Фридрих Незнанский - Вынужденное признание Страница 15

И вскоре «работа» эта принесла успех.

Они лежали в постели в съемной квартирке подполковника Данилова («это моя явочная квартира», — со смехом говорил он) потные и усталые и пускали дым в потолок, закуривая хороший секс хорошей сигаретой.

Рита посмотрела на точеный профиль Данилова.

— Егор, я могу кое о чем тебя попросить?

— Почему же нет? — усмехнулся Данилов и стряхнул с сигареты пепел (черная пепельница стояла у него на груди). — Ты знаешь, как хорошо я к тебе отношусь. Ты — моя маленькая, славная девочка. Я сделаю все, что ты попросишь.

Рита засмеялась:

— Так уж и все?

— Ну… — Данилов замялся: — Если только ты не будешь просить меня развестись с женой и бросить детей.

В сердце у Риты кольнуло. До сих пор они ни разу не говорили об этом. Рите казалось, что Данилов специально обходит эту трепетную тему стороной, и вдруг он сам говорит об этом — и так спокойно, холодно.

Несмотря на мелькнувшую в душе обиду, Рита решила пропустить слова Данилова мимо ушей. В конце концов, они оба были взрослые люди и знали истинную цену своим отношениям.

— Я рада, что ты любишь жену и детей.

— А я рад, что ты так к этому относишься, — с улыбкой сказал Данилов.

— У тебя есть семья, и ты любишь ее. Но и у меня… И у меня есть семья. Володя — он…

— Володька — отличный парень! И кстати, я давно хотел поговорить с тобой о нем. Твой муж — хороший офицер. Обязательный, исполнительный. Единственно, чего ему не хватает, это инициативности. Будь он чуток поинициативней, он бы достиг многого. Я в этом уверен. Кстати, у меня насчет твоего мужа есть одна идея. Вот только не знаю, как он к ней отнесется.

Слова Данилова удивили Риту, но в то же время и обрадовали. Она думала, что разговор будет очень сложный, с выяснением отношений, взаимными претензиями. Но все оказалось намного легче и приятней.

— Ты хочешь предложить ему какое-то дело?

Данилов кивнул:

— Да. Дело рискованное, но, если подойти к нему с умом, верное. И самое главное — выгодное. Твой муж может получить еще одну звездочку на погоны, да и зарплата его вырастет на порядок.

— Ты мне расскажешь об этом деле?

— Извини, малышка. Это государственная тайна.

Рита усмехнулась:

— Понятно. Но чем я могу помочь? Ты ведь не зря об этом заговорил, правда? Ты рассчитываешь, что я помогу тебе уговорить Володю.

Данилов засмеялся.

— Ты ужас как проницательна! С твоими талантами тебе нужно работать у нас в аналитическом отделе! Ладно, ты права. У нас с тобой есть один общий интерес. Мы оба заинтересованы в том, чтобы Володя пошел на повышение. И мы можем помочь друг другу.

— Что ты имеешь в виду?

— Понимаешь, Володя не из тех, кто идет на риск. Прежде чем что-то предпринять, он сто раз взвесит и отмерит. Это, конечно, хорошая черта, но, пока он будет взвешивать и отмерять, найдется кто-нибудь побойчее и…

— Егор, давай ближе к делу.

Данилов взглянул на Риту с нежностью:

— Ты моя умница! Ладно. В общем, твоего увальня нужно как-то подтолкнуть. Я сделаю ему предложение только тогда, когда буду уверен, что получу положительный ответ. Для меня это принципиально важно. И ты, дорогуша, можешь мне в этом сильно помочь.

Подполковник затушил сигарету, убрал пепельницу с груди и повернулся к Рите.

— Надави на него, золотце. Не сильно, но так, чтобы он почувствовал, что из-за своей неповоротливости может потерять тебя. — В глазах Данилова появился лукавый огонек. — Ты ведь понимаешь, о чем я говорю? Все эти ваши женские штучки, которые сводят мужиков с ума. Язвительные замечания, презрительное фырканье, бойкот. — Данилов провел пальцем по розовому соску Риты и усмехнулся: — В конце концов, откажи ему в своей ласке. Но используй это страшное оружие только в самом крайнем случае.

Внезапно Рите стало обидно. Она почувствовала себя так, словно она не в постели и не с любовником, а в кабинете какого-то большого чина, который пытается промыть ей мозги. Рита смахнула руку Данилова со своей голой груди.

— Ты как будто с подчиненным своим разговариваешь, — обиженно сказала она.

— Глупости! Я хочу помочь тебе. Но сначала ты должна помочь мне. По-моему, это справедливо.

Данилов рассмеялся. Рита смотрела на его открытый рот и думала: «А ведь он прав. Ну погоди же, старый черт, мой Володька еще надерет тебе задницу. Дай только срок».

