Неизвестен Автор - Особое назначение (сборник) Страница 15

...К берегам родного Мангышлака Мангыбай и пять добровольцев отплывали на моторной рыбнице. Провожая его, Петров испытывал такое чувство, будто он навсегда теряет дорогого и близкого человека. Впрочем, так и оно случилось: чекист и проводник виделись действительно в последний раз. Вскоре Петрова перевели на север Казахстана, и больше встретиться им не довелось.

Но Василий Иванович на всю жизнь сохранил в своем сердце образ этого чудесного человека, а опыт Мангыбая помог Петрову позже раскрыть не одно преступление.

НА ДАЛЬНЕЙ ЗИМОВКЕ

Разговор начальника окружного отдела ОГПУ И.Ф.Калашникова с Петровым состоялся поздно вечером.

Свет настольной лампы под абажуром, похожим на берет, освещал часть массивного стола, бумаги и сильные руки старого чекиста. Лицо его находилось в полутени, но Петров хорошо видел спокойные и проницательные глаза начальника.

Говорил Калашников неторопливо, короткими фразами командира. Это был человек, прошедший сквозь огонь первой мировой и гражданской войн, сквозь бесчисленные бои с махновцами, антоновцами, анненковцами и прочей нечистью.

...Отец братьев Кенжетаевых был до революции крупным баем и чиновником. Он умел властвовать и ладить с уездным начальством. Через Кенжетая царские чиновники влияли на "иногородцев". Сохранил свою силу Кенжетай и тогда, когда на севере и за морем гремела гражданская война, а Прикаспий был тылом белоказачьей армии. Старый бай умело лавировал между белоказаками, полуфеодалами и алаш-ордынцами. Когда стало ясно, что победит Красная Армия, хитрый Кенжетай сформировал из родичей отряд, получил винтовки и ездил по степи. Потом в течение ряда лет он рекламировал себя как красного партизана и даже сумел сына Кожгали, бывшего алаш-ордынского офицера, устроить каким-то волостным начальником. Братья Кожгали - готовящийся в муллы Мукаш и недоучившийся в гимназии Айдар, сидели в родовом ауле и вели осторожные беседы со скотоводами о непрочности существующей власти.

Смирное поведение байских отпрысков кончилось, как только попытались отобрать у Кенжетая скот за недоимки и укрытие от налогового обложения. Кенжетай скоропостижно умер, а его сыновья, лишенные советов хитрого отца, не смогли придумать ничего иного, как выкопать винтовки и обстрелять представителей власти.

Спрятав где-то часть скота, Кожгали, Мукаш и Айдар создали кочующую банду, в которой находили пристанище байские сынки и разные деклассированные элементы.

Не раз за ними гонялись отряды милиции, но братьям всякий раз удавалось ускользнуть. Однажды добротряд под командой опытного чекиста загнал банду в пески и навязал ей бой. Половина бандитов была уничтожена, в том числе и Кожгали. Через несколько дней уполномоченный ОГПУ выследил и убил в завязавшейся перестрелке среднего брата. Младшему удалось скрыться, и о нем долго не было никаких вестей. И вот теперь он снова объявился.

- Айдар Кенжетаев - последний из братьев, но не последний среди бандитских элементов. Он имеет опыт борьбы с нами, хитер и очень опасен. Перешел на нелегальное положение. На него работает кое-кто из родичей и единомышленников. Кенжетаеву легче следить за нами, чем нам за ним. Посылка в пески отрядов ничего не давала и не даст. Степные слухи всегда опережают отряды. Взять Кенжетаева можно, только если поехать за ним в одиночку. Один на один! С проводником, не более. Кенжетаев нужен нам живой, так как он много знает. Взять его и доставить в оперсектор поручаю вам. Ничего, что вы молоды. Я мог бы послать старых чекистов, но их слишком хорошо знают в округе. Надеюсь на вас и уверен, что справитесь. Отправляйтесь в Камыс-Калу, установите тесный контакт с местными работниками уголовного розыска, используйте их возможности. Словом, обосновывайтесь там, ведите разведку и терпеливо ждите, а когда наступит момент, действуйте мужественно и решительно!

Петров отлично представлял себе и сложность задачи, и опасность операции, которую придется проводить одному, в глубине пустыни. Однако начальника он слушал внешне невозмутимо.

- Все ясно, товарищ начальник! - сказал он, когда инструктаж окончился и были уточнены детали. - Я могу идти?

- Да, а когда все подготовите - зайдите.

...Не одну неделю провел Петров в Камыс-Кале, саманные постройки которой затерялись в степи между барханами и морем. Еще недавно это был небольшой поселок, взявший свое начало от караван-сарая на верблюжьем пути из Приуралья в Астрахань. Теперь поселок возвели в ранг районного центра, сюда приехало много новых людей. Воздвигнуто из саманного кирпича несколько длинных одноэтажных зданий, поставлена перед ними коновязь. Начали работать районные организации. Улицы стали оживленнее, засновали верховые, а порой, пугая собак и верблюдов, пылили "язики" и "фордики" с номерами окружного центра. Петров не носил форму, и его принимали за работника райисполкома. Совместно с начальником раймилиции он действовал неторопливо и расчетливо, расставляя сети Кенжетаеву.

