Фридрих Незнанский - Заснувший детектив Страница 15

Из переговорной комнаты друзья вышли в приподнятом настроении. Оба были авантюристами по натуре, и опасные политические интриги их возбуждали. Кукольная блондинка в микроскопическом бикини подошла к мужчинам и кокетливо сказала:

— Милый, натри мне спину солнцезащитным кремом.

— Конечно, дорогая. Сию минуту.

И Ванштейн с энтузиазмом принялся за дело.

В офисе «Глории» постепенно все устаканилось. То ли сотрудники попривыкли к новому Грязнову-младшему, слегка приторможенному и со специфическим чувством юмора, то ли Денис немного отошел от своих йоговских упражнений и стал себя вести более привычным образом. Так или иначе, процесс адаптации после поездки в Индию и последующих подвигов на почве освобождения журналиста Кондрашина шел нормально. Однако популярность Гряз-нова-младшего и его «востребованность» в разных структурах ничуть не уменьшилась. Прием в Кремле, обед у олигарха, допрос на Лубянке, казалось бы, что еще можно придумать? Не тут-то было.

— Денис, тебя с утра какая-то девушка с телевидения домогается. Мы твой мобильный выдавать не стали. Сказали, что скоро подъедешь, — сообщил Сева Голованов Денису, еще только входящему в офис.

— Разумно. Странно, я вроде бы Чегодаеву сказал, что на его телеканале работать не буду.

— А что, тебя приглашали передачу вести? — заинтересовался Филя Агеев.

— Службой безопасности руководить, — ответил Денис.

— Шутишь?!

Денис молча пожал плечами.

Филя просто дара речи лишился. Зато Голованов отреагировал более хладнокровно:

— А что? Хорошая была бы работа. Наладил пропускной режим, мы бы с Филькой на вахте постояли, сличали бы звездные морды с их фотографиями в пропуске. Идет какая-нибудь Тина Канделаки, а мы ей — стоп, дамочка, на фотографиях вы выглядите на десять лет моложе своего реального возраста. Немедленно вклейте реалистичные портреты.

— После такой проверки бдительности нас всех вместе и поперли бы из Останкино, — сказал Денис. — Я, собственно говоря, поэтому и отказался,

Сева, предполагая твою охранную тактику. А что делали бы, когда этих красавиц похищать стали бы да ушки их отрезанные в бандерольках присылать?

— М-да, шеф, уговорил. Красавицам без ушек никак нельзя. Тут ты прав. Ну их, этих медиамагнатов. Пускай сами своих-журналюг телевизионных охраняют.

Трель телефонного звонка прервала этот неспешный треп. Денис сам поднял трубку. Бархатный женский голос сказал:

— Господин Грязнов, вас беспокоит редактор программы «Итоги недели» Алина Красовская. Я звоню вам по поручению Леонида Кондрашина.

— Очень приятно. Как себя чувствует ваш босс?

— Операция прошла успешно. Конечно, ему приходится пока сидеть к камере вполоборота, чтобы не были видны шрамы, но медики утверждают, что все благополучно заживет. В смысле, не отрезанное ухо, а… Я не то хотела сказать. Если бы вы не освободили Леонида, могло бы все закончиться намного печальней.

— Рад за него. Чем могу служить?

— Мы будем делать про вас передачу. В цикле «Герои нашего времени». Когда у вас есть время подъехать к нам для предварительной беседы?

Голос девушки звучал уверенно и категорично. Ей ни на секунду не приходило в голову, что кто-то может отказаться от съемок на одном из центральных каналов, тем более в передаче самого Кондрашина.

— Дорогая Алина, но у меня нет никакого желания сниматься в телепередаче.

— Такого не может быть! — ахнула девица. Она немного подумала и добавила: — Вы знаете, у нас не принято платить тем, кого мы приглашаем в передачу. Я понимаю, что вы, учитывая ваши особые заслуги перед нашим телеканалом, могли бы рассчитывать на исключение, но я, к сожалению, не уполномочена вести такие переговоры. Но я передам ваши слова…

— Что вы, какие деньги? — перебил ее Денис. — Просто я не хочу сниматься для телевидения. В моей профессии совершенно не нужно, чтобы на меня показывали пальцем. Понимаете?

— Может быть, вы согласитесь к нам подъехать, тогда мы тут на месте и обсудим все детали? У нас, в Останкино, есть симпатичный ресторанчик. Леонид с удовольствием пообедает с вами.

— Передайте господину Кондрашину, что я очень тронут, но не могу принять участие в съемках. — Денис положил трубку.

Филя подскочил на месте и закричал:

— Дэн!!! Зачем ты отказался! Это же бесплатная реклама! Наше агентство будет детективным агентством номер один в стране! Мы будем известны как Пинкертон!