— Что ж, — сказала она, — пожалуй, ты прав. Я попробую повлиять на мужа.

— Попробуй, детка, попробуй. С такой хорошенькой мордашкой это будет не трудно. А сейчас… — Данилов положил Рите руку на живот, — займемся более интересными вещами…

Через несколько дней после этого разговора главный редактор газеты «Российские известия» Матвей Кожухов был застрелен в упор милиционером Сергеем Богачевым в ложе Большого театра во время спектакля «Похождения повесы». А еще несколько дней спустя машина, на которой ехал майор ФСБ Владимир Дементьев, попала в аварию.

По мнению врачей, смерть Дементьева была мгновенной.

21

На улице было холодно. С утра зарядил мелкий, противный дождь. То и дело в небе громыхал гром, и где-то далеко на востоке небо озарялось вспышками молний. Слава богу, сюда ливень пока не дошел.

Подполковник ФСБ Егор Осипович Данилов терпеть не мог плохой погоды. Он предчувствовал ее еще с вечера. Вначале появлялась тяжесть в затылке, затем она распространялась на левую часть головы и, наконец, концентрировалась в лобной части, прямо над левой бровью. Ощущение было такое, словно кто-то вбил Егору Осиповичу в лоб толстый ржавый гвоздь. И вытащить этот гвоздь не было никакой возможности.

Не помогала даже пригоршня цитрамона, которую подполковник по привычке забрасывал в рот, запивая глотком холодной минералки.

Оставалось терпеть.

Когда Егор Осипович вошел в квартиру, его жена Ольга полулежала в мягком кресле со стаканом мартини в руке и дымила тонкой длинной сигареткой. На ней было длинное вечернее платье с глубоким декольте и умопомрачительным разрезом, обнажающим смуглую бархатистую кожу ее бедра. В этом наряде Ольга выглядела чертовски соблазнительно.

Сизый дым густым облаком поднимался к потолку и расползался по нему огромной призрачной паутиной. Данилов посмотрел на это облако и почувствовал резкий приступ тошноты. Когда у него болела голова, он терпеть не мог сигаретного дыма, и Ольга об этом знала.

— Дорогая, я тысячу раз просил тебя не курить в комнате. Неужели так тяжело выйти на кухню?

Ответом Егору Осиповичу было тяжелое молчание.

— Я, кажется, к тебе обращаюсь, — сердито проговорил подполковник. — У тебя что, проблемы со слухом?

Ольга медленно обернулась, выпустила в сторону Данилова струю дыма и посмотрела на него таким взглядом, словно он только что голыми руками задушил ее мать.

— Где ты был? — четко и раздельно спросила Ольга.

Данилов поморщился:

— Опять эти дурацкие допросы. Ты же прекрасно знаешь, что я был на работе.

— Я тебе звонила.

— И что?

— Тебя нигде не было.

— Ничего удивительного. Меня сложно застать на одном месте.

— А мобильник? Почему ты отключил мобильник?

Данилов посмотрел на карман своего пиджака и смущенно кашлянул:

— Что ты, зая. Просто я его не слышал. Должно быть, батарейки подсели.

Ольга поставила стакан на пол, быстро поднялась с кресла и подошла к Егору Осиповичу вплотную. Глядя ему прямо в глаза, она опустила руку в его правый карман и вытащила оттуда телефон. Затем, не произнося ни слова, развернула телефон дисплеем от себя и поднесла его к лицу Данилова.

— Вот черт, — сказал Егор Осипович, опуская глаза и простодушно улыбаясь. — Видать, нечаянно нажал на блокировку. А я-то думаю: почему мне никто не звонит? Неужели кредиторы забыли о моем существовании?

Он попробовал рассмеяться, но, наткнувшись на по-змеиному холодный взгляд жены, замолчал.

— Ты опять был у нее, — все так же медленно и четко произнесла Ольга.

— Чепуха.

Егор Осипович отвернулся от жены, подошел к журнальному столику, взял с него бутылку мартини и, запрокинув голову, большими глотками влил четверть содержимого бутылки себе в рот.

Ольга молча смотрела, как в такт глоткам двигается его кадык.

— Ты опять был у нее, — вновь повторила она.

Данилов поставил бутылку на столик, вытер рот салфеткой, подошел к Ольге и обнял ее за плечи:

— Зая, ну ты же знаешь, что я не могу иначе. Все-таки там мой сын. И он болен. В какую свинью я превращусь, если забуду о его существовании?

— Чем он болен?

— Ты же знаешь — бронхитом.

— Врешь. — Ольга нахмурилась: — Я звонила его врачу. Твой сын здоров.

— Да, здоров… Теоретически. Но на самом деле он все еще очень слаб. — Егор Осипович хищно осклабился: — Черт бы тебя побрал, могу я принести родному сыну немного фруктов?