Дочки-матери - Павел Алексеевич Астахов Страница 15

Натку я нашла в каком-то растревоженном состоянии. Она словно места себе не находила.

– Давай, рассказывай, – потребовала я, усаживаясь за стол на кухне и аккуратно, чтобы сестра не видела, отодвигая ногой от себя кота.

Этот бандит взял моду слегка кусать гостей за пятки, словно не желая делиться вниманием хозяйки ни на йоту. Отхлебывая чай, я слушала историю про сироту Настю с невероятными глазами, которую всей душой успел полюбить Таганцев и которая спросила у Натки, не она ли ее мама. Да, от такого любое женское сердце дрогнет. Тут я Натку очень хорошо понимала.

– Мы с Костей решили, что хотим забрать Настю, – горячо говорила тем временем Натка. – Однако вообще непонятно, что для этого нужно сделать. Говорят, есть какая-то школа приемных родителей, которую надо пройти. Но как ее найти? Что сделать?

– Наташ, в первую очередь успокоиться, – твердо сказала я. – На внутренней истерике, в которой ты пребываешь, нельзя ни решений принимать, тем более таких судьбоносных, как усыновление ребенка, ни действовать. Наломаешь дров, потом в два раза больше времени потратишь, чтобы все исправить.

– Я спокойна, – нервно проговорила Натка и уронила вилку.

– Ага, я вижу.

– Лена, скажи мне, это обязательно через суд оформлять или можно быстрее забрать Настю к себе?

– Смотря что именно ты собираешься делать, – заметила я. – Наташа, ты сама-то точно знаешь, чего именно хочешь?

– Я хочу забрать эту девочку, чтобы она жила с нами, а не в детдоме.

– Точно? Вот именно этого ты хочешь? Не под влиянием минуты, не под напором Кости. Еще неделю назад тебе даже в голову не приходило, что ты можешь усыновить чужого ребенка. Ты его с кем будешь оставлять, когда у тебя срочные дела появятся? С Сенькой? С Сизовыми, которые одному твоему ребенку уже бабушку с дедушкой фактически заменили?

– С Костей, – неуверенно сказала Натка.

– А если Костя будет занят на своей сумасшедшей и, кстати, довольно опасной работе? А если он опять на два месяца в командировку в другой регион уедет? Кто мне недавно говорил, как хорошо, что Сенька уже довольно взрослый и может оставаться один дома и сам себя занимать? Ты хоть помнишь, что такое трехлетний ребенок? И понимаешь, какая это сумасшедшая ответственность?

– Я не поняла, ты что, меня отговариваешь? – понурилась Натка.

– Нет, – пожала плечами я. – Ты взрослый человек, зачем тебя отговаривать. Я просто хочу быть уверенной, что ты приняла решение обдуманно, а не сгоряча. И, кстати, ты в первую очередь должна в этом убедить даже не меня, а саму себя.

Моя младшая сестра выглядела довольно несчастной. Я видела, что именно внутренняя неуверенность в принятом решении заставляет ее так нервничать. В кухню вошел Таганцев, пристроился у подоконника, внимательно слушая наш разговор.

– Лена, если бы ты видела эту девочку, то не удивлялась бы, – сказал он. – Настя действительно чудесная.

– Я в этом не сомневаюсь. И в том, что ты действуешь из самых лучших побуждений, тоже. Просто, ребята, ввязываясь в столь большое дело, которое неминуемо изменит жизни как минимум четырех человек, вы должны полностью отдавать себе отчет в том, что делаете, почему и зачем.

– Четырех? – не поняла Натка.

– Ну да. – Иногда моя сестра бывает удивительно бестолковой. – Если вы усыновите ребенка, то изменится жизнь самой Насти, вас обоих и Сеньки. Я надеюсь, ты про сына не забыла?

– Разумеется нет, – вскинула голову Натка.

– Да и вообще, сразу должна вам сказать, что мы обсуждаем абсолютно проигрышный вариант. Ни один орган опеки попросту не поддержит в суде ходатайство об усыновлении, поданное матерью-одиночкой. Ты не замужем, Наташ, а потому тебе даже опекунство вряд ли доверят, не то что родительские права передадут.

Я увидела, как вспыхнули глаза у стоящего у окна Кости.

– Это недоразумение как раз легко исправить, – воскликнул он радостно. – Наталья, ну, на этот раз ты согласишься наконец выйти за меня замуж?

* * *

Поезд несся на Натку уже не с космической, а со сверхзвуковой скоростью. Жизнь менялась необратимо, и к этим изменениям предстояло как-то приспособиться. Для начала вот уже несколько дней Натка привыкала к мысли, что в скором времени выйдет замуж, станет женой Константина Таганцева, а значит, возьмет на себя определенные обязательства. Эти обязательства ее пугали.

Правда, Костя уверял ее, что с оформлением отношений ничего в их жизни не изменится, и Натка то верила, то вновь начинала сомневаться. Несмотря на то что Костю она любила, расставаться с привычной свободой не хотелось. Как там говорила героиня советского фильма «Девчата»? «Хочу – халву ем, хочу – пряники»[4].

Однако пути назад уже не было, более того, обстоятельства подталкивали не откладывать церемонию бракосочетания в долгий ящик, поэтому вчера они с Таганцевым через сайт госуслуг уже подали заявление в ЗАГС. Натка настояла, правда, на том, чтобы обойтись без торжественной церемонии. Не нужно ей было всего этого шума: свадебного платья, упаси бог, фаты, цветов и гостей. Забежали в ЗАГС перед работой, поставили подписи где надо и разошлись, будучи уже в новом статусе.

Единственная уступка, на которую она согласилась, это семейный ужин в ресторане, куда, по замыслу, должны были кроме них с Костей прийти Сенька, Лена с Сашкой, замечательные соседи и верные друзья пенсионеры Сизовы. Вот и все гости.

Лена с изменениями в жизни младшей сестры смирилась, похоже, поверив в серьезность ее намерений. Натка до сих пор вздрагивала, когда вспоминала первый их разговор, в котором дотошная судья Кузнецова задавала вопросы, словно сваи вколачивала. Впрочем, сестру Натка понимала, взять ребенка из детдома – это не оставшегося без хозяев кота подобрать. Хотя и за кота ответственность взять не всем по силам. В первую очередь душевным.

Впрочем, убедившись в том, что решение Натальи и Константина твердое и что обратную скорость они включать не намерены, в процесс решения проблемы, связанной с удочерением Насти Васильевой, Лена включилась по полной программе. С ее точки зрения, для начала нужно было любыми способами забрать ребенка из детдома, причем не дожидаясь официальной процедуры удочерения. На это требовалось время, которого, похоже, не было.

По предложению старшей сестры Натке следовало сначала оформить гостевой режим общения с Настей, который позволил бы забрать ее из Энгельса в Москву на три месяца. За это время можно было пройти школу приемного родительства, подать документы на удочерение, а главное – понять, потянут ли Натка с Таганцевым совместную жизнь с новым членом семьи. Приживется ли Настя в их доме, сможет ли привыкнуть к внезапно появившейся младшей сестре Сенька.

– Это жестоко! – горячо воскликнула Натка, когда Лена впервые озвучила эту идею. – Это же не котенок, а человек.