Из Ниццы с любовью - Топильская Елена Валентиновна Страница 15

— Машка, ну ты чего разлеглась тут? Ну-ка, вставай.

7

До утра, конечно, уже никто не заснул. Меня уложили в нашей с Сашкой спальне, укрыли теплым одеялом до ушей и все набились к нам. Горчаков не поместился, и ему пришлось зайти с улицы и сесть на подоконнике, свесив ножки наружу. В который раз он живописал, как посреди ночи проснулся («меня будто что-то толкнуло, вы же знаете, как я чутко сплю, опыт не пропьешь, сказываются годы следственной практики» и т. п.), стал прислушиваться — наверху явно что-то происходило, и он отважно бросился навстречу опасности… Когда он мчался по лестнице, на него сверху покатилась, чуть не сбив с ног, тяжеленная ваза с песком: он перепрыгнул через нее и увидел бандита в кожаной мотоциклетной куртке, душившего бедную Машку в неглиже. Бандюк, будучи застуканным над моим бездыханным телом, бросил свое черное дело и рванул прочь. Горчаков кинулся за ним, но тот снес с петель входную дверь и скрылся в ночи, Горчаков отказался от мысли преследовать негодяя по ночным закоулкам Монт-Борона, но не потому, что сдрейфил (при этих словах он обвел всех присутствующих испытующим взглядом, а все присутствующие, не исключая меня, хором завопили: «Что ты! Что ты! Никто и не подумал!..»), а потому что был практически голый, а приличные люди по ночам в таком виде не разгуливают. К тому же я не подавала признаков жизни, и он плюнул на задержание преступника во имя спасения потерпевшей подруги. Тут уже наверх выползли все сонные тетери, и меня торжественно спасли всем миром. Мы воздали должное его чуткому сну и острому слуху, а также быстроте реакции и недюжинной отваге, благодаря чему я осталась в живых. Выяснилось, кстати, что орал только Горчаков, бандит же скрылся, не издав ни звука.

— А вот зачем ты посреди ночи наверх поперлась? — обратился ко мне Лешка. — Решила в одиночку заложить за воротник, пока все спят?

— У тебя одно на уме, — обиделась я. — Мне не спалось, я решила книжку почитать.

— Какую книжку? — вступил в беседу Стеценко. — Там все на французском языке.

— Там Регинин любовный роман валялся.

Стеценко насупился:

— Зачем ты это читаешь? Любовные романы всякие?

Мы в таком месте живем высокодуховном, здесь концентрации талантов зашкаливает, а она любовные романчики почитывает…

— Это главное, что тебя интересует в данный момент? — я еще больше оскорбилась. — Так вот, довожу до вашего сведения, что я за свою долгую жизнь прочитала Чехова, Куприна, Толстого, вообще всю русскую классику, а также выдающихся современных писателей, не очень выдающихся и даже Дарью Донцову. Так что теперь имею право читать все, что захочется, включая низкопробные детективчики и любовную ересь.

Сашка устыдился:

— Ну да, извини. Сам не знаю, что несу… Я так за тебя испугался… — и зачем-то схватил меня за руку, проверяя частоту пульса.

Регина торжествовала:

— Ну что?! Что я говорила? Тут очень опасное место, просто разгул преступности, может быть, самое опасное во Франции. Тебе еще повезло, Мария, что он тебя не прирезал или не пристрелил. Он наверняка был вооружен.

— Слушайте, а как он сюда проник? — вдруг спохватилась я. — Мы что, окно не закрыли?

Регина тут же взвилась:

— Блин, сколько вам можно говорить?! Тут надо запираться, проверять на ночь все засовы, а не клювом щелкать…

Горчаков с достоинством сообщил, что никто клювом не щелкал, бандит отжал створку окна. Он, Горчаков, произвел осмотр места происшествия и установил, что деревянная рама имеет следы вдавления цилиндрического предмета небольшого диаметра.

— Хорош выпендриваться, — отмахнулась Регина, — ты не зюзюкай, а пальцем покажи. Ломиком, что ли, он отжимал? Тогда странно, что он Машке этим ломиком по башке не дал.

Мой муж бросил на нее такой взгляд, что Регина поперхнулась.

— Между прочим, Регина, он в твоей сумке рылся, — вспомнила я.

