Виталий Гладкий - Змея за пазухой Страница 15

— Не все ли тебе равно? Открой мне имя любовника Полины Колосковой, и я даю слово, что отмажу тебя. Притом бесплатно! Тогда ты точно останешься в стороне и сохранишь не только дело, но и свою жизнь. Она еще тебе не надоела?

— Ну ты сказанул… — Китаец стал мрачнее грозовой тучи; видимо, до него начало доходить, что он здорово влип. — Мне только непонятно, с чего это ты такой добренький? Я тебе не брат, не сват и даже не приятель…

— Коллега. Ты мой коллега. А сдавать своих — это подлое дело. Мне бы очень не хотелось замараться. Ну что, идет? По рукам?

— Чтоб тебя разорвало! — вызверился Хайтахун. — Откуда ты взялся на мою голову?!

— Дурашка… Ведь в данной ситуации я твой ангел-хранитель. Вернее, стрелочник. Переведу стрелки на другой путь — и никто твои шаловливые ручонки не положит под паровозик. Так что колись. Это твое единственное спасение.

— У-у-у… — застонал Хайтахун, обхватив голову руками. — Зачем я пошел на поводу у этой суки?!

— Ты о ком?

— Какая разница! Это тебя не касается.

— Ну нет уж, если начал, звони дальше. Ведь разговор у нас идет начистоту.

— Каким я был идиотом!.. — И Хайтахун выругался по-китайски.

Нужно сказать, что его «Као ни ма!» прозвучало очень выразительно и доходчиво, и Никита совершенно не сомневался, что перевод этой фразы на русский язык мог бы потешить любого сквернослова.

— Знаешь, почему я слил информацию Колоскову? — спросил Хайтахун.

— Конечно. Деньги не пахнут, а большие — тем более. Так что шибко не винись. Ты всего лишь человек. А человек — существо слабое. Наверное, твой клиент был не в состоянии предложить тебе более достойное вознаграждение. То ли дело тот человек, которому ты предоставил свой отчет.

— Ни хрена ты не въезжаешь! Сначала я подкатился к жене Колоскова и попытался ее шантажировать…

— Ни хрена себе! А что она?

— Сначала сильно разозлилась, затем начала хохотать… долго хохотала. А потом… потом заплатила!

— Все-таки заплатила…

— Ага. Притом больше, чем я просил! Но с одним условием — чтобы я продал информацию еще и самому… Колоскову!

Никита едва с кресла не свалился от удивления. Он был наповал сражен этим признанием.

— Это… это правда?! Ты не брешешь? — спросил он запинаясь.

— Чего ради? Мы ведь с тобой договорились, что ты прикроешь мою задницу.

— Договорились. Но это же бред! Она что, с ума сошла на тот момент?

— Вот уж чего не знаю… Я получил бабки и свалил — довольный, как слон. А что там у нее было в голове, фиг его знает. Бабы — они такие…

Какие именно, Хайтахун не договорил. «Интересно, он женат?» — мельком подумал Никита, критически глянув на мятый костюм обрусевшего китайца. Ну, это вряд ли… Кривой и засаленный узел галстука, похожего на бычий хвост, могла завязать только лапа Хайтахуна с пальцами, напоминающими сардельки. Никакая женщина не позволила бы себе такого безобразия. Разве что какая-нибудь бомжиха.

— Ладно, разберемся… — Никита лихорадочно соображал; ситуация становилась все запутаннее и запутаннее. — И кто тот счастливчик, который удостоился отведать женских прелестей жены олигарха?

— Ты не поверишь. У меня самого голова пошла кругом, когда я его вычислил. Фамилия Шервинский тебе что-нибудь говорит?

Еще как говорит, подумал Никита и почувствовал, как ему за шиворот кто-то словно горсть снега кинул. Ни фига себе! Шервинский занимал второе место в списке крутых бизнесменов областного масштаба. Не исключено, что он был богаче самого Колоскова, только источники его богатства происходили из криминальных сфер. Поговаривали, что Шервинский связан с мафией, которая контролировала один из каналов поступления в Россию афганской наркоты. А еще он торговал оружием и у него были высокие покровители в Министерстве обороны.

«Полина, сучка ты эдакая! Куда ты меня втянула?! И не пора ли тебе, Измайлов, дать задний ход? Похоже, тебя, дурака, бросили в змеиное гнездо и теперь наблюдают за тобой, потирая ручонки от удовольствия. Шервинский! Да если он узнает, что я копаю под него, мне останется лишь заранее заказать и оплатить себе самому пышные похороны, так как больше некому».

— Говорит. Еще как говорит, — мрачно ответил Никита.

— Вот и я об этом. Знаешь, какой меня мандраж пробил, когда я вышел на квартирку, где они устраивали любовные игрища? О-о, это было что-то! Я думал, копыта откину от разрыва сердца. Ну а потом взыграло профессиональное самолюбие, и я продолжил наблюдение.

