Похищенная картина. Убийство у школьной доски. Обожатель мисс Уэст. Рубины приносят несчастье - Эдигей Ежи Страница 15

Памятуя угрозу мисс Уайтерс, полисмены применяли к истопнику исключительно гуманные, а точнее говоря, бескровные методы воздействия. Лампа с блестящим отражателем посылала сотни ватт в лицо сидящему на жестком стуле преступнику. На столе перед ним лежала пачка сигарет и стоял запотевший графин с водой, дожидавшиеся, когда же тот сам, добровольно, признается.

Все, буквально все было испробовано, даже подсаживали в камеру переодетого сыщика, но безрезультатно: Андерсон молчал. Закоренелый во грехе, он не проявил ни малейшего желания «чистосердечно признаться и тем самым облегчить свою участь». Как последнее гуманное средство перед ним поставили бутылку виски и стакан. Приманка произвела на шведа совершенно неожиданное действие: он закрыл глаза и с отвращением отвернулся.

Наконец Барнс с видом Санта-Клауса покопался в оттопыренных карманах своей куртки и извлек оттуда пару загадочных предметов — обрывок садового шланга длиной около десяти дюймов с затычками с обоих концов и мужской носок, туго набитый песком. Положив эти предметы на стол, детектив угрожающе уставился на Андерсона.

— Давай двинь ему как следует, — потерял терпение Аллен, — капитан говорит, что этот метод действует безотказно, сколько он себя помнит. А если не поможет, у меня есть еще кое-что в запасе.

Андерсон с трудом разжал зубы:

— Говорю вам, я никого не убивал, — и снова закрыл рот.

Барнс придвинулся вплотную к нему:

— Даю тебе последний шанс. Ты убил Хэллорен и сунул ее тело в печь? Ты огрел инспектора лопатой по голове и спрятался в подвале? Ну, признавайся, где ты прятался?

— Я никого не убивал, — упрямился Андерсон.

— Ну что ж, ты сам напросился, — он любовно погладил набитый носок, размахнулся и изо всей силы ударил им шведа по лбу. Тот лишь моргнул и слегка качнул головой. Носок лопнул, и песок просыпался на комбинезон истопника.

— Будешь говорить?

Андерсон, похоже, очнулся от летаргии:

— Говорю вам, я ничего не помню, — упрямо твердил он. — Я был пьян.

— Вот как? Так мы освежим твою память! Хочешь попробовать кресло-качалку? Знаешь, что это? Показать тебе?

Андерсон не проявил энтузиазма.

— О, это великолепный метод восстановления памяти, — с восторгом объяснил Аллен. — Мы положим тебя на пол, я стану одной ногой на шею, Барнс — на живот. Затем я нежно нажму на твой кадык, спрошу тебя кое о чем, а он надавит на живот. Будем «качать», пока у тебя не развяжется язык. Хочешь попробовать?

Но Андерсон не успел ответить — в дверь просунул голову полисмен, дежуривший у входа.

— Эта учителка на лестнице ругается с капитаном.

Барнс быстро сунул шланг в карман, бутылку виски— в стол, и оба детектива приняли вид невинных овечек-

За дверью послышался женский голос:

— Да, согласна, доктор. Такой отвратительной, сырой и мрачной дыры я в жизни не видывала…

Хильда ворвалась в комнату, как кавалерийский эскадрон, и юбка ее развевалась подобно боевому знамени.

— Ах, вот вы где! Опять за свое? Ну что, надеюсь, уже заполучили кучу ценных признаний?

С ней был полицейский врач, потрепанного вида человечек, перед которым детективы тут же вытянулись в струнку, — он был старше их по званию.

— Доктор Фарнсуорт, я полагаю, вы уже обследовали этого человека, — произнесла мисс Уайтерс, указывая на Андерсона. — Согласитесь, обследование…

— Да, несомненно, — поддакнул доктор. — Но я провел всю ночь в больнице у инспектора Пайпера, — оправдывался он, — обследование подозреваемого можно провести и сегодня.

— На нем нет ни следа побоев, — переполошился Аллен, — мы с ним просто разговаривали. Вы можете…

— Я хотела бы установить степень его опьянения, — проворчала учительница, — сегодня, может быть, поздно, он наверняка протрезвел, если даже и был пьян. Нужно установить, был ли он действительно так пьян, как утверждает.

Доктор Фарнсуорт почесал в затылке.

