Розовая мечта - Людмила Григорьевна Бояджиева Страница 15

воротит нос? Может, Аркадий раскололся доложил о нашем старом знакомстве, а может… нет, вряд ли… Он по-прежнему обращался ко мне на «вы» и было ясно, что наша вчерашняя встреча для всех оставалась тайной. А если это опять игра? Как странно будет завтра, сидя в дождливой Москве на моей уютной кухне вспоминать расплавленный жаром день, чужую землю, дурацкие, ничего не значащие в моей жизни проблемы…

Наконец, мы, кажется, добрались. Пару раз резко свернув (под стон Юрки) «джип» миновал маленькое селение с плоскими земляными крышами, затем, отчаянно напрягшись, полез круто вверх по какой-то овечьей тропе среди валунов и колючего кустарника. Уткнувшись носом в высокую каменную стену, автомобиль неожиданно остановился.

Мы вышли и без особого энтузиазма огляделись — солнце слепило даже через темные очки, кожа мгновенно становилась сухой и вроде дубленой. Пахло горькой полынью и овцами. Далеко внизу залегла вылинявшая лазурь Босфора и едва различимый в серой дымке «макет» Стамбула.

За высокой стеной возвышались постройки весьма исторического вида — с глиняными куполообразными чердаками и плоскими крышами. Старые смоковницы с огромными листьями создавали во дворике густую тень, в которую мы поспешно нырнули.

— Я здесь есть ни за что не стану. — Шепнула мне Ира с округлившимися от страха, сильно подведенными глазами. — Моя подружка привезла из Стамбула десятиметрового цепня.

— Как это, привезла? — Прислушался к разговору бледненький Юра.

— В животе — вот как. Съела на улице люля-кебаб и ку-ку! Три недели в больнице лежала. Врачи его по частям выгоняли. Кусок выгонят — а он опять отрастает…

— Ой! Умоляю… — Зажав ладонью рот, Юрка устремился за угол.

— Правда, правда! — убеждала меня Ира. — Я к ней часто ходила. Врачи вначале вообще думали, что не смогут справиться. У них таких средств нету.

— Не волнуйся, мясо, наверно, было плохо прожаренное. Это они на улицах всякую дрянь продают. — Попыталась я успокоить девушку. — А здесь все будет по высшему классу.

— Здесь?! Да тут и пописать негде. Всю дорогу мучилась — одни голые камни.

Тем временем деревянные ворота отворились, да не сами, а при помощи двух смуглых юношей в белых шальварах, как из балета «Корсар». Из тенистого дворика, заплетенного розами и виноградом, появился пожилой турок в богато расшитом золотой нитью и каменьями халате и феске.

— Ну, прямо «1001 ночь»! — обомлел слегка повеселевший Юра. — Я здесь впервые, а у А. Р. Т. давнишние связи. Видите, — уже с утра ждут, баранчика готовят. Он повел ноздрями, ловя аромат жаренного на костре мяса.

В сопровождении нарядного турка, оказавшимся хозяином заведения, мы направились вглубь сада, онемев от восхищения — уж очень разительным был контраст окружающей каменистой пустыни с этим цветущим оазисом.

Аркадий тихо переговаривался с хозяином по-английски и я поняла, что он здесь — уважаемый гость, которого давно ждут, приготовив «все как всегда».

«Неплохой вкус», — решила я, когда перед нами распахнулись деревянные ворота и мы попали в зал, увенчанный резным куполом. Пространство не больше циркового манежа обступали колонны, поддерживающие шатер из сквозного лазурного камня. Колонны и каменные кружева были густо увиты виноградом и цветущими розами всех оттенков. В центре нежно журчал фонтан, белые ступени прямо от нашего портика спускались к голубой глади бассейна, а на границе колоннады и сказочного сада, вдоль зеркальной водяной глади расположился массивный стол. Тускло поблескивало золото высоких кувшинов и ваз, наполненных фруктами, тяжелая скатерть, расшитая шелковым цветочным орнаментом, спускалась до самого пола, а вместо стульев возвышались кресла с прямыми, покрытыми резьбой спинками и пухлыми атласными подушками на сиденьях.

