Подражатель - Дэниел Коул Страница 14

детали, приоткрывающие жизнь этого странного человека. За неимением идей получше он залез в ванну, чтобы добраться до покрытого изморозью окна, c силой открывая проржавевшую защелку, чтобы выглянуть на задний двор. В сравнении с ухоженным гном-фестом спереди задняя часть владения была тем еще зрелищем — запущенная и дикая, если не считать участок перекопанной земли в дальнем конце.

Зная, что он уже потратил слишком много времени, Чеймберс закрыл окно, дернул цепочку бачка и вдобавок помыл руки. Он потянулся к дверной ручке, но остановился, увидев самодельную декорацию, висящую на ней. Он перевернул ее и прочитал вырезанные на дереве слова:

Хоть грехи ваши подобны багрянцу,

Пусть удут они белы, как снег.

Исайя 1:18

Хмурясь, он поверннул ручку и направился обратно вниз, где Винтер уже был на ногах, готовый уходить.

— Я еще не видел ваших собак, — сказал Чеймберс, забирая свою куртку. Коутс с осторожностью взглянул на него. Бенджамин объяснил: — Заметил шерсть на ковре.

— Собаку. Всего одну, — сказал Коутс. — К сожалению, он почил. Совсем недавно, кстати говоря. Я думаю, это стало последней каплей для моей матери.

— Мои соболезнования, — сказал Чеймберс. — Какой породы была собака?

— Дворняга. Мы всегда подбирали бродячих собак.

— «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой», — изрек Чеймберс, игнорируя вопрошающий взгляд, брошенный ему Винтером.

Коутс на мгновение выглядел растерянным, но потом улыбнулся впервые со времени их прибытия.

— Теперь вы говорите практически так же, как моя мать, — сказал он, провожая их до двери.

Забравшись в машину, Винтер выжидательно посмотрел на своего коллегу:

— Ну… что вы думаете?

— Ладно. Я был неправ, — признал Чеймберс, заводя двигатель. — Я понимаю, почему он вас заинтересовал.

Глава 9

C издевательской усмешкой на лице миссис Чеймберс ковыряла основное блюдо вилкой, видимо наевшись одной ложкой закуски.

— Что это такое, еще раз? — спросила она, изучающе засовывая палец в соус.

— Курица, — коротко ответила Ева. — Нелетающая птица, которая водится у нас дома. Один из рецептов моей мамы.

— И где находится дом, еще раз?

— Контент, Ямайка.

— Хммм, — ответила старшая женщина, обращая свой неодобрительный взгяд на явно неудовлетворяющую ее обстановку. — Так, значит, это они называют «лофтом»? — спросила она, отодвигая тарелку.

— Да.

— Это просто модное название квартиры, не так ли?

— Полагаю, да.

— Такой, что стоит не меньше, чем дом.

— Зависит от дома.

Еще раз фыркнув, выражая недовольство всем сразу, миссис Чеймберс улучила момент оглядеть хозяйку, сидящую напротив нее, пока Ева в ожидании сжимала руку своего мужа.

— Ты вполне хорошенькая…

— Спасибо. Как вполне мило, что вы заметили.

— …как для одной из них.

— Ауч! Господи! — вырвалось у Чеймберса, когда ногти Евы наконец-то пронзили его кожу. Он поглядел на двоих женщин, ни одна из которых не выглядела особо довольной, и у него закралось подозрение, что он что-то упустил.

— Вы закончили, Люсиль? — спросила Ева, вставая из-за стола.

— О, несомненно, — ответила она, передавая тарелку так, словно хотела избавиться от нее как можно скорее.

— Хочешь помочь мне с десертом? — спросила Ева Чеймберса.

— Я думал, он уже готов в…

— Помоги мне с десертом!

Он послушно встал и спросил маму, не надо ли ей еще воды.

— Нет. Спасибо, — сказала она, накрывая верхушку стакана рукой, будто он может попытаться незаметно наполнить его без ее согласия.

— Ты это слышал? — возмутилась Ева, когда они внесли тарелки на кухню. — Ей даже вода не нравится!

— Но мне кажется, все идет нормально, разве нет? — с надеждой улыбнулся Чеймберс, в ответ получая взгляд, означавший, что он будет спать в гостевой.

— Ты что, не был за одним столом с нами?!

— Тсссс. Что не так?

— Не цыкай на меня!

— Извини. Она тебе не нравится?

— Нравится?! — выплюнула Ева, снова немного громковато. — Я надеюсь, она подавится моим манговым тартом!

Чеймберс немного опешил… а затем слегка занервничал:

— Ей не очень нравится манго… или тарты.

Уронив красиво украшенную тарелку в раковину, она ударила его по руке.

— Аййй!

— Почему ты за меня не заступился?

— Я даже не слышал, что она сказала!

— Потому что ты витал в облаках… как всегда, — фыркнула она.

— Послушай, — начал Чеймберс, — мама просто… немного старомодна. Она очень гордится своими ганскими корнями и тем, что она британка.

— И ей не нравится, что ты распыляешься на какую-то ямо?[5]

— Я этого не говорил, — вздохнул Чеймберс.

— Тебе и не надо было… А что будет с нашими детьми? Она и к ним будет так относиться?

Чеймберс выглядел потрясенным:

— Ты… Ты что?..

— А что, если я скажу да? — произнесла Ева, скрестив руки на груди.

— Я бы сказал… что это замечательно.

— Ну, это не так.

— О, господи боже! Слава богу! — вздохнул он, прислоняя руку к груди.

Она улыбнулась:

— Что с тобой происходит? Что-то случилось по делу сегодня?

Чеймберс взглянул на другой конец комнаты, чтобы убедиться, что лицо его матери все еще, как и прежде, выражало смесь скуки, отвращения и гнева на одноэтажность их жилого помещения.

— Кровь и волосы, которые я добыл с веревки, не совпали с таковыми от нашей жертвы… ни от одной из наших жертв.

— Но это все же кровь и волосы. Что они там делали?

— Что они там делают? — согласился Чейберс.

— Давай поговорим об этом позже, — сказала Ева, пожимая его кровоточащую руку. — Просто сначала помоги мне это пережить. Ты мне нужен.

На следующее утро Чеймберс проковылял в свой кабинет, так как запасная кровать явно встала на сторону Евы в споре. Пропуская любезности, он махнул Винтеру следовать за ним в комнату для совещаний, закрыл дверь и лег со стоном облегчения.

Винтер невозмутимо достал свой блокнот и сел на полу возле него, поднимая взгляд к запятнанным плиткам на потолке.

— Как кто-то умудрился пролить там кофе? — спросил он.

— Босс выплеснул его на кого-то, кто ему не понравился.

— На кого?

— На меня.

— А. Немного смахивает на «Тысячелетнего сокола», — сказал он, с прищуром разглядывая его.

— А я думал, на лезвие топора, — сказал Чеймберс. — Но как потенциальному детективу по расследованию убийств хорошо знать, где ваша голова. Итак, какое у Роберта Коутса алиби на ночь первого убийства?

— Был один дома.

— Неважно. У меня новая теория, — объявил Чеймберс, запуская руку в карман куртки и передавая Винтеру ярко-оранжевую собачью игрушку. — Собаки.

— Отлично, — сказал он ободряюще. — Погодите… Чего?

— Собаки, — повторил Чеймберс. — Я подобрал это в его саду, когда мы уходили.

— Может, вам не помешал бы выходной, — предложил Винтер.

— Просто взгляните на следы зубов, —