— Успокойся, пинкертон. Заказов нам от такой рекламы может и не прибавиться, а геморроя точно будет достаточно.

— Денис, ты — ретроград! — возмутился Филя. — Надо смотреть на вещи широко. Ты после такой передачи станешь лицом нашего агентства. Ты и так уже знаменит, хоть и в узких кругах — ну там президенты, олигархи, кагэбэшники всякие тебя уже знают хорошо. Теперь надо добиться массовой популярности. Конечно, в любом деле есть некоторые издержки. Не будет отбоя от девушек, люди на улицах будут приставать, но ты подумай, какая от этого всем нам польза! Заказы польются потоком. Денег будет тьма. Мы все себе новые автомобили купим.

— Мне «Бродяги» достаточно.

— Ты о других-то подумай.

— Я не могу принимать подобных решений, не посоветовавшись с дядей Славой.

— Так ты советуйся. Он будет только рад, я уверен.

Не прошло и часа после этой дискуссии, как дверь «Глории» распахнулась, и на пороге объявился Леонид Кондрашин собственной персоной. Несмотря на повязку, прикрепленную со стороны левого уха, он выглядел таким же пижоном, как и на экране. Вельветовый пиджак, шейный платок.

— Денис, дорогой, как только мне удалось выбраться из больницы, я сразу к вам! — с сияющей улыбкой возвестил Кондрашин.

Денис был несколько ошарашен, но вида не подал. Он не ожидал увидеть телезвезду на пороге собственного офиса.

— Я хочу лично выразить вам свою признательность. Если бы не ваше мужество и профессионализм, лежал бы я бездыханный в каком-нибудь подвале Грозного.

— На этот счет могу вас успокоить. Вряд ли бы они стали прятать труп в Грозном. Вывезли бы куда-нибудь, где шансы найти тело минимальны.

— Денис… Можно на «ты»? Мы вроде бы не глубокие старцы…

— Пожалуйста.

— Денис, понимаешь, у меня к тебе серьезный разговор. Давай съездим куда-нибудь пообедать, заодно все обсудим.

— Если по поводу съемок, то я против.

— И по поводу съемок, и вообще по жизни. Поехали, а? У тебя есть сейчас дела какие-нибудь срочные?

— Да нет как будто.

Через полчаса они уже сидели на верхнем этаже ресторана «Пушкинь», оформленном как старинная библиотека, за угловым столиком, и болтали как старые приятели. Денис не мог не отметить, что Кондрашин был человеком редкого обаяния, и попасть под действие этого фактора было не трудно.

— Ты, конечно, просто монстр. Надо же, оказался один против шестерых вооруженных бандитов и вышел победителем!

— Я помню пятерых нападавших.

— Да? Мне казалось, что их было шестеро. Но я был в таком состоянии. Горячка какая-то, бред, думал вообще не выживу. Они меня еще какими-то обезболивающе-успокаивающими накачали. — Кондрашин потрогал повязку.

— Главное, что ты остался жив, — заметил Денис.

— И драгоценности, между прочим, целы. Просто фантастика какая-то! Почему ты не хочешь участвовать в передаче?

— Лишний шум в моей работе ни к чему, Леонид.

— Ты недооцениваешь значимость пиара. Да, конечно, придется потерпеть некоторое время. Будут на улицах приставать всякие сумасшедшие, типа этой дамочки, — Кондрашин показал глазами куда-то за спину Дениса.

К ним действительно подкрадывалась девица в ярко-красном мини-платье, сама не своя от счастья, что увидела живого Кондрашина.

— Леонид, умоляю, автограф! Моя мама так за вас волновалась!

Кондрашин невозмутимо черкнул на салфетке пару слов и отправил девицу восвояси. Потом продолжил:

— Конечно, не всегда удобно. Но и не смертельно. Вставишь в свой джип тонированные стекла — никто тебя и не заметит. Зато для бизнеса — классная реклама. И главное — ты должен не о себе думать, а о народе.

Денис усмехнулся:

— Леня, народ-то тут при чем?

— Как при чем, как при чем?! Ты хоть представляешь, в какое время мы живем?

— Да обычное время вроде. Передряг особых давно не было, слава богу. Или аллаху.

— Давно — это года два-три, кстати, всего лишь. Не в этом суть. Сейчас время стабилизации, которое продлится еще достаточно долго, благодаря курсу, который взял президент. В некотором смысле, в духовном, моральном, — это даже застой. Люди от тоски подыхают. Пропагандистская машина, превозносящая преимущества сегодняшнего дня нашей страны, как в Советском Союзе, государству сейчас не по карману. Видишь, вроде все уже нормально, а люди стонут — была великая страна, и мы тут все оскорбленные и униженные.