Фридрих Незнанский - Близкий свет Страница 14

Он взглянул ей в глаза с такой печалью, что Инга, тоже почувствовав боль, с трудом удержалась, чтобы не пожалеть его, не погладить по щеке…

Глава четвертая

ПЕРВАЯ НЕУДАЧА

Петер Ковельскис был человеком, несомненно, талантливым и самоуверенным не только в силу своей профессии, предполагавшей, что театральный режиссер, и, тем более, главный, таковым он себя всерьез считал, является непросто руководителем огромного коллектива — наравне с директором, а иногда и выше, — но и вообще для большинства творческих работников самым настоящим судьей и отцом родным, а, в сущности, живым богом. И это обстоятельство давало ему неоспоримое право распоряжаться, по сути, судьбами всех, кто находился и в непосредственной зависимости от него, и даже просто рядом. Особенно, как ни странно, это касалось его отношений с женщинами. Он ждал от них восхищения, и не только своим высоким творческим потенциалом, но и чисто человеческими способностями, коими владел в совершенстве и не скрывал этого, а, напротив, при любом возможном случае старательно подчеркивал. Женщинам очень нравилось его снисходительная ирония к самому себе. Творческий человек, обаятельный, оригинальный, интеллигентный и доступный, — может ли быть лучшей характеристика?

Смерть Лоры Страутмане оказалась для него очень серьезной потерей. И не только потому, что временно, как говорят, «зависла» роль Дездемоны в задуманном им спектакле. Тот должен был носить, в определенной степени, скандальный характер, то есть максимально соответствовать духу времени. Он видел, что современный зритель устал от многих неразрешимых проблем, включая и навязанные ему обществом этические. Ему осточертели поучения, он хочет получить, наконец, истинное наслаждение от искусства, во всех его проявлениях. Ну время такое, неопределенное, неустойчивое, когда возможно фактически все, любые человеческие чувства и отношения вывести на сцену, если ты истинный художник и тебя не пугает официальное «неудовольствие»! Пусть и в некоторых, весьма, впрочем, условных рамках — для начала. Именно поэтому он и решил в буквальном смысле перенести на театральные подмостки само противоречивое время и дух эпохи высокого возрождения, создать, близкую к подлинной, атмосферу великих и разнузданных страстей, любовных драм, шальных богатств и грязных убийств, немыслимых насилий и черных предательств ближних своих. Ну в полном соответствии с тем, что происходило при распаде империи, из которой Латвии все же как-то удалось выбраться с наименьшими потерями. Но ведь и спектакль должен был служить иллюстрацией не только того, что было, но и того, что могло бы случиться, не повернись история именно так, а не иначе.

Однако, оставляя в стороне любые теоретизирования, Петер видел перед собой совершенно конкретную задачу, и заключалась она в новой порции хорошо продуманного эпатажа публики. Ему хотелось, чтобы мужчины в зрительном зале, истекая желанием, следили горящими от возбуждения глазами за поистине захватывающим развитием интриги, подсказанной великим Шекспиром, а женщины, нервно хихикая, безудержно краснели и прикрывали глаза растопыренными пальцами. Вот это подлинная реакция! А что потом будут говорить, как ругать, на это наплевать! Публика-то повалит, и это станет высшей оценкой спектакля.

Ему очень подходила для роли Дездемоны именно Лора, с ее почти отрешенным, истовым отношением к театру. За успех у публики она пожертвует даже некоторыми начатками общепринятой морали и нравственности, она — истинный творец. Или, правильнее сказать, идеальный исполнитель гениального замысла. Лора была совершенно готова к выходу в этой блистательной роли. Петер собирался, — правда, в первоначальном варианте текста пьесы «по мотивам» этот акт оговаривался лишь в общих чертах, — показать на сцене реальное «падение» наивной и прекрасной Дездемоны. После чего она открывает в себе доселе неизведанные ею, невероятные для нее — прежней, глубины любовных страстей, но казнится, скорее еще по привычке, доставшейся от строгого домашнего воспитания.

Но это все — мелочи, это уже режиссерские приемы. А страсть должна быть подлинной. А как же иначе могла бы она выглядеть в исполнении самого Петера в роли коварного и подлого соблазнителя Яго и Лоры, влюбленной в него без остатка? Ну, может, саму «клубничную» сцену, которая, по его замыслу, должна была начаться грубым насилием, а закончиться отчаянной взаимной страстью, можно было бы совсем слегка завуалировать с помощью оформления, но это уже работа художника-декоратора, — и она рассчитана специально на ханжей. И этот факт тоже оговаривался в пьесе, во избежание неверных толкований. А потом, это же — сегодняшний день, во всех его жестоких аспектах!

