Джон Макдональд - Цена убийства Страница 15

— Мелисса выбрала сама.

— Она тебя не знала. А я следил за тобой, Пол. Денег и положения ты добился, как можно было предвидеть, очень быстро. И потом пошел в гору. Рвался вверх и наконец поскользнулся, словно осел на льду. Когда я узнал об этом, в ту ночь я на радостях напился, Пол. Отметил событие. И ставил выпивку всем подряд: пейте за полный крах Пола Вэрни — самого крупного мерзавца на свете!

— Ты по-прежнему слишком чувствителен, Роджер. Вот упомянул методичность моего интеллекта. Напрашивается естественный вопрос. Похоже, ты меня… осуждаешь. И при этом даешь понять, что готов сделать мне выгодное предложение. Значит, предложение сомнительное, верно?

— Логичный вывод. Но я в этом деле всего лишь посредник. Когда выслушаешь всю историю, поймешь, почему мы совершенно естественно вышли на тебя. В душе ты готов нарушить закон, но в глазах общества относительно чист. Безнравственный человек, но сообразительный проныра. Злобный, но отважный. Я всегда признавал твои достоинства. Главная задача — все обдумать, спланировать, и с этим ты справишься. Можешь отхватить двести тысяч свободных от налогов долларов. Повторяю, я только доверенное лицо — передаю предложение. Будь моя воля, близко бы тебя не подпустил, если бы знал, как обойтись. Но ты прямо создан для такого дела.

Вэрни сложил бледные, крепкие кисти:

— Слушаю.

Диксон, придвинувшись со стулом, понизил голос:

— Помнишь дело Роуверов? С деньгами? Они не объявились. И остаются горячими, всегда будут в розыске. Триста двадцать семь тысяч — все бумажками по двадцать, пятьдесят долларов. Тогда ночью их заграбастал полицейский из округа, отвез их километров на пять подальше, сунул в кусты, а на следующее утро забрал. Сидел на них почти год, боялся трогать, даже не раскрыл чемодан. В конце концов продал их за десять тысяч нормальных, чтоб не страдать от бессонницы. Купил их один спекулянт из Кливленда, но, чуток поразмыслив, был страшно рад, когда неделей позже удалось сплавить моему приятелю в Детройте за пятнадцать тысяч. Мой клиент надеялся посидеть на них пару лет, и, когда деньги поостынут, рискнуть пустить их в дело. А они не остыли. Ему сейчас срочно нужна наличность, поэтому — продает. Цена — восемьдесят.

— А почему ты обратился ко мне?

— Их невозможно продать обычным способом — никто не хочет связываться. Если перекупщика схватят, ему трудно доказать, что в похищении он не замешан. Примерно месяц назад мы все обсудили. У меня возникли кое-какие идеи, одна из них — ты.

— Какую пользу извлеку из этих денег я?

— Ты чистый. И Катон тоже. Вы оба способны рисковать. Ты можешь вывезти их из Штатов. Черт побери, оба можете ехать куда вздумается, вывозить понемногу. В конце концов можно положить их в сейф — в Южной, Средней Америке, в Мексике. Там их можете вложить в дело. Предположим, в Рио ты идешь в пять, шесть банков. Эти деньги ведь можно обменять на другую валюту, а затем — опять на доллары. Через несколько месяцев меченые вернутся в федеральный резервный фонд. Но тогда уже невозможно будет проследить, откуда они.

— Почему ты сам не займешься этим?

— Потому что мне трудно достать паспорт для выезда. И нет законного предлога для деловых поездок. А у тебя с Катоном есть акции Панамской пароходной компании и двух небольших южноамериканских авиалиний.

— Откуда, черт побери, тебе это известно?

— Ого, Пол, впервые услышал, как ты выругался. Пусть тебя не волнуют источники моих сведений.

— Те акции практически ничего не стоят.

— Но они у тебя есть.

— Разве не может кто-нибудь из твоих… сообщников выехать из Штатов?

— Вокруг этих денег, Пол, царит какой-то суеверный ужас. Неразумный, согласен, однако так обстоят дела. Мой приятель, который готов их спустить, три месяца назад был во Франции. Захватил с собой пятьдесят тысяч, но извелся от страха и привез назад нетронутыми, а весь горячий улов перепрятал в надежное место. Надеюсь, ты достаточно трезво смотришь на жизнь и не страдаешь суеверностью?

— Сколько получишь ты?

— Десять процентов.

— Почему бы ему не забрать весь улов и не переселиться куда-нибудь в другие края?

— Он патриот: ему нравятся молочные коктейли и кондиционеры. И ведет еще кое-какие игры. Устраивает?

— Я… должен подумать.

— Не упусти шанс. Деньги достанешь?

— Не сразу. В данный момент вряд ли. Может, вместе с Катоном сложимся, если он согласится.

— Согласится, если соображает, как ты, Пол. Я так и сказал месяц назад своему приятелю: нужно продать кому-то из легальных. Здесь чересчур рискованно пускать их в дело. Тысячи три, может, истратишь, а потом какой-нибудь буквоед в окошечке банка сверится со списком. Когда начнется охота, ты и не узнаешь. Станут затягивать сеть, используя каждую купюру как след, обложат, как свора собак зайца.

