Олег Рой - Муж, жена, любовница Страница 16

Но что же все-таки случилось с мужем? Не может быть, чтобы интрижка была просто «для имиджа», в этом случае он поделился бы этим с ней, посмеялся, покаялся. А тут он серьезен, его затронуло за живое. Он, видно, проникся доверием и симпатией к этой девушке. А может, она просто более изобретательна в сексе. Поколение новое, без тормозов, без запретов. Позволила то, что Юлия не выносит, не позволяет, и все – дело в шляпе. Мужик «готов». Проникся какой-нибудь глупой идеей, что это его любовь на всю жизнь, и тому подобное... Да, в этом случае жена проиграет. Да и стоит ли бороться? Может быть, лучше задуматься о своей собственной, отдельной от мужа личной жизни, ответить ударом на удар?

Юлию просто передернуло от отвращения к самой себе, даже думать об этом ей было противно. Измена – ради мести? Господи, что сказал бы ее отец, если бы узнал? Она так любила отца, что до сих пор пыталась не делать ничего такого, что могло бы его оскорбить или огорчить. А вот у Алексея с его родителями отношения были совсем другими.

Родители Алексея были, безусловно, подвижниками своей микробиологии. Жили как могли и никогда не гнались за длинным рублем. Старший Земцов считал, что надо уметь жить на те деньги, которые платит им государство. И в начале их карьеры государство действительно платило хорошо, что позволяло ученым безбедно существовать в своем маленьком закрытом подмосковном городке. Потом наступили трудные времена, финансирование научных разработок сокращалось, семья стала бедствовать. Алексей к этому времени уже ушел из дома, с родителями виделся мало. Он не разделял их фанатизма по поводу новой идеи – натурального хозяйства, а им пришлось жить садом и огородом, как и большинству в научном городке.

Мужчины Земцовы спорили по любому поводу и обо всем на свете – о политике, экономике, устройстве государства. Отец никак не хотел смириться с политикой сокращения расходов на военно-промышленный комплекс, ударившей непосредственно по его производству. И они спорили, приводя достаточно аргументированные доводы, остро отточенными, злыми словами, как, впрочем, и полагается представителям двух поколений.

Незадолго до этого в стране началась волна увлечения религией. Доктора и кандидаты, рядовые сотрудники и начальники, мужчины и женщины стали искать спасение в православии. Родители Алексея приняли новое для них учение и взялись следовать ему истово. Отец пожелал, чтобы и Алексей примкнул к церкви, последовал их примеру. Но тот категорически отказался, и отец смертельно обиделся. Утративший всякую опору в жизни, обиженный на всех и вся, старший Земцов отказал сыну в доме. Алексей продолжал звонить матери, передавал ей деньги, встречался с ней в Москве. Внуки росли, не зная деда со стороны отца.

И вот однажды вечером, когда они сидели за ужином, принесли телеграмму. Алексей взял листок, прочитал, расписался, вернулся на кухню, передал Юлии. Там было: «Вчера умер отец тчк Алексей зпт приезжай хоронить тчк Ольга». Ольга была младшей сестрой, единственной, с кем они поддерживали более-менее регулярные родственные отношения...

– Когда поедем? Я, разумеется, с тобой. – Юлия занервничала, заторопилась. Событие было печальное, хотя и давно ожидаемое, и требовало немедленных действий. – Надо вызывать маму. Детей оставим на нее.

– Никуда я не поеду. Он не хотел меня видеть при жизни. Зачем же ехать теперь, когда его уже нет? Он мне не отец.

Юлия так и рухнула на стоявший рядом стул.

– Ничего себе! Другого отца у тебя все равно нет и не будет.

– Раз он не нуждался во мне живым, то, наверное, не хотел бы и моего присутствия на собственных похоронах. Пусть будет так, как он хотел при жизни. Считай, что это его последняя воля.

Ну, силен, подумала тогда Юлия. Отказаться от родного отца!.. Тогда она подивилась его характеру. И рассказала про это своему отцу. Ей хотелось знать его мнение. Это был единственный случай, когда они долго говорили о ее муже. Обычно отец избегал этой темы, не хваля и не ругая без дела зятя. Поводов быть им недовольным у Владимира Александровича почти не было. Алексей на редкость удачно вошел в семью Юлии, принял их неписаные семейные, вполне несложные правила. Тем более что они и жили-то под одной крышей мало, собираясь все вместе только в летние месяцы на благоустроенной казенной даче. И Алексей всегда вел себя при этом как молодой член семьи, помощник и опора.

