Мила Серебрякова - Семь смертей Страница 15

Сообщив, что спустится ровно через шестьдесят секунд, она отсоединилась.

– Теперь пора, спускаемся.

Внизу выяснилась ужасающая деталь – рояль ни при каких раскладах не влезал в дверь подъезда. То и дело теребя русые локоны парика, Розалия молила грузчиков проявить себя с лучшей стороны.

– Как мы проявим-то? – вопрошали мужики. – Вот дверной проем, а вот ваш рояль. Сами видите, проем маленький, рояль большой.

– Но его надо туда впихнуть. Надо!

– Это понятно, но здесь покумекать необходимо.

– Покумекайте, котики, главное, чтобы был результат. Я заплачу вам сверху, но придумайте что-нибудь.

Мужики уселись на скамейку и начали кумекать. Кумекали долго, смоля одну за другой сигареты. С каждой минутой Розалия раздражалась все больше.

– Долго еще ждать?

– Тут спешка ни к чему, – сообщил худощавый брюнет лет пятидесяти. – Взвесить все надо, обмозговать.

– Как вас зовут? – приторно улыбнулась свекрища.

– Митрич.

– Дорогой Митрич, заклинаю, затащи чертов рояль к нам в квартиру. Я ж тебя потом озолочу в пределах разумного. Не пожалеешь. Ну, мужик ты или нет, в конце концов.

Митрич резко встал, двое мужиков последовали его примеру и вновь предприняли попытку занести рояль в подъезд.

– Не получается, – кряхтел Митрич.

– Не-е, не втащим, – вторил второй грузчик.

– Напрягитесь, – орала свекровь. – Давайте, мужики. Раз-два – взяли! Ну!

– Ой, нет, ща ногу мне отдавит.

– Митрич, кидай его, у меня палец застрял.

– Не смей, Митрич! Рояль эксклюзивный.

– У Санька палец застрял.

– Лучше пусть Санек лишится пальца, чем я рояля.

– Митрич, все, больше не могу.

– А-а-а-...

– Мужики, не смейте. Ну-у... Вашу мать! Козлы криворукие. Уроды! Придурки!

– С роялем порядок, – возвестил Митрич, критически осмотрев черную громадину. – Ничего не треснуло, не беспокойтесь, мамаша.

– Кто мамаша? – насупилась свекровь. – Где ты здесь разглядел мамашу, сволочь близорукая! Мне сорок пять лет.

– Из них сорок она пианисткой проработала, – сказала Натали, устав скучать на скамейке. – У нее и Госпремии есть.

– А ну, иди сюда! – гаркнула Розалия. – Я собственноручно вручу тебе медаль «За красивый полет с крыльца».

– Вы неправильно меня поняли, Розалия Станиславовна, простите, я... О!.. Кажется, я знаю, как можно поднять рояль в квартиру.

– Как? – в один голос закричали мужики.

– А что, если мы его привяжем к канату, а другой конец...

– А другой конец закрепим на твоей шее, – рявкнула Станиславовна. – Бестолочь! От тебя никакой помощи, вали домой. А вы думайте, вы за это деньги получаете. Имейте в виду, не справитесь с заданием, позвоню в фирму, через которую вас нанимала, и сообщу о вашей профнепригодности. Вы что, ни разу рояли не доставляли?

– Вроде однажды привозили бабе одной, но там двери были широкие, без проблем пронесли.

– А ножки открутить нельзя? – подала голос Натка.

– Митрич, открути этой дуре ножки, потом ручки, а после закинь ее на балкон седьмого этажа.

– А она права, – Митрич почесал затылок. – Как мы сразу не додумались. Давайте ножки открутим.

– Стойте! А их точно можно откручивать?

– Я где-то слышал, что у пианино ножки не откручиваются, а у рояля вроде можно, правда, специалисты не советуют.

– Рискнем? – Митрич посмотрел на Розалию.

– Другого выхода нет, только осторожно, не сломайте ничего.

Когда ножки были откручены, грузчикам удалось внести рояль в подъезд. Розалия ликовала.

– Митрич, я же говорила, молодцы. Теперь по лестнице топайте, с передышками, но в темпе.

Ровно через сорок минут рояль в разобранном виде оказался в гостиной Копейкиных. Еще четверть часа потребовалось, чтобы прикрутить на место ножки. И вот это черное великолепие уже облюбовали персы. Парамаунт с Лизкой запрыгнули на рояль и растянулись на нем, как на огромном музыкальном ложе.

– Вам бы настроить его не мешало, – сказал Митрич уже в дверях. – А то играть плохо будет.

– Как настроить? – удивилась Розалия. – А ты разве не настроил?

– Смеетесь? Это специалист должен делать, а я что, я человек маленький. Привез, поднял, деньги за работу получил и ушел. Вы настройщика вызывайте. Ну, все, покедова.

Розалия закусила губу:

– Натка, дуй к компу, посмотри, где настройщика найти можно. Черт! Сколько проблем из-за какого-то рояля.

