Михаил Палев - Знак Ганнибала Страница 15

– Верно! – согласился я и покаялся: – А я стащил пачку печенья.

Тут я подумал, что сейчас самое время напомнить Элису кое о чем.

– Слушай, старик! Ты не забыл наш разговор? Что там насчет сериала? – спросил я.

– Ну, обижаешь! – возмутился Элис. – Я забыл?! Да дело практически в шляпе!

– И кто шляпа?

– Шляпа сейчас играет в бильярд со своей охраной. Раз уж тебе так невтерпеж, то я сообщу тебе два важных факта. Во-первых, Боря срочно продает очень подходящий дом за полцены – и как раз через Иркину риелторскую контору. Во-вторых, как я уже говорил, он поклонник твоего писательского таланта, хотя и производит впечатление вполне разумного человека. Так что книга с личным автографом автора плюс удачные переговоры о стоимости прав на экранизацию могут существенно уменьшить и без того низкую цену! Иначе ты ведь дом себе никогда не купишь. А тут – удобный случай! Как только завтра зайдет разговор о твоих произведениях, дари ему свой опус – и смело приступай к делу! И про своего Клодта не забудь: может, он бартером пойдет, в зачет за дом.

Я от души поблагодарил Элиса, пропустив мимо ушей его ироничный отзыв о моих талантах. Что поделаешь: у нас, в России, живых гениев не бывает, так что вся надежда на потомков. Современники так неблагодарны!

Утром я обнаружил, что прогнозы метеорологов оправдываются на все сто. Снег валил густой пеленой со вчерашнего вечера, и после завтрака Элис выехал из гаража на маленьком снегоуборщике. Он расчистил дорогу от ворот до ворот, хотя снег продолжал идти. Как сказал Элис: «Надо чистить и чистить, а то все так занесет, что до весны не откопаем». Борис послал размяться свою охрану, и те раскидали снег на автомобильной площадке. Даже сидевший в будке у ворот охранник размел пешеходную дорожку от дома к воротам.

Природа сжалилась над людьми: снег перестал идти, и в небе даже обозначился просвет. Часам к двум выглянуло было солнце, но вскоре спряталось снова. Я коротал время, наблюдая, как Элис, Борис и Николаша режутся в бильярд. Витюша и Зябликов без устали играли в пинг-понг.

Ира позвала нас к столу часа в четыре. За столом сидели все обитатели дома, за исключением охранника Паши. Лера отнесла ему в будку несколько тарелок с угощением и бутылку пива. Элис сидел во главе стола в гордом одиночестве и выслушивал тосты. Первый тост возжелал произнести Зябликов, успевший прилично набраться коньяком. Никто с ним спорить не пожелал, и Зябликов беспрепятственно толкнул короткую речь, полную братской любви к Элису. В завершение он вышел из-за стола и полез к Элису чокаться и целоваться. В конце концов его удалось водворить на место. Усевшись на стул, Зябликов тут же налил себе полную рюмку и лихо ее осушил.

Борис провозгласил тост за хозяйку дома. Под это дело Зябликов молниеносно хватанул еще пару рюмок. Третий тост провозгласил я, как водится, за родителей. Сколько под мой тост выпил Зябликов, я сказать не могу, потому что третий тост – третья рюмка, а по русской традиции за столом положено выпивать не больше трех рюмок. Зато уже количество этих «третьих рюмок» не ограничено ничем. Зябликов, видимо, продолжал в том же духе, потому что, когда Николаша принялся желать Элису успехов в бизнесе, Зябликов совершенно бесцеремонно вмешался:

– Да зачем ему это надо? В риелторской конторе у Ирки и без того руководителей немерено.… Разве что здесь колхоз развести? Точно! Хе-хе,… может, тебе колхозом поруководить?

И Зябликов загоготал в одиночестве, радуясь одному ему понятной шутке. Элис поморщился и резко бросил ему:

– Кеша, веди себя прилично!

– А че? – удивился Зябликов, опрокидывая очередную рюмку и пытаясь выловить из Витюшиной тарелки маринованный грибок. – Ведь ты же сам понимаешь, что из тебя руководитель никакой! Делом руководить – это не двери с помойки на плечах таскать и лохам за антиквариат впаривать, вот так! А теперь вот я должен расхлебывать то, что ты там напортачил!

– Иннокентий! В нашем доме не принято за столом разговаривать о делах! – холодно, но с плохо скрываемой яростью заметила Ирка.

Зябликов еще несколько раз безуспешно потыкал вилкой в грибок, вздохнул, засунул вилку в нагрудный карман пиджака Витюши и сказал ему, нежно погладив лацкан:

– И ты, Витюша, тоже не менеджер, а говно. Но я тебя люблю!

И он полез целовать Витюшу взасос. Элис мрачно покосился на Виктора. Тот проворчал, отдирая от себя Зябликова:

– Да ладно тебе…. Пойдем, покурим лучше. Давай, давай, на воздух….