— Как правило, в таких случаях мы делаем очень просто: заставляем проверяемого пройти по меловой черте длиной в двенадцать футов. Если пройдет не шатаясь, значит, трезвый, но…

— Но не наоборот, — подхватила Хильда. — Если он шатается, это вовсе не доказывает, что он пьян. А что, других способов проверки нет?

— Есть, конечно, — кивнул утвердительно доктор. — Лучший способ — анализ мозга на содержание алкоголя. Обычно это делается при вскрытии. Наши медэксперты, доктор Блюм и доктор Левин, прекрасно справляются с такими анализами, но я не могу сделать анализ мозга живого человека, — и он взялся за ручку своего черного чемоданчика.

Впервые за время ужасных испытаний, обрушившихся на него, Андерсон выглядел по-настоящему испуганным.

Доктор в задумчивости покачал головой:

— Есть предложение. Я пошлю за желудочным зондом и сделаю анализ. Продукты распада алкоголя наверняка сохранились, их легко определить.

— Очень жаль, — вздохнула мисс Уайтерс, — но я должна идти. Меня ждут дела, не терпящие отлагательства. Не могли бы вы позвонить мне в школу, сразу как только получите результаты анализа?

Доктор пообещал, и мисс Уайтерс покинула комнату, сопровождаемая взглядом школьного истопника. В его глазах можно было прочитать как немую благодарность измученного страдальца, так и хладнокровный расчет преступника. Но мисс Уайтерс не оглянулась, а Аллен и Барнс не обращали внимания на подобные мелочи.

Через тридцать минут Хильда уже стояла на ступенях Нью-Йоркской публичной библиотеки. Вошла внутрь, поднялась на третий этаж, миновала полупустые помещения каталогов, читальный зал и, наконец, обнаружила узкую дверь с табличкой «Генеалогия». Редкие посетители, бродившие среди стеллажей, казались такими же старыми и поблекшими, как и книги, выстроившиеся на полках. Хильда вопросительно оглянулась по сторонам и увидела, что ее подзывает пожилая леди, библиотекарь.

— Запишитесь, пожалуйста, в журнале…

— Я не собираюсь брать книги.

— В этом помещении хранятся очень ценные книги, многие из них существуют в единственном экземпляре, поэтому мы требуем, чтобы все посетители оставляли запись в специальном журнале.

Хильда вписала в журнал свое имя и адрес и поинтересовалась:

— Не могли бы вы показать мне вчерашнюю страницу? Мне нужно кое-что проверить.

— Ни в коем случае, — категорически возразила седая страж порядка. — Это сугубо конфиденциальная информация.

— Что ж, — в голосе Хильды послышались властные нотки, — в таком случае я вынуждена буду пригласить полицию.

Библиотекарь тут же положила перед ней журнал. Хильда внимательно пробежала глазами страницу — в верхней ее части стояли мальчишеские каракули «А. Р. Стивенсон» и адрес.

— Вы дежурили здесь вчера вечером?

— Да, разумеется. Я всегда здесь дежурю. В апреле будет уже тридцать лет, как я здесь работаю. Но я не вижу причины…

— Вам и не нужно видеть. Я хочу, чтобы вы вспомнили. Вы знаете этого человека? — Хильда указала на подпись Стивенсона.

— Гм, позвольте взглянуть. Мистер Стивенсон…. Может, это высокий пожилой джентльмен с пышной шевелюрой?

— Нет, молодой человек в очках, спортивного вида, очень вежливый, неизменно улыбается.

Лицо библиотекаря расплылось в улыбке:

— О да! Улыбчивый молодой человек! Он часто сюда приходит, очень часто. Полагаю, то ли занят какими-то исследованиями, то ли пишет книгу. Сейчас все что-то пишут.

— Был он здесь вчера вечером?

— Разумеется, — она заглянула в журнал. — Его имя стоит в самом начале, а мы вкладываем в журнал новую страницу ровно в час дня, следовательно, он пришел в два, самое позднее, в три.

— А когда ушел? — настаивала Хильда.

— Мы регистрируем только приход. Если вы знаете, какую книгу он читал, тогда я смогу ответить на ваш вопрос. Мы контролируем, как долго книга находится в руках. Через три часа читатель обязан вернуть книгу.

— Гм, вот как, — мисс Уайтерс задумчиво вертела в руках карандаш. — А нельзя ли узнать, какую он книгу читал? Ведь каждый, прежде чем взять книгу, расписывается в специальной карточке.