Георгий Ланской - Джайв с манекеном Страница 14

– Ерунда какая-то, – фыркнул он. – Шарф, кукла, магнитики… Ты что, собралась уезжать?

Я присела на подлокотник дивана.

– Как ты меня нашел?

– Ах, это, – отмахнулся Оливье. – Это все ерунда. Я знал, что у тебя нет друзей и единственный, к кому ты бросишься, будет Кристоф. Я был на кладбище, думал, ты придешь на похороны, но тебя там не оказалось. Следить за ним было тяжеловато, но, в конце концов я увидел, что он дважды приезжал сюда. Не ожидал увидеть тебя без собаки. Ты же всюду таскала этого чертова ротвейлера. Но потом я понял, что ты от пса избавилась. Поначалу я тебя даже не узнал. Если бы не походка…

– Ты очень умен, – улыбнулась я. Он раскланялся, как клоун.

– Спасибо. Ты тоже мастерица запутывать следы. Кристоф хотя бы знает, кого он пригрел на своей старческой груди?

– Я бы выпила рюмочку коньяка. А ты?

Он не ответил, но мое спокойствие его озадачило. На самом деле ничего даже отдаленно сходного с этим чувством я не ощущала. Мне было страшно, но в то же время по венам бегали электрические искорки адреналина. Ярость и упорство, давно забытые отголоски прошлой жизни, несмотря на сумбур в голове, поддерживали меня, придавая уверенности каждому слову, каждому жесту. Я лихорадочно соображала, что делать, но Оливье тоже был сбит с толку и явно не знал, как себя вести.

Я двинулась к кухоньке, медленно, чтобы не напугать его неожиданным движением. Там я чувствовала себя увереннее. На кухне меньше возможностей для маневра, но под рукой ножи и топорик для рубки мяса.

Кажется, в последний момент, он сообразил, куда я направляюсь и, грубо отпихнув меня в сторону, схватил нож, валявшийся в мойке. Оливье уже хотел что-то сказать, но я опередила его.

– Бутылка в шкафчике. Бокалы там же.

Он постоял с минуту, сверля меня взглядом, а потом повернулся и вынул коньяк и два бокала.

– Что ты искал тут? Как вообще попал в квартиру? – спросила я.

– Как ты сбежала из дома? – ответил он вопросом, видимо решив, что эта тактика самая лучшая. Я пожала плечами.

– Через забор перелезла. Как ты открыл дверь?

– Этот замок можно ногтем открыть, – фыркнул Оливье и с удовольствием осушил бокал. – Не понимаю, зачем ты сбежала? Мы же обо всем договорились.

– Разве?

– Ну да. Я бы избавился от Лоры и Люды и уехал бы с тобой. Все, как было обговорено. Но потом я понял, что ты морочишь мне голову. В доме не было никаких денег, а то, что мы посчитали тайником в подвале оказалось просто трещиной…

Не сводя с меня глаз, Оливье вернулся к двери, подобрал мой кошелек и открыл его. Нижняя губа выпятилась от разочарования. Словно не веря своим глазам, он вытащил несколько купюр.

– Пятьсот евро? Это что – все?

– Все, – кивнула я.

– А сто тысяч? Те, что ты забрала из дома?

Я усмехнулась.

– В доме денег не было? – яростно спросил Оливье. – Ты с самого начала меня обманывала?

– Деньги в банке, – ответила я. – На кредитке. Хочешь, скажу пин-код, снимешь, сколько пожелаешь.

– Нашла дурака, – фыркнул Оливье. – Скажешь неправильный, а сама смоешься.

– Пошли вдвоем, – предложила я. – Только хочу предупредить сразу – это не лучшее решение.

– Почему?

– Потому что, прося избавиться от Ларисы, я не просила никого убивать.

Оливье побледнел и скривился, как от удара. Я мстительно продолжила.

– Полиция разыскивает меня. О тебе она не знает. Подойдем вдвоем в к банкомату – нас заснимет камера. Пойдешь соучастником в лучшем случае. А если нас загребут, я молчать точно не стану.

Оливье обдумывал мое предложение недолго и запальчиво выпалил:

– Звони Кристофу. Пусть везет деньги.

– Хорошо, – улыбнулась я. – А ты уверен, что он приедет один? Он в последнее время нервный. Так что бери карточку, запиши пин-код, беги к банкомату и делай что хочешь. Это оптимальный вариант.

Оливье задумался, а потом ухмыльнулся.

– Хорошо. Договорились. Именно так мы и поступим, но с малюсеньким уточнением.

– Каким же?

– Ты останешься здесь. Мало ли, вдруг пин-код не тот окажется или на кредитке не будет денег. А для надежности я тебя к стулу привяжу.

Этот вариант мне совсем не понравился. Страх, задремавший пару минут назад, вновь пробудился и завопил, что было мочи, ударив колючим визгом-бритвой по коже. Медленно покачав головой, я сказала:

– Где гарантия, что ты потом придешь и развяжешь меня?