– Правда, пришло время для горячего! – воскликнула Ирка. – Лера, через пятнадцать минут горячее подаем! А вы, мужчины, пока покурите.

Витюша вытащил Зябликова на улицу, следом потянулись и мы. Погода стояла чудная: градусов пять мороза, без ветра, снег прекратился, хотя небо и было затянуто пеленой. Мы покурили на улице, стоя в накинутых на плечи куртках и пальто. Я оказался рядом с Борисом и Элисом.

– Он всегда так напивается? – спросил Борис.

Элис пожал плечами:

– Обычно напиваться ему не дает супруга. Ты уж извини, но… это муж моего совладельца. Точнее, со-владелицы.… После моей отставки она настояла, чтобы он стал исполняющим обязанности генерального директора, пришлось согласиться,… Вообще, она тоже должна была подъехать, но…… Ну, ничего, Витюша последит за ним. Кеша хиловат, так что скоро завалится спать.

– Да уж, хорошо бы…, – хмуро заметил Борис и обратился ко мне: – А ты, значит, писатель?

– Ага, значит, – подтвердил я. Мне не понравилось это обращение, но надо терпеть. И я продолжил, развивая тему: – Кстати, у меня есть еще один экземпляр моего нового романа. Один я подарил Элису, ну а второй будет твой.

– Очень хорошо, – улыбнулся Борис, – только напиши там послание… такое… прочувствованное! Типа, «дорогому другу»…, короче, чтобы было ясно, что я с культурой на короткой ноге.

– Нет проблем, – заверил я его. – Сейчас же за столом и напишу!

Мы вернулись в дом.

По дороге я прихватил из пакета, висевшего на вешалке, второй экземпляр моего романа и тут же написал ручкой «послание»: «Борис, дружище! Почитай, когда захочешь расслабиться. Автор». Не очень, да? Ну не умею я писать такие вещи! Да и что еще можно написать на обложке детектива?

Я вошел в гостиную и вручил книгу Борису. Тот прочитал автограф и остался доволен. Я решил, что пора приступать к делу.

– Кстати, Элис сказал, что ты продаешь загородный дом. Как бы мне его посмотреть? Я как раз собираюсь купить дом недалеко от Москвы, чтобы творить, так сказать, в тиши….

– Легко, – ответил Борис. – Отдам по дешевке. Пятьсот тонн, и бунгало твое.

– Баксов? – машинально спросил я, раздавленный суммой.

– Евро, – уточнил Борис.

Так, еще хуже!

– Может, уступишь? – спросил я. Триста тысяч – это был мой предел. И то если в рассрочку, лет так на пять. И с учетом тех ста пятидесяти тысяч, что я получил от продажи дядиной квартиры. У меня же семья все-таки! Впрочем, Борису я ничего этого говорить не стал.

А что тут говорить? Мысли о покупке дома появились у меня только после того, как нежданно-негаданно на меня свалилось дядино наследство. Дядюшка был бездетным пожилым человеком, проживал он в своей собственной квартире, и я проявлял о нем трогательную заботу. Но, как выяснилось, такие дяди вызывают повышенный интерес не только у своих племянников. И вот в один прекрасный день в доме вдруг появилась законная дядина жена – особа по имени Альбина и по фамилии Наскидашвили, причем это была ее девичья фамилия. Дитя Грузии было лет на тридцать моложе дяди, довольно-таки смазливо и чудовищно самоуверенно. Даже в свадебном платье она неуловимо напоминала дрессировщицу, а дядюшка, соответственно, хорошо отдрессированного старого медведя.

На скромном ужине в честь их бракосочетания присутствовали: я (любимый племянник), брат Альбины, Георгий (угрюмое существо, мрачно зыркавшее по сторонам и совсем не похожее на веселых грузин из старых советских фильмов; похоже, в последнее время к нам стали «завозить» не тех грузин), и друг дядюшки Дима (такой же почти спившийся бывший инженерно-технический работник, когда-то трудившийся с дядей на одном заводе). Ну и «молодая» тоже присутствовала, разумеется. Еще трезвый Дима произнес традиционное «горько», но перед этим простодушно поинтересовался у Георгия:

– Так вы из Грузии будете? Я люблю грузин, бывал у вас, в Ереване!

Оскорбленного Георгия еле удалось от Димы оттащить. По ходу скандальчика выяснилась любопытная подробность: Георгий оказался хозяином того ларька, где торговал дядюшка. Дядюшка что-то там задолжал Георгию и теперь, в целях компенсации ущерба, нанесенного грузинскому национальному бюджету, должен был жениться на сестре Георгия. Диму же от торговли в ларьке отстранили еще предыдущие его владельцы, армяне, потому у несчастного все и перепуталось в голове.

Дядюшка прописал в свою квартиру жену и ее брата. Но вот переоформить квартиру на них, как выяснилось, он не успел: Георгий и Альбина внезапно получили возможность выехать на ПМЖ в Германию, что они немедленно и сделали. Для меня же главным итогом этой германо-грузинской дружбы явилось то, что квартира осталась за дядей.