В провинции, у моря - Полина Охалова Страница 14

Но это просто рок какой-то: куда она не пойдет, везде если не убиенная Анфиса, то сгинувший в пучине Петрович ее преследует, как тени отца Гамлета, – чертыхнулась про себя Ксения.

Она направилась в ароматическую сауну, где расположились в позе лотоса две девушки, в унисон вдыхая и выдыхая. Ксения села в угол, сплела ноги: что уж получилось – лотос там, полу-лотос или ножки курицы гриль – и попыталась ни о чем не думать. Но ни о чем не получилось: в голову тут же залез подходящий стишок – на этот раз Михайло Ломоносова. Готовясь когда-то в незапамятные времена к экзамену по русской литературе XVIII века, она среди утомительно длинных и пафосных ломоносовских од на взятие Хотина и другого прочего, неожиданно наткнулась на его коротенький стишок про кузнечика, который как-то сходу врезался в память:

Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!

Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,

Что видишь, всё твое; везде в своем дому,

Не просишь ни о чем, не должен никому.

А вот у Тредиаковского Василия Кирилловича, Ломоносовского соперника среди вовсе неудобочитаемого тоже попалось тогда прекрасное: «Земля, да слышит уст глаголы: Как дождь я словом потеку, и снидут, как роса к цветку, мои вещания на долы». Хорошо ведь! Как будто не косноязычный Тредиаковский написал, а кто-то другой, какой-то попаданец из будущего. Вот еще у пустозвонного Бенедиктова как-то нарвалась в стихах под названием «Неотвязная мысль» на строки, будто из песни Высоцкого: «Я гоню ее с криком, с топотом, Не стихом кричу, прозой рубленной, А она в ответ полушепотом: «Не узнал меня, мой возлюбленный!».

«Да, мать соскучилась бы видать по лекциям и студентам, – сделала вывод Ксения Петровна.

Но тут надышавшиеся ароматами девушки встали, загалдели, Ксения выпала из своих поэтических полу-лотосных мыслей и поплелась в раздевалку.

На пути из СПА домой вместо Бенедиктова с Тредиаковским, в голову опять влезли Николай Петрович с Петром Семеновичем. Петр – так же Ольгиного мужа зовут, Пόку. «Черт! – Ксения остановилась так резко, что идущий сзади парень налетел на нее и что-то пробурчал по-болгарски, но она даже не извинилась, поглощенная открытием: она вспомнила, кто говорил про кредиты! Это Петрович покойный с Пόкой и говорил на пляже. Пόка и есть этот самый Петр Семенович – к гадалке не ходи!

Мысли зароились и зажужжали в голове у Ксении, как весенние мухи: «Точно, надо к этому Петру Семеновичу приглядеться! То-то ни его, ни Ольги последние дни на пляже не видно! И мотив тут самый очевидный – деньги! Корысть! Из-за этого и убивают чаше всего. Надо немедленно рассказать Светлане!»

Но у Светланы сидела соседка с нижнего этажа, они обсуждали вопросы оплаты налога на недвижимость. К тому же Ксения вспомнила, что Светлана просила ее не приставать больше с «миссмарплными» откровениями.

Однако поделиться с кем-нибудь новыми идеями и подозрениями страсть как хотелось. Кате что ли позвонить? Но дочь будет долго и звонко рассказывать о своих проблемах и проблемках, так, что и слова не вставишь. В эту минуту телефон звякнул, оповещая о пришедшем месседже. Ксения глянула на экран мобильника. «Ба, как дела, что нового? – интересовался внучок Васька. «Вот ему-то, моему верному Ватсону, наверное, будет не в лом меня послушать», – подумала Ксения Петровна и набрала ответ: «Есть новости. Я позвоню, ты свободен?» «Давай минут через 10», – написал внук.

Глава пятнадцатая

Найдя укромную лавочку недалеко от ресторана, где был хороший свободный вайфай, Ксения позвонила внуку по вотсапу и поделилась своими предположениями. Васька горячо ее поддержал: «Точно, баб, укокал твоего Петровича твой Пόка-Кόка, чтоб кредит не платить! Или, слушай – еще круче – это дочка его укондропупила, чтоб страховку получить! В каждом втором сериале так!

–– Так дочка же в Черногории живет, – охладила Васькин пыл Ксения.

–– Ну приехала тайно или наняла кого-нибудь.

–– Как-то это очень затейливо. И потом, – вспомнила вдруг Ксения рассуждения подруги Светланы, – это ненадежный способ убийства, а вдруг бы он только покалечился?

–– Ну тогда бы ведь все равно страховку бы дали, разве нет?

–– Дали бы, но не дочке же, а самому Петровичу переломанному.

–– Да, но, может, у дочки мозги куриные и она обо всем этом и не подумала. Тогда Поку надо брать в разработку.

–– Слушай, так и с Покой та же история, если он Петровича столкнул, как он мог быть уверен в смертельном исходе?

–– Ну, баб, может он это разагрился и пихнул твоего Петровича, а тот, бац и бошку раскроил

–– Что он сделал?

–– Ну как это – разозлился, аффектнулся.

–– Слушай, а вот это действительно возможно.

Ксения представила, как Петрович с Петром ругаются из-за кредита на пирсе на фоне бушующей морской стихии, а потом Пόка толкает Николая – а тот бац на камни и пропадает в волнах, окрасившихся красным. Все сходится и даже красиво так получается, эффектно.

–– Ба, ну точняк, – прервал ее мысленные зарисовки Василий – Пόка твой Коку замочил, а Аврора эта харовская все видела, начала его шантажировать, этот Чикатила и ее придушил. Бабуль, мы с тобой не хилей, чем Шерлок с Ватсоном – вон какое дело раскатали! А че дальше-то – надо Пόку ментам сдавать или как?

–– Подожди, Василий, – как-то у тебя все быстро да складно. Надо еще подумать, может, за этим Петром Семеновичем последить.

–– Слушай, баб, ты там поосторожней, он ведь уже маньяк почти – двоих завалил, а где двое, там и трое. Эх, жаль, что меня там с тобой нет. А, помнишь, баб, прошлое лето, поминки эти на острове… О, сорян, мне тут надо… В общем, hei-hei, держи меня в курсе!

Ксения не успела даже произнести ответное хей-хей, то есть, пока-пока по-фински (это-то она выучить сумела!), как Васька растворился в эфире.

Версия, придуманная Васькой, показалась ей вполне реальной. Ксения, решив «ковать железо, не отходя от кассы», потащилась на пляж с намерением застать там Петра, или Ольгу или хотя бы их приятеля полковника. Что она будет дальше делать, если все они обнаружатся на привычном месте, Ксения решила пока не обдумывать.

Но ни «подозреваемого», ни жены и Вадима, которые в Васькиной версии вполне бы сгодились на роль сообщников, на насиженном месте не оказалось. Только «немцы» – Константин с женой Илоной – сидели на пляжных стульчиках,