Владимир Колычев - Прощу, когда умрешь Страница 15

– Я, конечно, авантюрист, но не настолько. Потом, работа у меня есть...

– Что за работа?

– Инженер я, на заводе.

– И сколько ты там получаешь?

– Деньги здесь ни при чем. Главное, что интересно...

– А тайский бокс разве не интересно? Если не интересно, зачем ты им занимался?

– Ну, бокс тоже интересно...

– Учти, я долго уговаривать не буду. От желающих у нас отбоя нет, так что на тебе, парень, свет клином не сошелся...

– А вы владелец этого клуба?

– Да, я владелец этого клуба, – немного подумав, кивнул Георгий Алексеевич.

– Господин Фокин, да?

– Фокин. А что такое?

– Я вообще-то не против у вас работать...

В принципе, условия в клубе неплохие, о бойцах заботятся, обговаривают с ними условия так, чтобы они не шли вразрез с законом. И Тимофея на ринг не выпустили, пока не убедились в его компетентности... А то, что случилось с Игорем, могло произойти даже в любительском поединке. И обычный бокс, и тайский – травмоопасные виды спорта, и Тимофей давно уже привык к этой мысли.

– Что, есть условие? – догадался Фокин.

– Да. И весьма серьезное.

– Слушаю.

– Мне нужна Марьяна.

– Что?! – От изумления и связанного с ним возмущения у Фокина перекосилось лицо.

– Мне нужна Марьяна Гиреева.

– Ты кто такой? – вздыбился Георгий Алексеевич.

– Тимофей я. Марьяна – подруга моей девушки. Она пропала, и я бы хотел ее найти.

– Свою девушку?

– Нет, Марьяну.

– А при чем здесь я?

– Я же вижу, что при чем, – усмехнулся Тимофей.

– Что ты видишь?

– Вижу. И знаю. Знаю, что вы с ней были. А потом она вернулась к Женьке Калинину. И потом пропала...

– Ну, Калинина я знаю, – в досадливом раздумье сквозь зубы процедил Фокин.

Никак не ожидал он нарваться на столь щекотливый разговор, поэтому пребывал в растерянности.

– Конечно, знаете, ваша жена его продюсер.

– Ну, это нетрудно узнать. А то, что я с какой-то Марьяной был...

– Не с какой-то, а с Марьяной Гиреевой. Она с Калининым жила.

– И что?

– Я так понимаю, правды вы не скажете.

– Какой правды?

– Ну, что вы сделали с Марьяной?

– А что я сделал?

– Не знаю. Но ее нет. И она пропала после того, как связалась с вами.

– Я не знаю, что я мог сделать с ней. Но я знаю, что могу сделать с тобой, – хищно сощурился Фокин.

– Что?

– Пошел вон отсюда, урод!

Тимофей оказался в положении цуцванга, и с каждым сказанным им словом ситуация будет ухудшаться, пока не закончится катастрофой. В его случае нужно было сдаваться. И уходить.

Так он и поступил.

Глава 8

Сырой потолок над головой, плесень по углам, холодные шершавые стены, бетонный пол под ногами. Окон здесь нет, только железная дверь с глазком. Из мебели лишь расшатанная кушетка. В углу возле двери стояло ведро, куда справлялась нужда.

На душе жуть несусветная, а тело сотрясает крупная лихорадочная дрожь. Сейчас бы спасительный укол, и тогда весь ужас рассеется в серых стенах подвала, и пространство заполнится яркими радужными красками.

Марьяна встрепенулась, услышав, как открывается дверь. Она бы не отказалась от порции каши с маслом, с удовольствием попила бы горячего чаю, но гораздо важнее было получить заветный укол.

Наркотиками ее пичкали каждый день, и сегодня она должна получить свою дозу. Она понимает, что все это делается неспроста, но ей уже все равно. Главное сейчас – избавиться от этого ужаса, что сдавливает ее со всех сторон, выкручивает изнутри, пилой режет нервы...

Дверь открылась, и в узницу зашел долговязый парень с вытянутым, как у лошади, лицом. Неказистый, несуразный, в той прежней жизни Марьяна бы даже не глянула на такого, но сейчас она целиком зависела от него. Потому что у него в кармане – заправленный шприц с героином.

– Что, хреново? – спросил Митя, глянув на девушку как на последнее ничтожество.

Он и сам осознает свою ущербность, потому и комплексы у него, которые он старается преодолеть, вымещая зло на Марьяне. Он унижает ее и ловит от этого кайф. Но ей все равно, как он к ней относится, лишь бы только получить заветную дозу.

– Хреновей не бывает.

Первое время она вообще не разговаривала с этим уродом, но после того как однажды он лишил ее дозы, решила спрятать свою гордость.

– Хочешь? – Митя сначала похлопал себя по карману, а потом ее – по щеке.

– Хочу, Митенька.

– А ты заработала?

– А что надо сделать? – подавленно спросила она.

