Умри, богема! - Анна Васильевна Дубчак Страница 14

в курточке лимонного цвета и стояла в одном ботинке, держа в руке второй – то ли собиралась куда-то, то ли, наоборот, только что откуда-то вернулась. Она, такая пышечка, словно нарочно, чтобы подчеркнуть свою полноту, носила пушистые розовые и голубые свитера, широкие джинсы. Мне показалось тогда или моя Тряпкина уже успела облить ее презрительным взглядом?

– Соня, кто там?

– Володя, это Лара пришла! – радостно воскликнула Соня, отвечая мужу.

Сазыкин появился в прихожей в кухонном фартуке – женском, в красных маках – и, смущаясь, сказал, что зашивает брюшко гусю. Пальцы его, оранжевые от гусиной крови, жирно блестели.

– Проходите, что же вы стоите?! Соня, думаю, ты успеешь все-таки добежать до магазина… – И обращаясь к нам с Мариной: – Чай закончился, все банки пустые… – Напоследок жене: – И яблок купи, Сонечка, пожалуйста!

Все знали, как Сазыкин любит яблоки. Яблочная душа. Постоянно, что бы ни делал, грыз яблоки.

– Я мигом! – улыбнулась Соня. – А вы раздевайтесь, проходите!

Соня убежала, а Володя помог нам всем раздеться, познакомился с моим приятелем.

– Владимир.

– Лев.

Мужчины пожали друг другу руки. Оставив Марину с Львом в гостиной, я решила помочь Володе на кухне.

– Ты прямо как хирург! – сказала я, повязывая вокруг талии фартук и отбирая у главрежа гигантских рамеров портновскую иглу с суровой толстой ниткой, чтобы закрепить шов на брюшке птицы. – Отличная работа. Гостей поджидаете?

– Нет, Лара. Это у меня от нервов. Жор напал. Все подряд ем. А Соня смеется надо мной и кормит меня на убой.

– Да ты не нервничай. Я к тебе с хорошими новостями. Завтра же переведу тебе деньги, куда скажешь. Ты мне номер счета скинь на почту. Я завтра пойду в банк и сама все сделаю. Сумма-то крупная. Возможно, придется оформлять какие-то документы. Может, завтра деньги и не придут, но уж подождешь пару дней, если банковским переводом сделаю. В любом случае доход у меня легальный, так что с этим проблем не должно быть.

– Лара! Господи, ты просто спасаешь меня! – И Сазыкин, чуть ли не плача, бросился меня обнимать.

И надо же было как раз в этот момент на кухню заглянуть Льву.

– Ох, извините… Я просто хотел попросить воды.

Злился ли он на меня? Принял ли дружеское объятие за измену? Не знаю. Но выглядел спокойным. Может, и правда зашел на кухню выпить воды, а может, решил проверить, чем мы с Володей на кухне занимаемся.

– Ох, ты прости меня, Лева, забыла тебя представить как следует. Владимир Сазыкин – главный режиссер театра «Лероле». Надо признаться, я тоже там когда-то служила, но потом вышла замуж…

– Очень приятно, – улыбнулся мой приятель, второй раз за вечер пожимая руку главрежу. – Рад знакомству. Друзей в вашей среде у меня нет, поэтому мне особенно приятно. Я люблю театр. Ну, ладно, я пойду?

– Подожди… Я налью тебе воды, – сказала я, чувствуя себя неловко. Конечно, Леве не нравится, что мы тут шепчемся, секретничаем. – Я помогаю Володе зашивать гуся, а заодно… Заодно мы решаем с ним некоторые вопросы нашего театра.

– Да, конечно! Хорошо… Вот спасибо! – Лева взял из моих рук стакан и выпил воду залпом. – Думаю, я пойду домой.

Я почувствовала, как спине моей стало холодно, а колени стали слабыми. Ну уж нет! К черту всякие секреты! Меньше всего мне хотелось обидеть Леву.