Тогда они все же поехали на похороны отца Алексея – жена сумела ему доказать, что это его долг. И в тот же вечер, когда они вернулись домой в Москву, Юлия зашла к своим родителям. Отец был дома один, и она заговорила с ним о том, что так сильно поразило ее в характере мужа. Точные слова, сказанные тогда отцом, Юлия забыла, но теперь их смысл припомнился ей. Он сказал тогда, что ей, девушке из благополучной, обеспеченной семьи, трудно представить себе, что чувствует человек, которого унизили, которому отказали в родном доме, окатили презрением. Алексею, можно считать, повезло – его конфликт с отцом произошел уже во взрослом возрасте, и личность его не пострадала. Но, продолжал рассуждать далее Владимир Александрович, Алексей стал очень прагматичным человеком. Он имеет теперь в основном дело с людьми, которые ему нужны, и всегда помнит при этом, что даже самые близкие люди – такие, какими были мать и отец, – однажды могут отвернуться от него. «Бойся того дня, когда перестанешь быть ему нужна. Он отсекает таких людей», – закончил отец.

Это было сказано более десяти лет назад. Юлия никогда не вспоминала раньше про этот разговор. А вот теперь в самолете, на высоте, он припомнился ей во всех деталях. Она словно воочию увидела, как грустен был отец, когда это говорил, как осторожно он подбирал слова. Неужели он предвидел такой поворот, предвидел человеческую ненадежность своего зятя? «Папочка, милый, только теперь я поняла, что ты имел в виду. Я не буду больше беспомощной и наивной, папа, даю тебе слово. Сейчас я ничего еще не решила. Мне надо подумать. Но я не позволю себя съесть – я же твоя дочь. Я буду действовать».

Глава 5

Юлия окончательно проснулась. Они летели на большой высоте, двигатели самолета гудели ровно. Она потянулась, чтобы размяться, сняла воротник, покрутила головой и с наслаждением ощутила, как освободились мышцы затекшей шеи. На экране телевизора мелькали знакомые лица, шел старый французский фильм, звучали в наушниках милые голоса... Юлия уловила среди мелькающих силуэтов профиль Брижит Бардо и невольно улыбнулась ей как старой знакомой: эта французская знаменитость была кумиром ее матери. От матери же Юлия знала, что теперь Брижит Бардо, давно бросив сцену и кино, занимается только защитой животных, давно и окончательно разочаровавшись в людях. Ну что ж, она может себе это позволить... Стихия естества и свободы, так отличавшая всегда эту блестящую женщину, выразилась и в ее пристрастиях, вкусах, привычках – надо сказать, не самых худших. А вот что будут делать наши кумиры в этом возрасте? Та же Мадонна – что она станет делать в шестьдесят лет?..

От знаменитостей Юлия опять мысленно перескочила к собственным проблемам и вдруг задумалась о том, что ее собственные шестьдесят хоть и не близко, но и не так уж далеко... Может быть, настало время заняться собой? А то, чего доброго, раскиснув, к старости можно стать никому не нужной развалиной. Ну нет, мысленно возмутилась она своим же мыслям, как это – никому? У нее, по крайней мере, уже есть роль матери, в будущем можно рассчитывать на роль бабушки, дети-то у нее постарше, чем у Мадонны. Быть востребованной в этом качестве ей точно обеспечено. Хотя... зачем же спешить от девушки сразу в бабушки?! Хорошо бы поупражняться до этого в приятных женских ролях, например, в роли прекрасной дамы, соответственно возрасту.

Прежде всего надо заняться здоровьем и внешностью. Вот на островах такая возможность ей точно представится... Господи, с нежданной тоской подумала вдруг Юлия, неужели теперь она всегда будет думать о себе и о своей семейной жизни в таких ернически-легкомысленных тонах? Неужели уже поздно пытаться исправить что-либо, неужели невозможно снова стать той доверчивой, нежной, уютной, любящей женщиной, которой она всегда была и в роли которой ей было так хорошо?..

Самолет пошел на посадку. В комфортабельном лайнере семь часов полета прошли приятно. Если бы еще Алешка не был таким надутым и обиженным – надо же, он еще на нее и обижается! – то, может быть, стоило поговорить с ним и даже... Нет, приказала она себе. Не надо надеяться. Надо жить дальше.

К острову Гваделупа они подлетели к концу дня. Юлия неотрывно смотрела в иллюминатор, когда самолет шел на снижение, и успела уловить момент, когда над волнами синего океана появился остров причудливой формы. Самолет как бы завис над этим куском суши, и можно было рассмотреть, что остров раскинулся, как два огромных крыла бабочки, соединенных небольшим тельцем-перешейком. С высоты сквозь прозрачную воду было видно морское дно, белые барашки волн катились к пляжам. Яркая зелень, крыши домов, ниточки дорог – все обещало летнее курортное блаженство и наслаждение жизнью.