Ольга Тарасевич - Плачущий ангел Шагала Страница 15

– С экскурсией, – улыбнулась посетительница, доставая из рюкзачка портмоне. – Только помогите мне, я совсем не разбираюсь в ваших денежках.

Несмотря на то что сейчас у Кирилла не было совершенно никакого настроения проводить экскурсию, он вежливо поинтересовался:

– Вы откуда?

– Из Москвы.

– В командировку приехали?

Гостья кивнула:

– Что-то вроде этого. У меня здесь вот какое дело…

Кирилл решительно прервал ее щебетание:

– Простите, музей через полчаса закрывается. Ну что, пойдемте? Вот ваш билет.

Он начал быстро показывать экспозицию, заученно, без души, рассказывая биографию художника.

«Да ей побоку Шагал, Витебск и все такое, – решил Кирилл, наблюдая за посетительницей. – Ошалела от моей рожи – раз. Сюда пришла, наверное, просто чтобы отметиться, – это два».

– Скажите, а может ли вдруг обнаружиться неизвестная ранее работа Марка Шагала?

Кирилл вздрогнул. Что-то в интонации этого вопроса ему очень не понравилось.

«Еще одна охотница за полотном?» – подумал он с неприязнью, а вслух любезно сказал:

– В позапрошлом году на аукционе в Минске была продана картина. За 65 тысяч долларов. Правда, Шагаловский комитет дал заключение, что картина не была написана Марком Шагалом. Однако в объективности такого утверждения многие сомневаются. В общем, откуда-то же полотно появилось. Марк Шагал часто переезжал с места на место. Есть информация, что часть работ осталась в Париже. Шагал ведь планировал жениться на Белле Розенфельд, а потом вернуться во Францию. Картины, оставленные в Париже, исчезли. Позднее, убегая от большевиков, он вывез не все свои работы. Так что теоретическая возможность обнаружить полотно кисти великого Марка Шагала имеется.

Не то чтобы Кирилл говорил неправду. Он не считал нужным говорить все, о чем знал…

Потом у него окончательно испортилось настроение.

– Знаете, я была в «Гранд-Опера»,[18] потолок которой, как вы, конечно, знаете, расписал Марк Шагал. Мне показалось, зря он это сделал, – сказала москвичка. – Совершенно не гармонирует с чуть помпезным классическим интерьером здания.

«Да как у тебя язык поворачивается говорить такое!» – мысленно возмутился Богданович.

Если бы Михаил Дорохов, недавно вышедший на свободу из колонии общего режима, обладал обширным лексическим запасом, он мог бы подумать примерно следующее.

Какое счастье – свобода. Никаких тебе охранников, колючей проволоки, бараков. Иди, куда хочешь, делай, что хочешь. Красота!

Но он размышлял короткими и, как правило, нецензурными фразами.

«О…ть», – подумал Михаил, просыпаясь от острой мучительной жажды, вызванной вчерашним не в меру приятием. Водка, кстати, тоже была одной из радостей, недоступных на зоне. И поэтому теперь он старательно наверстывал упущенное.

Напившись прямо из крана, Михаил задрал тельняшку и почесал голый грязноватый живот. Потом вдруг перепугался. А что, если сегодня среда и надо идти отмечаться к участковому? А от него выхлоп нехилый, и мент поганый учует?

«Пошли все на… Что я, совсем козел, чтобы с ментами залупаться? Буду мальчиком-колокольчиком. Хватит зону топтать», – нравоучительно напомнил он самому себе. И облегченно вздохнул. Нет, точно сегодня не среда. Среда вчера была. Он отметился и посидел с корешами культурно. А больше ни-ни, баста. Не хватало еще, чтобы сука какая менту поганому стукнула.

«Но пивасика можно вдарить», – решил Михаил и обшарил карманы потрескавшейся грубой кожаной куртки. Денег оказалось достаточно и на пиво, и на водовку, но водовку Михаил пообещал себе не покупать. Пивасика можно, водовки нельзя.

От морозного воздуха в голове прояснилось. Дорохов шел по улице, и, несмотря на муки жестокого похмелья, на душе у него было радостно.

О-го-го какой классный город Витебск! Витебск – это не Жодино, где, кроме тюряги, и посмотреть не на что. Тут все культурно. Северная, елы-палы, столица.

Опустошив бутылку пива, жадно, прямо на глазах у брезгливо морщащейся в палатке продавщицы, Михаил погрозил женщине кулаком и угрожающе прокричал:

– Смотри мне!

А потом его осенило. Ну точно! Если сделать так… А потом вот так… Капусты получится срубить немерено. Решено: можно замутить классную комбинацию. Вот все-таки что значит – водовкой не злоупотреблять. И собирать бутылки в нужное время в нужном месте. И смотреть телевизор…

Очередь на шиномонтаже казалась нескончаемой. Оно и понятно. Первый снег, желающих отмечать день жестянщика нет. Все спешно бросились менять резину.

Обычно у Филиппа Корендо как-то получалось «переобуть» свою темно-зеленую «БМВ» до всех этих зимних «радостей» автомобилистов – скользких улиц, первых сугробов. Но в последнюю неделю столько всего навалилось. Похороны, поминки, допросы.

