Анатолий Степанов - Вечный шах Страница 15

- А что, негатива нет?

- Нету, Петя, нету! Ну, как, сделаешь?

- Возни много. Контротипировать надо...

- Сколько? - сразу же взял быка за рога Виктор. Некогда ему было.

- Еще литр, - скромно потребовал Петя.

- Упьешься, алкаш!

- А я с товарищами, - объяснил Петя.

По Бережковской на Новоарбатский мост, у Арбатской площади на бульвары. Заметил Виктор, что его ведут, только на Новом Арбате: "Запорожец" новой модели, которого отделил от него черный правительственный драндулет, безумно нарушая, справа обогнал начальника и вновь пристроился ему в хвост.

Следовательно, прорезался Димочка. Дима, Дима, Димочка. Ах, ты, эстет, ах, сибарит, ах, скотина! По бульварам Виктор выкатил к Тверской, пересек ее и на Пушкинской площади, перейдя в первый ряд, нырнул в узкую арку за общественным сортиром. А что теперь "Запорожец"? А "Запорожец" нахально пер за ним.

Разгоняя многочисленных прохожих, Виктор осторожно миновал кишкообразный двор, вырулил в Козицкий и, найдя местечко неподалеку от бокового входа в Елисеевский, остановился. Глянул в зеркальце "Запорожец" пристроился неподалеку. Ну и хрен с ним. Виктор опустил боковое стекло и, высунув личность на волю, осмотрел окрестности. Тотчас заметив его, прилично одетый молодой человек отделился от кучки себе подобных и направился к Викторовой "семерке".

- Есть водка, коньяк, шампанское. Что надо, шеф? - спросил молодой человек, вежливо наклонясь к оконцу.

- Почем нынче злодейка?

- Четвертак.

- Пять бутылок за сто десять. Договорились?

- Оптовому покупателю идем на встречу. - Молодой человек оскалился и потребовал: - Тару.

Виктор отдал свою пижонскую сумку, и молодой человек удалился ненадолго. Возвратился, чуть побрякивая новым содержимым сумки. Виктор протянул ему сто десять диминых рублей - пусть эстет оплачивает расходы на него и принял сумку. Молодой человек пересчитал деньги и пожелал:

- Приятных вам развлечений.

Хотелось посмотреть, кто там в "Запорожце". Виктор резко дал задний ход, быстро развернулся в первом справа дворе и рванул к Пушкинской улице. Но и водила "Запорожца" был не пальцем деланный: он развернулся столь же стремительно во втором дворе и теперь ехал впереди Виктора. Сквозь заднее стекло были видны лишь крутой затылок, мощная шея и часть кожаной куртки.

На Пушкинской улице "Запорожец", повернув, прижался к обочине. Когда Виктор проезжал мимо него, водитель что-то искал на полу.

Конечно же, "Запорожец" сопровождал его до киностудии. Стараясь не звякать бутылками в сумке, Виктор мило улыбнулся знакомой вахтерше. Неверные студийные часы показывали четверть двенадцатого. Виктор сверился со своими. На этот раз точно шли студийные. Что ж, два часа прошло.

Петя привычно сидел в закутке и покуривал.

- Готово, Петя? - спросил Виктор.

- Продукт принес? - вопросом на вопрос ответил Петя. Виктор с готовностью тряхнул сумкой, чтобы посуда зазвенела. Петя бросил недокуренную сигарету в урну и поднялся.

В кабине Виктор гордо водрузил четыре "Пшеничных" на стол. На тот же стол Петя кинул пачку гнутых от скоростной сушки фотографий. Виктор рассматривал фотографии, а Петя открывал первую.

Мастером, настоящим мастером был алкаш Петя. Никаких потерь по сравнению с оригиналом. А ведь переснимал, контротипировал, печатал на не очень хорошей бумаге.

- Спасибо, Петя, - искренне поблагодарил Виктор и, сложив отпечатки и оригиналы в конверт, спрятал конверт в карман. Петя, не поднимая головы, разливал по двум стаканам. Водка, лившаяся щедрой струей, звонко щелкала в горлышке бутылки.

- Я на машине, - предупредил Виктор.

- Днем не страшно, - возразил Петя и двинул к нему полный стакан.

Днем, действительно, вероятность быть прихваченным милицией смехотворно мала. Граненый стакан был полон. Двести, значит, сразу. Петя разрезал пупырчатый плотный огурец, и запах его смешался с легким запахом алкоголя. Букет. А почему бы не расслабиться? Заслужил.

Приняли, не переводя дыхания, и сразу же захрупали огурцом. Водка в желудке легла отчетливым шаром, потом не спеша разлилась по жилочкам. Пробил пот: душновато было в кабине. Глаза глядевшего на Виктора Пети очистились, наполнились чуть заметной светлой слезой. Жить Пете стало хорошо. Да и ему, Виктору, неплохо.

- Погуляй где-нибудь и через часок заходи, - предложил Петя. - А я за часок по рекламе отстреляюсь. Режиссер достает, паразит!