— Как мне с тобой связаться?

— Остановился в отеле «Хэнкок». Буду ждать.

— А как я узнаю, что это действительно те деньги?

Может, мне всучат гору фальшивых бумажек?

Диксон ухмыльнулся:

— Чтобы развеять сомнения, дружок, возьми одну из этих пятидесяток и проверь в банке.

— Но…

— Деньги те самые. Получишь список на трех страницах тех номеров серий, можешь проверить. За каждый свой доллар купишь три… нет, четыре.

Катон, без сил покоившийся в постели, выслушав, пришел в ужас. Потребовалось целых два часа, чтобы его уговорить, и когда Пол уезжал, тот был при последнем издыхании. Зато Вэрни добился четкого представления о пределе их возможностей: Бэрт дает сорок, он двадцать пять тысяч, и больше у них не остается ни цента. Шестьдесят пять тысяч.

Диксону предложил шестьдесят. Тот сначала рассмеялся, потом расстроился и, наконец, пришел в ярость. Пол не уступал. Диксон отправился на телефонные переговоры. Вернувшись, объявил: не менее семидесяти. Пол предложил шестьдесят пять, предупредив, что это максимум. На этот раз Диксон отсутствовал дольше, а когда возвратился, сказал:

— Ладно. Отлично, просто как в сказке. Аукнулись мои десять процентов — дает только пять. Вместо восьми тысяч получу паршивых три с четвертью, а он заработает всего на тысячу с четвертью меньше, чем если бы отдал за семьдесят. Ладно, записывай: Хоган, 68681. Готово? Это заведение в Талсе. Позвони в любой день на будущей неделе прямо из Талсы. Спросишь Джерри. Эти шестьдесят пять тысяч наличными имей при себе — не в тысячах. Когда подойдет Джерри, спроси, где можно купить хороший, обкатанный «кадиллак». Он назовет адрес и там с тобой встретится.

— Талса!

— Город как город. Где-то в Оклахоме. Вряд ли тебе понравится — мало кто его хвалит.

Прощаясь, оба понимали, что видятся в последний раз. Диксон, испытующе, с любопытством глядя на Вэрни, произнес:

— Для тебя, вероятно, это было серьезным испытанием.

— Что именно?

— Когда тебя выбили из колеи. Первый удар в твоей жизни, настоящее потрясение, Пол. И как ты — грыз ковер или бегал по комнате?

— Чувствовал себя обманутым.

— Больше, Пол. Испытал шок: весь мир для тебя перевернулся. Как смели укротить единственного на свете Пола Вэрни! Удивляюсь, как ты не покончил с собой. Или не сошел с ума. По-моему, ты не Из тех, кто способен примириться с крахом. Знаешь, я порой вспоминаю минуты, когда тебе хоть в мелочах кто-то вставал поперек пути. Ты был готов на убийство.

— Ты всегда отличался буйной фантазией, Роджер.

Диксон вздохнул:

— Оказывается, плохо тебя знаю. Ты вернешься — загребешь кучу денег. Оттянешь смерть Катона, добьешься успеха любой ценой. А у меня останется единственная маленькая надежда: никогда больше с тобой не видеться.

— Думаю, ты сможешь это устроить, Роджер.

Никому не сказал, куда едет. В конторе объявил, что отправляется на рыбалку. Катон с лицом покойника дотащился до банка и, приказав принести сейф в кабину, достал всю наличность, затребованную Полом. Слава богу, у обоих в резервном фонде не оказалось тысячных банкнот — одни сотенные и немного по пятьдесят долларов. Вэрни положил деньги — две пачки толщиной сантиметров по десять, стянутые каждая резинкой, — на самое дно ручного чемоданчика. Ночью обдумывал предстоящие действия, а наутро, вложив каждую пачку в коробки от сигар с надписью «до востребования», отправил почтой на имя В. В. Уорда в отель Талсы, где под этим именем заказал номер.

Через три дня, приехав в Талсу, позвонил в отель и, выяснив, что коробки получены, распорядился положить их в сейф отеля. Поселившись в номере, получил на них квитанции и послал их сам себе в Талсу до востребования. Затем, когда уж ничего больше не смог придумать для подстраховки, зашел в телефонную будку, набрав номер, спросил Джерри и понес чепуху насчет обкатанной машины.

Вечером его подобрали на темном углу в нескольких квартала от отеля: посадили на заднее сиденье между двумя молчаливыми личностями. У водителя на голове была баскетбольная шапочка, не скрывавшая оттопыренных ушей, его силуэт временами освещался летящими навстречу фонарями, когда они выехали за город и на приличной скорости помчались в неизвестность. Остановившись наконец, шофер вышел из машины, отворил ворота, снова сел за руль и подъехал к самому дому. Вэрни заперли в маленькой комнатушке, где стоял дешевый темно-синий чемодан с широкой серой полосой, набитый деньгами. Проверил номера серий по списку, полученному от Диксона, — деньги выглядели настоящими. Попробовал было пересчитать, но бросил, понимая, что здесь все. Постучал в дверь — его выпустили. В темном коридоре с ним заговорил приземистый тип, лицо которого разглядеть было невозможно.