— Я так понимаю, прежде ты работал в органах…

Китаец помрачнел.

— Было дело, — признался он неохотно.

— Погнали?.. — догадался Никита.

— Ну да.

— А за что, если не секрет?

— Какие там секреты… Рожу своему начальнику начистил. Между прочим, за дело! Но это тебя не касается.

— Проблемы есть у всех… — туманно ответил Никита, который поинтересовался биографией Хайтахуна лишь для того, чтобы навести порядок в собственной голове, где царил ералаш мыслей. — Кстати, когда ты слил информацию Колоскову? Число не помнишь?

— Помню. Я пока на память не жалуюсь… — Хайтахун назвал дату.

Оба-на! И спустя несколько дней Олег покончил жизнь «самоубийством». Ну и дела, брат… Никита коротко вздохнул и наконец задал самый главный вопрос, который приберег напоследок:

— А скажи мне, коллега, какие-нибудь материалы по этому делу у тебя остались?

— Нет! Зачем они мне? — Китаец ответил чересчур быстро, и Никита ему не поверил.

— Слушай, мы же договорились по-честному… — Взгляд Никиты был полон укоризны. — Нехорошо так. Хоть убей меня, но я просто не могу представить, что ты не оставил где-нибудь в загашнике такой отличный компромат. Ведь Шервинского, как я понимаю, ты еще не окучил своей «заботой» истинного патриота.

— Догадливый… — Хайтахун тяжело вздохнул. — Да, была у меня такая мыслишка. Но, увы, я не успел… Теперь, когда Колосков там, — он ткнул пальцем в потолок, — мои материалы уже никому не нужны.

— Кроме твоего покорного слуги. Мне они пригодятся. Очень даже.

— Зачем?

— Это та печка, от которой я намереваюсь плясать.

— А может, ну его?.. Мне жалко тебя.

— А себя?

— Еще больше.

— У меня уже нет выбора, — хмуро ответил Никита. — Раньше надо было свалить… Но кто же знал, чем это пахнет? Камень сдвинулся с места, а там недалеко и до обвала. Нужно найти убийцу Колоскова прежде, чем он поймет, что по его следу уже идут. Тогда зачистки не миновать, это и к бабке не ходи.

Хайтахун снова пожелтел до шафранового цвета. Но он промолчал, поднялся и скрылся за дверью, которая вела в подсобное помещение. Отсутствовал он недолго. Китаец принес диск и тонкую пластиковую папку.

— Здесь все: и видеоматериалы, и мои записи. А я умываю руки. Не хочу больше слышать о Колоскове!

— Спасибо, коллега. Кстати, ты давно не был в отпуске?

— Два… нет, три года. Финансовое положение не позволяло. А что?

— Тогда у тебя есть шанс наверстать упущенное. Линяй из города как можно скорее. И подальше. Но никому не говори, где ты находишься! Посиди в русской глубинке или в какой-нибудь заморской тмутаракани с месячишко, а за это время я попытаюсь управиться. На всякий случай запиши мой телефон.

— Спасибо за совет… — буркнул Хайтахун. — А то я сам не догадался бы… — Он записал номер Никитиного мобильного на грязном клочке бумаги.

— Ну вот и ладушки, — сказал Никита и встал. — Бывай, коллега.

Они попрощались, но без рукопожатия. Китаец был погружен в мрачные мысли, поэтому для него Никита уже покинул помещение, а Измайлову как-то не улыбалась перспектива сунуть свою руку в жирную ладонь хозяина детективного агентства…

Оказавшись дома, Никита первым делом сварил крепкий кофе и поторопился включить компьютер. Ему очень хотелось увидеть любовника Полины. Он слышал о Шервинском, но лицезреть второго по значимости городского олигарха ему не приходилось. Рассказывали, что Шервинский был очень падок на женщин. Еще бы, хмыкнул Никита, с такими-то бабками любую можно снять без особого напряга. Но Полина… Она не была «любой». Что ее толкнуло в объятия этого бабника? Неужели банальная месть мужу за его измены? Такое случается.

Никита вспомнил, как при их встрече Полина буквально вспыхнула, уловив в его ухмылке намек на то, что у Олега могли быть любовницы. Похоже, она продолжает играть роль Принцессы, да вот только благодарные зрители уже давно выросли из коротких штанишек. Что ж, посмотрим…

Устроившись поудобнее, Никита включил воспроизведение, и на экране замелькала Полина, а затем и весьма представительный мужчина гусарской наружности. Правда, с небольшой плешью на макушке. Да и усы у него не были лихо закрученными, а аккуратно подстриженными и едва прикрывали верхнюю губу. Но повадки все же были гусарскими. При первой встрече, зафиксированной Хайтахуном, Шервинский подарил Полине огромный букет алых роз и элегантно поцеловал ручку.