– Розалия Станиславовна, что Катка скажет? Мы диван передвинули, столик журнальный убрали, в гостиной неуютно стало.

– Катка не последняя инстанция, ее мнение интересует меня меньше всего. На данный момент мне нужен настройщик.

– И денег столько за рояль отдали. Жуть! – бормотала Наташка.

– Он достался мне практически даром. Боже, они его все-таки поцарапали. Козлы!

Настройщик Эдуард приехал настраивать рояль утром следующего дня. Маленький, тщедушный мужичок с большими залысинами и тоненькими ручками заверил Розалию, что после его настройки она не узнает свой рояль.

– Я работаю настройщиком двадцать лет, а в нашем деле без опыта никуда. А еще я вам скажу, что настройщик настройщику рознь. Помню, работал я в одной фирме, и был у нас настройщик Федька...

Розалия позвала в гостиную Натку, а сама поспешила спрятаться в спальне. Слушать болтовню Эдуарда она не собиралась, тем более что сразу после его ухода планировала сесть за рояль и сыграть нечто гениальное. Например, собачий вальс.

Первая попытка трансформироваться из жертвы гламура в профессиональную пианистку со стажем вдребезги разбилась. Розалия села за рояль, минуты полторы разминала запястья, потом сделала минутную гимнастику пальцев и...

– Прекратите! – взмолилась Наташка. – Не надо так сильно бить по клавишам, рояль сломаете.

– Не учи ученого, откуда тебе знать, как мы, пианисты, разогреваемся.

– Я это прекрасно знаю, – неожиданно заявила Натали.

– Да? Может, ты сядешь вместо меня и смузицируешь?

Наташка пожала плечами:

– Попробовать я, конечно, могу, правда, не уверена, что получится.

– А ты попробуй, – змеилась улыбкой Розалия, уступив Наташке место за роялем.

– Что вам сыграть?

– Что хочешь, – смеялась Розалия.

– Против романса не возражаете?

– Нет, детка, не возражаю.

А в последующую секунду произошло нечто неправдоподобное. Сказав громкое «И», Наталья прикоснулась к клавишам и запела:

Мне сегодня так больно,Слезы взор мой туманят,Эти слезы невольноЯ роняю в тиши.Сердце вдруг встрепенулось,Так тревожно забилось,Все былое проснулось,Если можешь – прости!

Розалия Станиславовна попятилась назад и упала в кресло.

– Мать моя! Натка, ты что, умеешь играть на рояле и петь?

Натали смутилась:

– Ну, есть немного.

– И ты молчала?

– А вы никогда не спрашивали, у нас и разговоров-то на эту тему не было.

– Но когда и где ты научилась играть?

– Так я ж в музыкальную школу ходила, на фортепиано играла. Мне говорили, я подаю большие надежды. Потом мы переехали, музыкальную школу я бросила, а навык все-таки остался. Сказать честно, я не думала, что у меня получится. Давно за рояль не садилась, да и пальцы огрубели.

– А мне понравилось. – Розалия была так поражена, что смотрела на Натку как на мировую знаменитость. – Слушай, сбацай еще что-нибудь.

Наташка спела еще один романс. А стоило ей встать, как Розалия схватила ее за руку и прочеканила:

– Детка, нас с тобой свела судьба.

– Как это? – испугалась Наталья. – Мы же живем в одной квартире.

– Молчи и слушай. Когда к нам приедет Игорек, я представлю тебя как мою помощницу, поняла?

– Но...

– Я спрашиваю, ты меня поняла?

– Ага.

– А я все голову ломаю, как буду пацана учить. Проблема решилась сама собой – учить Сидорова-младшего будешь ты.

– Я?! Розалия Станиславовна, пощадите, я не смогу. Для этого необходим опыт, знания, у меня нет ни того ни другого. Столько воды утекло, не надо рисковать.

– Брось, ты так проникновенно пела и играла, что я чуть не прослезилась. Да ты, не побоюсь этого слова, практически гений.

– Я боюсь.

– Бояться будешь потом, а сейчас марш за рояль и репетируй. На днях у нас поселится твой ученик. Вернее, мой ученик. И смотри у меня, будь на высоте, одна ошибка – и пеняй на себя.

Наталья шмыгнула носом и вернулась к роялю.

– Кто за язык тянул? – прошелестела она, садясь на стул. – Мыла бы сейчас посуду и забот не знала.

– Хватит гундосить! За работу! – заорала из коридора Розалия.

Час спустя в гостиной можно было наблюдать следующую картину: Розалия Станиславовна, закинув ногу на ногу, восседала в кресле, держа в правой руке фужер с искрящимся шампанским. В левой руке у свекрови дымилась – неизвестно откуда взявшаяся – вставленная в мундштук сигарета.

Сделав маленький глоток из фужера, Розалия затянулась, выпустила колечко сизого дыма и, смахнув со щеки слезу, уставилась на Наташку.