Виктор вышел на площадь перед центральным студийным антре. Возвращаться к Пете он не собирался, но погулять имело смысл. Светило солнышко, в саду чирикали птички, подкатывали и укатывали служебные легковые автомобили, из которых выскакивали и в которые вскакивали ужасно деловые и озабоченные кинематографические люди.

Совсем хорошо, Виктор поднял лицо, прикрыл глаза - загорал на солнышке.

- Мы в душном павильоне корячимся, а сценарист на солнышке кайф ловит! - завопил совсем рядом знакомый голос. Володя-оператор.

- У вас же декорации неготовы, - открыв глаза, понедоумевал Виктор.

- Я чужую присмотрел. Тютелька в тютельку наша изба. Дали на один день. - Володя был в восторге от своего подвига. - Пошли, посмотришь!

Хоть какую-то заинтересованность следовало проявить. Виктор тяжко вздохнул и пошел, стараясь не отставать, за быстро шагающим, энергичным Володей.

Пожар в борделе во время наводнения - вот что такое неподготовленная как следует съемка. Режиссер, естественно, не знал, как снимать сцену, и поэтому придирался ко всем, оттягивая момент, когда ему придется принимать решения по мизансцене, по кадру, по актерской работе.

- Я миску просил, обыкновенную деревянную миску! А вы мне сегодняшнюю кооперативную раскрашенную туфту подсовываете! - царственно орал Андрей Георгиевич на ассистента по реквизиту. Ассистент моргал обеими глазами. Поморгал, поморгал и спросил в паузе:

- А какая она, обыкновенная?

Талантливый режиссер воздел рукой, талантливый режиссер закатил глаза.

- И это спрашиваете вы, ассистент режиссера по реквизиту? Нет, молодой человек, в таком случае вам следует менять профессию! - И тут увидел Виктора. Опустил руки, сказал нормально: - А-а, Витя, здравствуй.

- Привет, - ответил Виктор. - Ты твори, твори, а я где-нибудь здесь посижу.

Брошенный всеми за столом с раскрашенной кооперативной туфтой сидел мужичок в косоворотке - милый актер Миша. Виктор присел напротив на скамью, придвинутую к светлым бревнам стены. Потрогал бревна - настоящие, спросил у Миши:

- Сидишь?

- Сижу, - обреченно подтвердил Миша и вдруг оживился: - Виктор Ильич, у меня карты с собой. Пока они собачатся, может, в дурака перекинемся?

- В дурака, так в дурака. Сдавай, Миша. - Виктор решил для приличия немного побыть здесь.

Операторская группа перекатывала тележку с камерой с места на место, услужливый второй режиссер с ассистентами зачем-то двигал некрашенный деревенский шкаф. Художник по кадру пристраивал старинную прялку, несколько человек суетились на площадке просто так, для общего ливера, а они - Виктор и Миша - увлеченно играли в подкидного дурака. Миша уверенно выигрывал. Виктор злился. Внезапно, как часто бывает с резкой поддачи, возникло нестерпимое желание посетить сортир по малому делу.

- Извини, отлучусь, - сказал Виктор, вскочил и сделал первый быстрый шаг.

Он бы не успел его сделать, опоздай на мгновенье: с грохотом и звоном сверху на то место, где он мгновенье тому назад сидел, обрушилось тяжелое металлическое нечто.

Тишина ворвалась в павильон, тишина. Съемочная группа с ужасом смотрела на Виктора.

- "Двойка" с лесов сорвалась, - негромко догадался оператор и рявкнул вдруг: - Бригадир!

К нему подбежал бригадир осветителей с перекошенным лицом, с ходу залопотал:

- Сам не понимаю как, Петрович, сам не понимаю как...

- Господи, господи! - шумно дыша возгласил режиссер, подошел к Виктору, обнял за плечи. - Ты в рубашке родился, Витя. Иди отсюда, уезжай домой, успокойся.

- Что такое "двойка"? - поинтересовался было Виктор.

- Осветительный прибор. К лесам на кронштейне крепится, - объяснил Андрей. - Ты иди, иди, Витя, отряхнись от этого ужаса, а я уж здесь разберусь со всеми!

Как он при таком желании от страха не замочил портки, одному богу известно. Излившись в загаженном павильонном сортире, он спустился на этаж и пошел к выходу, к машине, домой. Проходя мимо фотоцеха, глянул на часы. Час прошел, всего только час. Виктор вспомнил петино приглашение и завернул в лабиринт. За дверью кабины гудели голоса. Там шел процесс. Непроизводственный. Другой. Соответствующий.

- Стакан. Полный, - попросил Виктор.

Ему налили. Он выпил и молча удалился под непонимающими взглядами теплой и разговорчивой компании, устроившейся здесь надолго.

Ехал осторожно: береженого бог бережет, который сберег Виктора сегодня уже один раз. Осторожно, но не таясь от него, ехал следом "Запорожец".