При воспоминаниях о недавней беседе со следователем Владимиром Седовым его снова затрясло.

– Сукин сын, – сквозь зубы процедил Филипп. – Больше ему делать нечего, как вызывать то меня, то Дашку. Уже ведь все, что знали, рассказали. Нет, все равно таскает и таскает. А попробуй пикни. Сразу кричать начинает. «Вы наследник, вы под подозрением».

Мимо машины Филиппа проехала вызывающе красная «Инфинити», и он сразу же стал пристально наблюдать за траекторией ее движения. Ну так и есть! Минуя очередь, автомобиль притормозил прямо у здания сервиса, открылась дверца, мелькнуло тонкое женское колено.

Филипп выскочил из своего авто и побежал к девушке.

– Что скажешь? Что ты по записи? Что ты быстренько? Умная выискалась! Я тут час уже торчу, а очередь не движется! – закричал он во все горло, понимая, что перегибает палку. Но справиться с клокочущей яростью не мог. – Что, думаешь, если живешь с богатым козлом, так тебе все позволено?!

Его кто-то дернул за рукав.

– Эй, – озабоченно протянул парень в синем, чуть замасленном комбинезоне. – Да у нее же зимняя резина уже, ей только колесо подкачать.

– С вами все в порядке? – неожиданно дружелюбно поинтересовалась девушка, совсем молоденькая, не больше двадцати лет. – С вас пот градом льется!

Не удостоив ее ответом, Филипп развернулся и пошел к своей машине.

Пот льется. А что же вы хотели? То намеки по поводу того, что он убил отца. Потом какие-то пространные рассуждения на предмет того, не замечал ли Филипп, что между его отцом и женой складываются особо близкие отношения. Близкие отношения! Каково, а?! Кому все это понравится?

Он с досадой хлопнул дверцей, завел двигатель, включил печку. Умеют в прокуратуре всю душу вынуть, ничего не скажешь.

Зазвонивший сотовый тоже не принес приятных известий. Партия товара, купленная на Украине, безнадежно застряла на таможне.

– Как же все хреново, – расстроенно прошептал Филипп, медленно проезжая вперед. – Был бы жив папа, эту проблему он решил бы за пять минут. У него везде связи. Не знаю, как я справлюсь без него…

Амнистия вела себя хорошо. Протоколы допросов не уничтожала, на свидетелей не гадила. Поэтому следователь Владимир Седов решил поощрить своенравную птицу лакомством, купленным в магазине «Природа» заодно с большим пакетом корма.

– Иди ко мне, моя птичка, – позвал он Амнистию.

Попугаиха послушно спикировала на ладонь и заинтересованно уставилась на протягиваемую палочку.

– Мне сказали, это лакомство. Специально для пташек. Давай налетай, – пояснил Володя и поднес палочку прямо к птичьему клюву.

И птица сначала настороженно, а потом все более энергично затюкала по угощению. Вокруг сразу же полетела шелуха, и Володя осторожно перенес любимицу в клетку. Пусть там наслаждается, меньше мусора, уборщица и так на него постоянно ворчит.

Разговор с Филиппом Корендо получился очень тяжелым. Поэтому, собственно говоря, Володя и решил пару минут повозиться с Амнистией, успокоить нервы.

Поведение Филиппа выглядело вызывающим. Он хамил, отказывался отвечать на некоторые вопросы. Конечно, это не могло вызвать симпатию. Но такая реакция все же понятна. Покрасневшие глаза и едва уловимый запах выпитого накануне алкоголя свидетельствовали о том, что парень здорово переживает.

Дверь в кабинет отворилась.

– Нашли! Нашли этого ублюдка! – прямо с порога закричал оперативник Паша. – Вот повезло так повезло!

Володя не удержался от улыбки. В карих глазах Пашки искрилось столько счастья. Он вообще не был равнодушен к своей работе, искренне переживал, никогда не смотрел на часы. Такую самоотдачу редко встретишь. Вот почему Володя всегда старался поручать оперативную работу именно Паше. Все сделает на совесть, на него в этом плане можно положиться.

– Ты про убийцу таджикской девочки? – уточнил Седов.

Паша кивнул:

– Про него, кретина. Короче, слушай сюда. По свидетелям там голяк. Фоторобот какой-то склепали, но ты же в курсе: фотороботы всегда отличаются от лиц. А уж этот не похож был – просто мама дорогая. И вот роем мы носом землю, тычем всем этот левый фоторобот. И тут эксперты выяснили вот какую штуку. Сперма по девочке совпадает с еще одним результатом экспертизы по другому уголовному делу. Тоже изнасилование. Преступник не найден, но девчонка выжила. Школьница, шестнадцать лет всего. По ее показаниям сделали новый фоторобот. Но самое главное – она татуировки у мужика на руке заметила. А дальше – просто повезло. Транспортная милиция его зацапала. Сидел на станции в Подмосковье. Менты к нему подходят. А он свои руки, мало того, что в перчатках, еще и в карманы сует. Короче, все дело в бдительности и психологизме. Обидно, конечно, что все пряники не нам, а транспортникам. Зато любимый город может спать спокойно.