Все дружно заахали: оказывается, никто не удосужился проверить, не пропало ли чего. Ну ладно я: с меня взятки гладки, я пострадала в схватке с преступником, понесла моральный и физический вред, а эти умники о чем думали? Зачем-то ведь бандит залезал на нашу виллу? Не Регинкиной же фоткой в паспорте любоваться?

— У тебя там было что-то ценное? — повернулся мой муж к Регине, не выпуская моей руки.

— Было?! Ты на что намекаешь? — занервничала Регина. — У меня там кредитки… Пара тысяч евро наличными… — она схватилась за сердце.

Мы с Горчаковой переглянулись: ни фига себе… Горчаков саркастически хихикнул:

— Неплохо поднялся местный гопник. Месяц может на дело не ходить.

— А сейчас-то окно закрыто? — спросила Лена.

Все переглянулись. Вскочили. И толкаясь в дверях, понеслись проверять, надежно ли перекрыты все щели, сквозь которые может просочиться враг. Я тоже выпуталась из-под одеяла, сунула ноги в сабо и поплелась следом. Горчаков на ступеньках затормозил и свесился ко мне:

— Але! А почему я не уловил, как ты по лестнице ковыляла, а, Машенция? — вопросил он. — У тебя такая походочка — мертвый проснется. Стены дрожат!

— Да я босиком шла, вас боялась разбудить.

— А! Вот и он тебя не услышал, — сообразил наш герой.

Отпихнув его с дороги, Регина кинулась к своей выпотрошенной сумке, сгребла ее в охапку и потрясла над диваном, оттуда ничего не вывалилось. Присев и тихо причитая, она стала собирать раскиданные с вечера по дивану косметические причиндалы, отбрасывая скомканные конфетные фантики. Найдя под диваном кошелек, она резким движением распахнула его, заглянула туда и издала победный клич:

— Хо-хо! Денежки мои тут! И кредитки все целы!

Горчаков подскочил к ней и заглянул в кошелек.

— Повезло тебе, старуха. С тебя праздничный обед на пять персон.

— С чего это? — Регина повернулась к нему, прижимая к груди кошелек.

— Если бы не Машка, плакали бы твои денежки.

— С Машкой я разберусь без тебя, а тебе жрать противопоказано, и так уже в машину не влезаешь, — огрызнулась Регина. Она подняла с дивана свой паспорт, проверила, все ли страницы там целы, и запихала в сумку.

— Интересно, почему он сумку не взял, — пробормотала она.

— Зачем ему твоя облезлая кошелка? — удивился Горчаков.

— Чтоб ты понимал! — оскорбилась Регина. — Да если бы он даже ее за полцены толкнул, то, как ты говоришь, месяц бы не работал.

Горчаков выхватил у нее из рук сумку и недоверчиво стал ощупывать.

— Говоришь, больших денег стоит? Вот уж не подумал бы, на вид дерюжка какая-то…

— Деревня! Грабли убери! — Регина отобрала сумку, шлепнула ею Горчакова и, обессилев от переживаний, опустилась на диван. Лена Горчакова тем временем методично проверяла наличие в доме дорогостоящей кухонной и телевидеотехники. К счастью, ничего не пропало. Наверное, я застукала грабителя практически сразу.

Горчаков подпрыгивал, порываясь бежать в полицию. Он практически уже собрался, вооружился мощным фонарем, найденным в кладовке, снял с гвоздика ключ от входной двери и топтался в прихожей — в семейных трусах с трогательными клубничками, в шлепанцах, когда Регина ехидно спросила:

— Ты прямо так собираешься идти в полицию?

— А что не так? — заволновался Горчаков.

— Ты в зеркало на себя посмотри, — невиннейшим голоском посоветовала Регина.

Горчаков рванулся к зеркалу, стал изучать себя в зеркале с ног до головы в поисках изъянов внешности, препятствующих прямо сейчас отправиться в полицию, и наконец-то до него дошло. По крайней мере, я ждала, что сейчас он хлопнет себя по макушке и скажет: «Черт, я забыл штаны надеть».

А он потер лапищей подбородок и смущенно пробормотал:

— Черт, я небрит…

Стеценко резонно заметил, что мы понятия не имеем, где участок, и даже не знаем, как туда позвонить. Решили подождать до утра и сообщить эмиссару владельца виллы, дядьке-шовинисту с большими усами. А пока дружно пошли осматривать следы взлома. Да, створка окна, расположенного рядом с входной дверью, была отжата, деревянная рама повреждена. Получалось, что злодей просунул руку в щель и отпер задвижку двери, так и вошел.