Ольга Морозова - Шале в горах Страница 15

А через много лет я узнал, что Инга так и не вышла замуж… ни детей, никого… всю жизнь одна… в тесной коммуналке…

Нельзя поганить чистые души… нельзя прикасаться к ним грязными руками. На белом остаются следы… Это мой грех, Анечка. Из-за меня ангел упал с небес.

– Ангелы падают с небес только по собственной воле.

– Это так, но, как говорится: не искушай? Это тоже грех. Тем более для простого развлечения, чтобы потешить самолюбие. А знаете, я немного облегчил душу. Камнем висело много лет… особенно после истории с утоплением. Слава Богу, что её спасли!

Они молча сидели, взявшись за руки – два человека, запятнавшие Белого Ангела, товарищи по греху. Анна Ивановна почувствовала, что Марк стал ей немного ближе после исповеди. «Боже мой! – пронеслась у неё мысль. – Неужели плохие поступки сближают людей теснее, чем хорошие? Или осознание того, что ты не один такой мерзкий, греет душу? Видимо, так… и в аду не хочется остаться без компании…»

Анна Ивановна ощутила нежность и пожала Марку руку, он ответил ей тем же. Они улыбнулись друг другу и Марк сказал:

– Прости, Анечка, но эти воспоминания вытряхнули меня морально. Я хочу отдохнуть. Ты не против?

Анна Ивановна покачала головой, залезла в спальник и свернулась калачиком. Марк лёг к ней спиной. Анна Ивановна полежала немного, но сон не шёл. Она решила спуститься вниз, выпить воды. За столом никого не было, и Анна Ивановна решила поискать Стеллу, чтобы узнать о её самочувствии. Ей вдруг пришло в голову, что Стелле сейчас нужна поддержка. Анна Ивановна дошла до её комнаты и осторожно приоткрыла дверь. Её глазам предстало зрелище, от которого она тут же зажмурилась. На огромной кровати находилось нечто, напоминающее гигантского спрута со множеством щупальцев. Это нечто состояло из трёх абсолютно голых человеческих тел – Андрея, Виталика и Стеллы. Андрей, который стоял к двери задом, удивлённо обернулся и присвистнул, увидев Анну Ивановну, которая застыла в дверях.

– Мы пытаемся привести в чувство нашу хозяйку, терапия вроде как, – произнёс он. – Надеемся, что подействует. Ты можешь присоединиться к нам, Стелла будет рада.

Анна Ивановна покраснела, как варёный рак, и захлопнула дверь.

«И не введи нас во искушение… но избави нас от лукавого…»

Грех во всей своей красе. Он пустил корни, он множится. Скоро они не смогут остановиться и погрязнут в грехе. И тогда они все стопроцентные покойники.

Анна Ивановна вернулась к себе в комнату и легла. Её слегка трясло от пережитого.

Проснувшись, они с Марком спустились вниз. Почти все были там, слоняясь из угла в угол. В воздухе висело напряжение, усугублявшееся, очевидно, наличием трупа на чердаке. Анна Ивановна набрала в лёгкие побольше воздуха, и произнесла:

– Послушайте… я хотела кое-что вам сказать… это важно!

Все разом обернулись к ней, и несколько пар глаз выжидающе уставились на неё, ожидая, что она скажет.

Анна Ивановна растерялась, и Марк произнёс за неё:

– У Ани идея. Возможно, кому-то это покажется глупостью, но нам не приходится выбирать. Поэтому искать причину остаётся даже в вещах эфемерных.

Анна Ивановна справилась с волнением и сказала:

– Мы все здесь не просто так. Мы наказаны! Понимаете, наказаны! Мы умрём здесь, сгинем, если не покаемся в своих грехах и не попросим о прощении! Нам нужно молиться, постоянно молится… в этом наше единственное спасение.

«Да будет воля Твоя…»

Но для начала нужно покаяться, покаяться в грехах… честно рассказать, какой камень вы носите за пазухой… это важно… – последние слова Анна Ивановна произнесла почти шёпотом.

Было очень тихо, никто не произнёс ни слова, никто не стал смеяться. Все обдумывали сказанное. Первой очнулась Нина. Она строго посмотрела на Анну Ивановну и ехидно спросила:

– И у вас есть грех?

– Есть.

– И вы нам его расскажете?

– Расскажу. Я уже рассказала Марку. Мы ВСЕ должны рассказать свой грех. Может, тогда Господь помилует нас?

«Да будет царствие Твоё, яко на Небеси и на земли…»

Марк обвёл присутствующих глазами:

– Ну, кто готов? Только раскаяние, как я понимаю, должно быть искренним. Всякую ерунду городить не нужно. Я готов начать с себя.

– И вы серьёзно думаете, что это нам как-то поможет? То есть если мы вывернем друг перед другом душу наизнанку, нам будет спасение? – Катя передёрнула плечиками, выражая неодобрение всем своим видом.

– А что это ты так разнервничалась? Есть в чём покаяться? – Артём усмехнулся. – Рассказывай, когда успела нагрешить. Может, это из-за тебя мы здесь прохлаждаемся?

