, лишь редко мелькнет фигура боевика. В пультовой, где сидели операторы и следили за помещениями станции, развернута радиостанция, на столах два блока привезенных с собой нашими умельцами, и включен телевизор. На экране 5 канала идет клип. Тут же рядом Майка, двое боевиков и гражданский.

- Можно начинать? - спрашивает меня Майка.

- Начинайте.

Она берет микрофон, гражданский включает тумблеры. Экран телевизора задергался и там появилась Майка.

- Граждане великой России. Я обращаюсь к вам от имени своих товарищей, от имени партии, которая раньше правила половиной мира, от имени граждан сочувствующих и принимающих наши идеи. В стране тяжелое положение, промышленность развалена, сельского хозяйства нет, идет нищета и голод. Нас хотят сделать рабами капиталистов, хотят сделать третьесортным государством из которого готовы выкачивать природные богатства. В этот тяжелый час, мы приняли страшное и отчаянное решение, так как другого уже не видим. Мы захватили атомную электростанцию под Санкт Петербургом и решились пойти на крайние меры, чтобы повлиять на судьбу нашей страны. Мы понимаем под крайними мерами- взрыв электростанции и если это можно избежать, то только в том случае если правительство и президент принимают наши условия. Вот они.

Первое. Правительство должно пасть. Оно должно в полном составе уйти в отставку, предоставив свои места левой оппозиции.

Второе. Президент должен распустить совет национальной безопасности и дать гарантию не вмешиваться в дела нового правительства.

Третье. Мы требуем 100 миллионов долларов и самолет, после выполнения первых двух условий.

Четвертое. Мы обращаемся ко всем правительствам сопредельных государств, с просьбой, повлиять на наши властные структуры, чтобы они приняли все наши требования. Взрыв на Ленинградской АЭС не обойдет их стороной, наверняка загрязнит их территории.

Если власти не одумаются и пошлют против нас войска или другие силовые структуры мы будем вынуждены сначала, в качестве предупреждения, произвести радиоактивный сброс, если и это не повлияет, то произведем взрыв одного или всех четырех реакторов.

Мы полны решимости погибнуть за правое дело и просим власти одуматься и принять правильное решение. Спасибо за внимание.

Экран погас и тут же выплыл клип с сочными красными губами.

- Началось, - сзади стоял Скрипченко.

Словно в ответ, на экране появилась испуганная дикторша и заикаясь сказала.

- Граждане, успокойтесь. Какие-то хулиганы сумели прорваться в эфир и запугивают вас. Милиция и другие технические службы разыскивают нарушителей. А сейчас продолжаем программу.

- Вот стервецы, - восхищается Скрипченко.

- Сейчас будет неразбериха. Наверняка, пришлют сюда ОМОН или другие милицейские подразделения, подумав, что это шутка. Так вот, встречать их огнем. Снайперам засесть на самые высокие точки и бить на поражение. Пусть принимают нас всерьез, - сказал я.

- Да сейчас начнется бодяга.

- Тогда иди, укрепи участок ворот и проходной.

- Слушаюсь.

Скрипченко ушел, прихватив двух боевиков. Майка села на стол, а гражданский стал прокручивать записанную Майкину речь в эфире.

- Неужели вы взорвете станцию? - вдруг спросил он.

- Взорвем, - вместо меня ответила Майка.

- Это же ужас. Сколько людей погибнет, целые поколения будут болеть, вымрут города, поселки.

- Заткнись, лучше делай свое дело. Ради идеи сделаем все.

Стрельба началась через часа три. Я помчался к проходной. Ко мне выскочил возбужденный Скрипченко.

- Как мы их... Как дали, так первые ряды сразу легли.

- А сейчас что?

- Отошли. Мы вообще-то много захватили патронов, гранат?

- Думаю на месяц осады хватит.

- ПНВ есть?

- Штук десять. На ночь для часовых вполне хватит.

Через пол часа меня позвали на проходную опять.

- Там с белым флагом, - сказал мне боевик.

Я выглянул в разбитое окно. Три человека, помахивая белым флагом, шли к нам.

- Примем их здесь во дворе.

Во двор вошел полковник в милицейской форме и двое гражданских: женщина и мужчина с телекамерой в руках.

- Кто старший, вы? - начал нахально полковник. - Что здесь такое происходит?

- Господин полковник, если вы пришли, под белым флагом, разговаривать в таком тоне, то мы вас выкинем пинком от сюда. Либо сразу убирайтесь, либо говорите, что вам надо.