– Лева, ты можешь остаться. Я действительно приехала сюда не просто так, а для того, чтобы решить очень важные вопросы, связанные с финансированием театра. Просто кое-кто не перевел вовремя деньги, и премьера спектакля, над которым работала вся труппа, сейчас находится под угрозой…

– Ларочка, дорогая, да ты не волнуйся так. Все в порядке. Вы можете спокойно беседовать, а я пойду пока посижу в компании нашей раненой…

– В смысле? Кто раненый? Марина? – нахмурился Володя.

Пришлось рассказать про нападение на Марину.

– Знаешь, вот так работаешь, репетируешь, играешь в людские судьбы, устраиваешь сложные ситуации, пытаешься разыграть сцены из жизни в театре, чтобы заставить зрителей думать, переживать, чувствовать… А за стенами театра разыгрываются настоящие драмы и трагедии! До сих пор не могу забыть Галю Горную. А Танечку? Слава богу, ей стало лучше, она уже дома. Что вообще происходит в нашем театре? Кому понадобилось травить людей? Нападать? Как могут быть связаны эти отравления? Я боюсь за своих артистов! Лара, помоги мне уложить гуся на противень…

Мы отправили гуся, набитого яблоками, в духовку, Сазыкин плеснул себе коньяку, и мужчины разговорились. Они как-то быстро нашли общий язык, причем говорили о самых разных вещах, но все равно как-то связанных с театром. Я слушала их, не перебивая и не пытаясь вмешаться. Сначала мне было даже приятно, что они так спелись, Лева расслабился и уже не чувствовал себя лишним. Но потом я поняла, что он не просто так говорит или задает вопросы – он явно пытался побольше узнать о нашем главреже. Возможно, он ревновал, а может, ему было просто скучно. Подошли к вопросу о меценатстве, прозвучали даже некоторые известные в Москве фамилии людей, которые поддерживали театр последние годы. Под конец разговора мужчины обменялись визитками, и Сазыкин пошел в гостиную утешать и успокаивать Марину. Мы с Левой еще оставались на кухне. Он взял меня за плечи и подвел к окну, развернул лицом к стеклу так, что передо мной заблистала голубая, снежная, сияющая огнями Москва. Я почувствовала на своих бедрах прикосновения рук Левы.

– Не вздумай давать ему деньги. Он тебе их не вернет, – вдруг услышала я у самого уха. – Ты уж извини, но я не мог не попытаться хотя бы немного узнать о тебе. Ты же мне почти ничего не рассказываешь. Пришлось открыть интернет и поискать там тебя, твоего покойного мужа. Это ведь Иван Петров, глава гигантского строительного холдинга. Я нашел много фотографий, где вы вдвоем… Вы были красивой парой. Он рано ушел из жизни, оставив молодую вдову. Но, примерно представляя себе его уровень, я был уверен, что вдова его, молодая бездельница, проживает где-нибудь за границей. И поэтому до последнего не был уверен, что ты – это ты, Лариса Петрова. Скромно живешь, Лара.

– Я бы не сказала… И вообще, что это за разговор такой?

– А разговор такой, что, после того как твой муж умер, все только и думают, как бы тебя пощипать. Уверен, что этот твой Володя попросил у тебя несколько миллионов в долг. Так вот, он тебе их никогда не отдаст. У вас маленький театр, убыточное предприятие! Не надо ему ничего обещать. Не давай ему денег. Проконтролировать расходы ты все равно не сможешь, да и не захочешь в силу своего характера. И никакого отчета в тратах тоже не будет. Ты просто потеряешь эти деньги. А спектакль… Лара, одним спектаклем больше, одним меньше. Твой приятель хочет насытить свое тщеславие, реализовать себя в творчестве, поставить новый спектакль. Так пусть ищет настоящих спонсоров, крепко стоящих на этой земле бизнесменов, банкиров, да хоть бандитов! Вот только от тебя пусть отстанет.

– Но я уже пообещала ему… – Я захлопала ресницами.

– Не уверен, конечно, и ваших театральных закулисных дел не знаю, да и тебя, как актрису, тоже, но смею предположить, что он пообещал тебе роль, а? Ведь для вас, для артистов, это самое главное.

Я вспыхнула. Как-то даже стыдно стало.