– А мое честное-благородное слово тебе не подходит?

– Нет. Лучше уж я пойду с тобой и передам тебе деньги прямо у банкомата. Можешь стать в сторонке и делать вид, что мы незнакомы.

Теперь покачал головой он. В темных, как ночь, глазах сверкнул мрачный огонь удовлетворения. Он нащупал мое слабое место и с удовольствием ковырял в открытой ране кинжалом. Страх Оливье, его неуверенность, улетучились. О, да, теперь он знал как следует со мной поступить! Привязать к креслу, выбить шифр кредитки, сходить за деньгами, и если строптивая жертва солжет, выбить признание вторично. Он мог приходить сюда всю ночь. В доме нет консьержа, половина жильцов обитают тут временно, подо мной жила семейка арабов, с трудом изъяснявшихся на французском. Оливье заберет все деньги, а потом…

А будет ли потом? Такая опасная свидетельница как я, ему не нужна. Неважно, что у меня нелады с законом. Оставив меня связанной в квартире, Оливье рисковал, что меня рано или поздно найдут. И потом, он – не профессиональный убийца, и не мог уйти из моего дома, не оставив возле трупа Ларисы следов. Я его выдам, он не успеет даже потратить деньги и окажется в парижской тюрьме. И совсем другое дело, если свидетельница ничего не скажет…

Наверное, понимание и страх все-таки отразились на моем лице, потому что он прыгнул прямо через стол, стараясь схватить меня за горло. Столешница из искусственного мрамора оказалась слишком скользкой. Оливье взмахнул руками, стараясь зацепиться за подвешенную над столом сушилку, где висели бокалы, ножи и сковородки. Легкая алюминиевая конструкция сломалась, посуда посыпалась на пол с грохотом и звоном. Я бросилась к дверям.

Молниеносным, как у змеи, движением, Оливье схватил меня за воротник и рванул к себе. Я поскользнулась и упала на пол, засыпанный битым стеклом. Оливье скатился со стола и рухнул сверху, стараясь ухватить за горло, но второпях его рука угодила мне в рот. Я укусила его за палец. Оливье взвыл, вырвал руку и ударил меня по щеке. Оглушительная оплеуха отбросила назад. Я ударилась затылком о пол и глухо взвыла от боли.

Ему тоже было больно, но он, шипя от ярости, старался не издавать лишних звуков. И только его пальцы, тонкие и длинные, как у настоящего художника, безжалостно стискивали мою шею. Я задыхалась и старалась оторвать их, но в глазах темнело, а грудь разрывалась от недостатка кислорода. Бесцельно молотя руками в воздухе, я хватала за что угодно: за его одежду, плечи, но он торопливо сбрасывал мои руки, и они падали на пол, в стеклянную крошку. А потом, когда сознание почти оставило меня, краешком глаза я увидела валявшуюся в спасительной близости сковороду.

Я ударила Оливье в висок. Не думаю, что первый удар был силен, но этого хватило, чтобы он свалился на пол, отпустив меня. Кашляя и задыхаясь, я перекатилась на бок, а потом, отдышавшись, поднялась на ноги, не выпуская сковородки из рук, приготовившись дать Оливье отпор.

Его не было. Я не поверила своим глазам, но там, куда он свалился, никого не было. Я зажмурилась и потрясла головой, и только потом увидела на светлом полу несколько капель крови, образовавших заканчивающийся за спиной полукруг.

Оливье стоял позади с ножом в руке. Он бросился на меня с каким-то нервным воем в тот момент, когда я повернулась. Не дожидаясь, я вторично ударила его по голове. Что происходило потом почти не отложилось в моей памяти. Я все поднимала и опускала сковородку, долбя ребром по чему-то твердому, и остановилась лишь когда начала задыхаться. Скуля, я бросила сковороду на пол и отползла в сторону, стараясь на смотреть на бездыханное тело, утонувшее в багрово-черной луже.

Холод медленно сковывал мое тело. С трудом пошевелив ногами, я даже застонала – так они затекли. Сидеть на полу, привалившись к стене, неудобно. Отопление в квартире было прикручено до минимума.

Черная лужа не добралась до моих ног, застыв мазутной жижей. Когда на нее падали огни неоновой рекламы, висевшей на соседнем доме, лужа словно вспучивалась багрянцем. Я все отводила от нее взгляд, но он упорно возвращался к ней, словно завязнув в липкой патоке смерти.

Сколько может быть крови в одном человеке?

Я поднялась и на нетвердых ногах подошла к распростертому на полу Оливье. Не знаю, сколько я просидела, забившись в угол, но за все это время Оливье ни разу не пошевелился. Опустившись на одно колено, я взяла его за руку, готовая отпрыгнуть в сторону, если он, как во всех триллерах подскочит в последнем рывке. Его ладонь была холодной, а пульс, сколько я ни пыталась его нащупать, не прослушивался. Я выпустила ладонь Оливье, и она упала на пол с мраморным стуком.