Марьяна понимала, что когда-нибудь ее заставят отрабатывать героин. Но пока что речь об этом не заходила, и она с ужасом ждала, когда ее поставят перед фактом. И вот, похоже, дождалась.

– А на лыжах! – Митя сделал неприличный жест и засмеялся, как прыщавый озабоченный юнец, получивший вдруг возможность вдоволь поизгаляться над безропотной бомжихой-проституткой.

В сущности, он и был недоразвитым переростком, и вряд ли ему отдавались нормальные девушки, но Марьяна уже выпала из обоймы обычных людей. Она пленница, рабыня, кто угодно, но только не человек, с которым нужно и можно считаться. Потому и глумится над ней Митя.

– А если нет?

– Тогда останешься без сладкого.

– Митя, ты же хороший парень, ты же не станешь обижать беззащитную девушку.

– Почему беззащитную? Ты под моей защитой, крошка. А то, что я хороший парень, ты сейчас докажешь...

Митя вдруг стал расстегивать ремень, вжикнула «молния»...

Марьяна вспомнила тот день, когда в последний раз была с Женькой. Он еще не понимал, что это прощание, и хотел закончить поскорей. Но Марьяна-то все знала, потому и удержала его ласками, когда парень собрался уходить. Он так возбуждал, с ним так было здорово, что не хотелось останавливаться, и он откликнулся на ее старания, зашел на второй, а затем и на третий круг...

И все-таки он ушел. А она отправилась к Фокину. Но возле дома кто-то набросился на нее сзади, приложил к носу тряпку с хлороформом. Очнулась она в этом подвале, уже под кайфом. Потом появился Митя, предложил укол, Марьяна отказалась. Ведь она же не глупая и прекрасно понимала, к чему приводит героин. Но укол ей сделали силой. На следующий день все повторилось. И вот она уже готова на все ради очередной дозы. И готова, и делает...

Это все Фокин. Он же предупреждал, что ей нельзя спать с Женькой, а она ослушалась его. За что и поплатилась. Бетоном он ее не залил, но запер в каком-то гадюшнике, замуровал заживо. Гадко. И на душе гадко, и вообще...

Митя задергался, крякнул от удовольствия, застегнулся. И бухнулся на кушетку, затылком стукнувшись о стену. Отдышался, достал из кармана шприц:

– Молодец, хорошая девочка. Заслужила!

И Марьяна уже готова забыть все унижения, потому что героин вырвет ее из этой жуткой действительности.

Она потянулась за шприцем, но Митя сжал его в кулак. Марьяна испуганно одернула руку. Корпус шприца пластиковый, может лопнуть от усилия, и тогда весь раствор вытечет. А нового может и не быть.

– Завтра еще отработаешь.

– Хорошо.

– Не со мной.

– Ну, я не знаю...

– Не захочешь завтра, не получишь сегодня...

– Хорошо. Я согласна.

– Надо будет постараться.

– Как скажешь...

– Тогда живи.

Он достал из кармана жгут, перетянул ей руку повыше локтя, Марьяна уже привычно поработала кистью, чтобы проклюнулась вена. Митя сделал укол, и она закрыла глаза в предвкушении прихода...

Она слышала, что наркоманское счастье длится недолго. Кайф бывает только первое время, а потом доза требуется только для того, чтобы убрать ломку. Она еще пока ловит приход, наслаждается сильными ощущениями, но когда-нибудь ей придется увеличивать дозу, чтобы добиться этого. Когда-нибудь эта доза станет для нее смертельной. Что ж, это будет прекрасная смерть...

Но вскоре ей захотелось умереть страшной смертью. Кайф прошел к ночи, к утру вместе со сном схлынуло и умиротворение, тело вдруг наполнилось болью. Уж лучше умереть, чем терпеть такое. Но ведь скоро придет Митя, и ей станет хорошо-хорошо. Правда, придется отработать грязный номер, но это лучше, чем остаться без дозы.

Мысль о том, что скоро ее жизнь наполнится хоть и бредовым, но ярким смыслом, принесла облегчение. А потом появился и Митя.

– Принес? – Марьяна жадно схватила его за руку.

– Пошли! – кивком показал он на дверь.

Она еще никогда не покидала свои застенки, поэтому ей стало интересно.

А он провел ее по длинному коридору к лестнице, по которой они поднялись в холл какого-то дома. Просторно здесь и очень светло, но бедненько – полы дощатые, мебель затрапезная. Впрочем, после подвала дом показался Марьяне дворцом. И ванной она очень обрадовалась.

– Раздевайся.

Мите не пришлось уговаривать девушку. Она сняла одежду, встала под душ. И горячая вода здесь, и холодная, смеситель переплетает эти потоки в комфортную температуру. Шампунь импортный хорошо промоет волосы, гель для душа придаст чистому телу дополнительный аромат. И ничего страшного, если в ванну к ней вдруг залезет Митя. Она отработает и в награду за это получит укол героина.