- Вы понимаете, что вы делаете?

- Короче. Мы все понимаем. Лекций не надо. Что вы хотите?

- Срочно освободите станцию.

- Оказывается у вашего начальства нет мозгов. Мой вариант, убирайтесь от сюда и сейчас же. Будете стрелять, мы сделаем выброс и загрязним всю местность вокруг. Будете наступать, мы взорвем станцию, тогда сами пожалеете, что лишились ума в переговорах. Катитесь от сюда.

- Можно мы останемся с вами? - робко спросила женщина. - Мы американские журналисты. Вот наши документы.

- Нет. Все вон. Наши требования изложены ясно, так что освещайте события там.

- Но можно вам задать хоть пару вопросов?

- Можно.

- У вас здесь все смертники, готовые умереть?

- Да мы подобрали именно такой контингент.

- Вам не страшно, что после вас пол России, Финляндии и других государств вымрут.

- Нет. Если правительство и президент, ценят родину, они пойдут на все уступки. Если нет, то пусть правят пустыней.

- Вы не подскажите ваши данные. Имя, фамилия.

- Это уже третий вопрос. Интервью закончено. Идите обратно.

Они безропотно вышли. И вскоре белый флаг стал удаляться по шоссе.

По телевизору изменений нет на всех каналах радостная жизнь. К вечеру нас обложили в кольцо. Мы стали замечать бронетранспортеры, орудия, пехоту, ОМОНовцев и других военных.

- Майка, выволоките динамики в окна и на всю мощь предупреди, если будут наступать, - сделаем сброс. Скрипченко, найди нашего кривого физика, пусть перекроет клапана и поднимет давление пара в контуре. Если эти сволочи ни чего еще не поняли, надо их быстро привести в чувство.

Мои помощники уходят, я с тревогой смотрю в темноту. Грохнул, выстрел, понеслась автоматная трель. Вдруг раздался мощный голос динамиков.

- Обращаемся ко всем солдатам и офицерам, которых бездумно бросают на штурм атомной электростанции, - стрельба затихла. - Солдаты и офицеры, надо понимать даже с военной точки зрения, что вы делаете. Один ваш снаряд, одна ракета могут привести к трагедии, где пострадаете в первую очередь вы, а потом прибрежные города и поселки. Неужели вам не жалко свой народ, свою родину. Если вы пойдете на штурм мы сделаем предупредительный радиоактивный сброс и тогда, даже если вы и побежите обратно, то вам все равно придется гнить в больницах всю оставшуюся коротенькую жизнь. Если вы и этого не поймете, то мы взорвем станцию и все погибнет вместе с нами и вами. Думайте, что вы делаете.

Ночь уже не стреляет, она звенит тишиной.

Под утро радиоэлектронщик поймал радиостанции Финляндии, Швеции и Литвы, там началась паника, а у нас тишина. Звенит колокольчиком программа "утро", последние события в мире обходят нас стороной. Я пришел в пультовую по зданием управления.

Послушайте, - обратился я к электронщику, - можно прорваться на первый канал или НТВ?

- Увы. Мы только тянем на пятый канал.

- Тогда без конца врывайся и через каждые пол часа крути Майкину речь.

Мы так и делаем, но после нас выступают дикторы и сообщают, что хулиганы получили техническую возможность прорываться на пятый канал, просят не паниковать, так как их скоро поймают.

- Ничего, скоро будет и у них паника.

Пока солдаты штурмом брать АЭС не собирались и эта передышка, наконец, принесла пользу. Нам позвонили по телефону из правительственной канцелярии. Какой-то тип пытался выяснить обстановку. Майка четко повторила свою программу. Там просили подождать и... началось. Звонили депутаты, министры, непонятные секретари, военные. Все прежде всего предлагали образумиться. Майка спокойно разъясняла наши требования. В 16 часов позвонил премьер-министр. Теперь с ним разговаривал я.

- Я не верю, - сказал он, - что есть еще люди способные не любить свою родину.

- Вы говорите, наверно, про себя и про нас. У нас с вами есть что-то общее. Вы бездарно руководите Россией и доводите ее до гибели, я пытаюсь сделать это сразу при помощи теракта.

- Вы безумны.

- Вы бездарны.

Трубки положены. Майка в восхищении проводит по моему плечу рукой.

- И где тебя только наши выкопали?