— Вот это — ненавязчивый турецкий сервис! Просто джинн из бутылки… Растерянно топтался у фонтана Юра. — А где здесь можно руки помыть?

— Туалетные комнаты за той дверью. — Словно поняв Юрину реплику, сказал хозяин по-английски и поклонился. — Желаю дорогим гостям приятно провести время.

— Здесь есть и турецкие бани. Только, думаю, этому удовольствию надо выделить специальное время. — Аркадий перебросился парой фраз с хозяином и подтвердил. — Господин Сафар приглашает моих друзей на комплекс специальных удовольствий «Турецкая ночь». Ну, как?

Глаза Игоря вспыхнули азартным огнем, но встретившись с взглядом А. Р. потухли.

— В другой раз может, а? — засомневался он.

— Ну, ладно, до вечера далеко. Успеем подумать. — Аркадий кивнул и хозяин удалился.

— Ни фига себе шуточки! — Ахнула Ира в туалетной комнате, достойной пятизвездочного отеля. И, прихорашиваясь перед зеркалом, заметила. — Не зря я все-таки это платье одела.

Она с чувством превосходства покосилась на нас с Аськой.

— Здесь не одеваться, а раздеваться надо, детка.

В доказательство своих слов Ассоль сняла бермуды, оставшись в крошечных трусиках. Ее шифоновый шарфик вместе с бермудами последовал в сумку. Аська, с удовольствием оглядев свою фигурку «пажа», кокетливо повела плечами.

— А что? Сойду для гарема?

— Ты, по-моему, торопишься. Вечер впереди, а снимать с тебя больше нечего. — Сказала я, расчесывая волосы, из которых вытащила костяные заколки.

— Значит, раздеваться придется тебе — вон как упаковалась. А что, стриптиз за тобой, доктор!

— Может, вам тесемки воротника развязать? — предложила сердобольная Ира, рассматривая мой хитон. — И я могу свои перышки предложить. Все-таки как-то украсят… — С сомнением протянула мне желтое боа.

— Спасибо, девочка. Я тетя скучная, нудная. Вот только сейчас губы подкрашу — и готова. Да и мадемуазель Ассоль шутит. Она девушка строгих нравов. Ну, вот видишь?

Действительно, Аська подобно иллюзионисту извлекла из сумочки комок тончайшего шелка, оказавшийся огромной, пронизанной золотыми нитями шалью. Повертев ткань, она ловко связала её узлом на плече и превратила в гигантскую тунику.

— Это я паранджу на случай посещения общественных мест прихватила, чтобы прикрыться, если что. Не люблю, когда глазами облизывают.

Она намочила под краном и растрепала феном кудряшки, а в довершении, выдрав из букета на туалетном столике соцветие мелких алых роз, украсила ими волосы.

— Ну, как?

— Здорово! — чистосердечно взвизгнула Ира. — Ну, правда, — прямо «высокая мода»! И за что они только такие бабки дерут, кутюрье эти? Вон, обмотался платком — и получше всяких Сенлоранов с Версаче.

— Тут важно не чем обмотался, а кто, — поучительно заверила я, одевая темные очки. — Мадемуазель Ассоль — актриса и весьма соблазнительная женщина.

Я вспомнила, как на одну из школьных дискотек Аська на спор явилась в мешковине, обтрепанной по краям, типа той, что наши уборщицы мыли пол. Гордо оглядев с порога разряженных в шелка и гипюры соперниц, она смело пошла через зал к нашему школьному супер-герою и весь вечер танцевала до упаду, пользуясь бешеным успехом. Но я не стала рассказывать эту историю, ограничившись веским утверждением: Ассоль умеет производить впечатление на