– А может, из-за тебя? – парировала Катя. – Это твоя подружка там лежит, – она показала пальцем на чердак.

Артём смутился:

– Ну и что? При чём здесь это? Я её на чердак не посылал. Но идея Ани не кажется мне бессмысленной. В ней есть соль. Глубоко верующим меня не назовёшь, но я считаю, ТАМ что-то есть.

– Ладно, – Андрей поднял руку вверх, призывая всех успокоиться, – всё равно делать нечего… а перед смертью принято исповедоваться. Священника здесь нет, так что придётся исповедоваться друг перед другом. Я лично «за». Давно мечтал облегчить душу. Может, и правда, не просто так нас здесь собрали?

Из комнаты вышла Стелла, кутаясь в одеяло. Вид у неё был несколько потерянный. Она села на стул и посмотрела на Андрея, очевидно, пытаясь уловить смысл сказанного.

– Не просто так… – повторила она эхом.

– Стелла Борисовна! – Андрей подбежал к ней, и обнял за плечи. – Мы тут о грехах… исповедоваться хотим друг перед другом…

– Да, да… грехи… конечно… мне нехорошо… – Стелла закашлялась, встала и направилась обратно в комнату.

Андрей проводил её взглядом и усмехнулся:

– Пусть идёт. У неё была очень напряжённая ночь…

Анна Ивановна опустила глаза, чтобы не встретиться взглядом с Андреем. Ей не нравилось чувствовать себя соучастницей.

Марк поднял руку, как ученик на уроке:

– Ну, всё! Я готов, как уже говорил, вам рассказать свою историю, грех, если хотите.

Он пересказал им почти слово в слово то, что уже рассказал Анне Ивановне. Первым на его историю откликнулась Нина:

– Это всё? Вы считаете, что именно за это вас… поместили сюда? Сотни мужиков бросают баб именно таким образом, и им ничего! Вы точно уверены, что именно ЭТО ваш грех?

– Уверен. Во всяком случае, я не знаю за собой ничего более ужасного.

– Мне кажется, – вступил в разговор Виталик, – наш друг что-то не договаривает. Я просто нюхом чувствую. Интуиция, если хотите. Так, Марк? Помните, вы не нам сейчас это рассказываете, а господу Богу. А уж ему врать не рекомендуется.

Марк помрачнел, и Анна Ивановна поняла, что Виталик попал в точку.

– Ну да, да, да! Я не наврал, просто немного скрыл… но я скажу… не хочу врать Господу, тут вы правы. Эта девушка… я обещал жениться… обещал увезти её оттуда, из деревни, я много что обещал только для того, чтобы она переспала со мной, втёрся в доверие к её родителям. Вся деревня знала, что я её жених. Поспорил с другом, что она будет моей… а вышло вон как… банально, как в водевилях. Друг уговаривал меня остановиться, понял, что мы зашли слишком далеко, но я не смог… слушать его не хотел… как на охоте.

– А вот это мерзко! – голос у Кати звенел. – Вы правы, это грех! Сломать человеку жизнь! Думаю, уж вы-то попали сюда по заслугам, можете не сомневаться. Удивляюсь, почему ОН ждал так долго?

Марк пожал плечами:

– У НЕГО свои мерки…

Анна Ивановна осуждающе посмотрела на Марка:

– Ты хотел скрыть от меня? Зачем? Я думала, ты мне доверяешь…

– Ну, прости, Аня! Я не хотел выглядеть в твоих глазах таким уж монстром.

Анна Ивановна помотала головой:

– Ты ничего не понял… эта исповедь не для того, чтобы выглядеть лучше или хуже… эта исповедь, чтобы спастись! Выжить. Понимаешь?! Выжить! Та девушка выжила, значит, и у тебя есть шанс… поэтому мы ещё живы… А теперь я расскажу вам свой грех. – Анна Ивановна обвела всех глазами и рассказала свою историю.

– Вы хотите сказать, что ваш муж до самой смерти так и не узнал, что его дочь вовсе не его?! – Нина задохнулась от возмущения.

Денис поспешил её успокоить:

– Ну и что? Правильно сделала, что не сказала. Обман, конечно, нехорошо, но мужик прожил счастливо всю жизнь. Но, строго говоря, это грех…

– Её грех в том, – вмешался Андрей, – что она вмешалась в судьбы. Попыталась их устроить на свой лад. А это уже прерогатива Господа Бога, которую он не уступает никому. Гордыня называется. Неизвестно что было бы, скажи она всем правду. Возможно, жила бы сейчас в Италии с кучей детей и внуков, а её муж обрёл счастье с другой женщиной.

– Да… – протянула Катя. – Точно, у Него свои мерки… но я вас, Аня, не осуждаю. Не знаю, как бы я поступила в вашем случае. Скорее всего не смогла бы оставить любимого… я на этот счёт ненормальная. Любить, так любить.

– Наша с вами молодость пришлась на разные эпохи. Мы были по-другому воспитаны. Для нас муж – это святое.