Словом, без Лоры идея спектакля сильно пошатнулась. У Петера даже мелькнула шальная мысль — после нескольких свиданий с Ингой, — вывести на сцену ее, не профессионалку. Просто заставить выучить текст — для начала. Но замысел сразу погас после неожиданной ее реакции на его «свободное обхождение» с ней. Нет слов, способная женщина, очень страстная и с богатым воображением. Но она прекрасна лишь в роли вполне конкретной, восхитительной любовницы, это стало ему предельно ясно. Однако она, что было тоже заметно, строила уже далеко идущие планы относительно него. А это было лишним. Но Петер не торопился разочаровывать очаровательную и щедрую любовницу, надо быть принципиальным идиотом, чтобы отказаться от такого подарка природы. И это — после тяжелой, иначе не скажешь, потери в лице Лоры. Да, та была истинной богиней любви. Петер и образ-то своей Дездемоны писал именно с Лоры и — для Лоры. Увы, остается только жалеть о собственной ошибке. Ну, чем ему, в конце концов, могли бы помешать эти ее изумительно чувственные складочки на талии, от которых у него начиналась натуральная одышка, настолько переполняли эмоции! Да наоборот, именно это и могло стать той самой, откровенной и роскошной правдой! Как же он не видел?! Той правдой, ради которой любой мужчина во все века безрассудно продавал все самые твердые и принципиальные свои убеждения. Вот из чего надо было исходить!..

Теперь-то понятно, почему у него сложилась эта отвратительная ситуация. Сусанна, его бывшая уже теперь, к счастью, супруга, читая тайком от мужа странички текста, потребовала в самой решительной форме, чтобы главная роль была отдана ей. И даже грозила неприятностями, а она это умела, умела… И родители ее, и связи… Вот и пришлось срочно пересмотреть концепцию и изменить откровенно сексуальную фигуру Лоры, о чем в тексте несколько раз возникают весьма рискованные и пикантные диалоги, на более юную. Жена, слава богу, не рискнула сбросить свои… тонны. А вот послушной Лоре не повезло… Что поделаешь, надо срочно теперь искать новую исполнительницу. Но в родном театре, где Петер знал практически всех основных героинь, и не понаслышке, хотя никогда не считал себя «бабником», таковой не находилось, значит, на стороне придется искать. А это непростительная задержка.

Он уже знал, что по театру поползли весьма неприятные шепотки, касающиеся его взаимоотношений с Лорой, откровенно компрометирующие его, и это тоже было очень некстати. Очевидно, оскорбленная их стремительным разрывом, жена решилась-таки исполнить свои угрозы. Вот и принял он на себя, безапелляционно заявив в театре об этом, миссию частного расследования нелепой гибели актрисы. И общественное, будь оно проклято, внимание отвлечется на другие проблемы, и уж, во всяком случае, он свой престиж не уронит, сумеет сохранить «творческое лицо». И кому надо, тот оценит его в высшей степени благородный и честный поступок, и вообще, его своевременную инициативу.

Вовсе не считая себя человеком неумным и наивным, Петер знал, что в этом мире действительно далеко не боги обжигают горшки. А отыскать и выследить потенциального преступника — дело не самое сложное, если присутствуют желание и удача. Желание было, а удача обычно являлась к нему уже во время работы. Главное ведь в этом деле найти продавца, а дальше пусть компетентные органы выполняют свои обязанности.

А Инга очень удобна в этом отношении. Если аккуратно и, как бы исподволь, поддерживать в ней шаткую уверенность в том, что их взаимные чувства раз от разу крепнут все больше, что и демонстрировать-то ей совсем не трудно, а, напротив, очень даже приятно, то она станет самой преданной помощницей. Следовательно, и большую часть риска, о котором сама же и говорила, охотно возьмет на себя. Да разве и сможет она поступить иначе с «горячо любящим ее человеком»? Он же видел, что «безумно нравится» ей, особенно, после просто гениального демарша с обещанием стоять перед ней на коленях. И внешность его соответствовала придуманному ею образу любящего мужа, да и физические данные, за которыми он всегда тщательно следил, пока не подводили. Ну а уж если ему и предстоит теперь «души в ней не чаять», ничего не поделаешь, такой расклад намечается…