Особенно активно помогал Петрову работник уголовного розыска, бывший скотовод Батыр Неталиев, высокий мужчина с монгольскими усами, слывший хорошим стрелком и охотником-следопытом. Несколько лет тому назад он был бойцом того самого добротряда, который рассеял банду Кожгали Кенжетаева и убил главаря.

Детство Батыра прошло в песках. С отцом, всю жизнь сторожившим байских овец, он исходил барханы вдоль и поперек.

Несколько раз уезжал Неталиев из Камыс-Калы в пески. У своих добровольных помощников он выяснял, что слышно о Кенжетаеве. Встречался он и со своим братом Еркешем, служившим объездчиком лесных посадок в глубине песков. Именно Еркешу удалось вскоре узнать у одного барханного охотника, где решил зазимовать Кенжетаев и что он держит облюбованное место в тайне даже от многих родственников.

Темной ночью пробрался Еркеш в урочище Тога и лично убедился в том, что старик капканщик сказал правду. В окне много лет пустовавшей зимовки желтел огонек, а ветер доносил кизячный дым.

Место для зимовки Кенжетаев выбрал со знанием дела. Чтобы добраться до Тоги от края барханов, надо ехать около трех суток по сыпучим пескам. Само урочище представляло собой нечто вроде большой глиняной поляны среди песков, в центре которой возвышался бугор с пологими скатами. На вершине бугра землянка и рядом с ней - высокий загон для скота из саманных кирпичей. От окружавших бугор барханов до зимовки метров триста, на все четыре стороны просматриваемого, а следовательно, и простреливаемого пространства.

Если к этому добавить, что поблизости нет других зимовок и что только волчий вой нарушает тишину песков, можно представить, в каких условиях Петрову предстояло действовать.

От того же охотника Еркеш узнал и передал брату еще ряд новостей. Кроме своей жены, Кенжетаев поселил в зимовке жен убитых братьев с кучей ребятишек. Это было первой новостью, сулившей осложнения, если придется вести бой. Известен случай, когда бандит Кумыскирей, окруженный днем в своей зимовке, заставил жену и детей стоять у окошек и тем самым лишил опергруппу возможности вести обстрел своего логова. И еще одна новость не обещала ничего хорошего: Кенжетаев держал в загоне двух жеребцов, один из которых всегда был под седлом и взнуздан.

Все эти невеселые известия Неталиев рассказал, отогреваясь в комнате Петрова после изнурительной поездки к Еркешу.

Зима набирала силу. На землю уже плотно лег снег, и первые ноябрьские морозы пробирали до костей. Петров подумал и решил - пора! Сборы не заняли много времени. Все, собственно, было подготовлено, давно учтено, продумано.

Из поселка выехали глухой ночью, провожаемые лаем замерзших псов. На Петрове - синяя поддевка на бараньем меху, лисий малахай, меховые штаны, валенки. Под поддевкой - маузер, традиционное оружие чекистов. В карманах по нагану, в полевой сумке - санитарный набор (на всякий случай) и граната-"черепашка". Неталиев - тоже в штатском, но и у него из-под полушубка выпирает кобура крупнокалиберного револьвера.

По документам Петров и Неталиев - уполномоченные райисполкома, которых в те времена разъезжало по зимовкам немало.

Вторые сутки свистит в степи буран. Бесчисленные белые нити пронизывают воздух. Снежная вата обволакивает гривы и крупы лошадей, собирается в сугробы на шапках, воротниках. Как только достигли барханов, буран потерял силу, стало теплей. Впереди двухсуточный путь до логова Кенжетаева. Задача заключалась в том, чтобы проехать его, минуя разбросанные по пескам зимовки, избежать встреч с людьми. Вот здесь-то и проявился следопытский талант Неталиева.

Петрову все гребни барханов и впадины между ними казались одинаковыми. Но Неталиев был на этот счет совсем другого мнения. Каждая складка затвердевших сопок имела для него свои индивидуальные приметы. Двадцать лет назад он пас овец у этого бугра с мазаром на вершине. Вот он - мазар, осевший, обвалившийся с одной стороны, почти засыпанный песком. От мазара направо должна быть большая плешина с такырами. Вот она - плешина, правда уже на три четверти засыпанная барханом. Мынтюбинские пески древние, многие сопки покрылись коркой дерна и начинают как бы окаменевать. Люди помогают природе, засаживая барханы неприхотливыми деревцами и цепкой, живучей травой. Но и там, где пески в движении, Неталиев едет уверенно: он улавливает закономерности изменяющегося рельефа, безошибочно угадывая, где тогда была сопка и во что она превратилась сейчас.