Екатерина Островская - Встреча, которой не было Страница 16

– У них были американские визы, – объяснила Настя, – еще Светкин отец их оформлял: он говорил, что вы обязательно отомстите. Они втроем собирались, квартиру там купили и нашу семью уговорили уехать.

Глава 10

Божко вернулся из города тихим. Члены съемочной группы были уверены, что Макс не имеет никакого отношения к убийству Олеси, но на всякий случай сторонились его. Режиссер Бойцов остался недоволен его работой на площадке, но вопреки обыкновению не материл актера прилюдно.

Наступая на горло собственной песне, он кричал:

– Проснись, Макс! Мы снимаем экшен, а не сопли. Еще один дубль! Работаем! И все остальные тоже!

Отсняли эпизод в сельском кафе. Как ни странно, Бойцов остался доволен работой размакияженной Светланы.

– Вот! – крикнул он и хлопнул в ладоши. – Учитесь, мастера долбаные, как надо играть: девушка в Штатах всю жизнь прожила, а по динамике и темпераменту – настоящая деревенская потаскуха!

Света рассказала об этом с гордостью. Вообще ей нравилась киношная тусовка: она даже в свой ресторан перестала выезжать, принимала отчеты по телефону, но торопила директора, просила докладывать покороче, потому что ее ждут на съемочной площадке. Ей пообещали еще пару эпизодов: один без слов, просто поприсутствовать в кадре, и еще один, в котором она случайно встречает на автобусной остановке покидающего поселок героя, обнимает его и говорит, что не забудет никогда.

Через три дня после начала съемок она вернулась домой с Божко и объявила Насте, что Макс поживет пока здесь, потому что в ее доме ему неуютно. Но первую ночь он спал отдельно.

Поскольку началась работа, Бойцов объявил сухой закон, наказание за нарушение суровое, вплоть до увольнения, а на первый раз – рабочий день считать для нарушителя прогулом. Светлана держалась, впрочем, как и все остальные.

На съемочной площадке Анастасия не была ни разу: корпела над рукописью будущего романа Джессики Стоун – писала сразу на английском, и работа продвигалась быстро, потому что больше заняться было нечем. Дом Иволги стоял пустым: Селезнев куда-то уехал, но перед самым своим убытием заскочил попрощаться и оставил номер своего телефона, на который звонят только самые близкие люди. Настя не стала интересоваться количеством этих людей. Хотела предложить свой номер, но постеснялась, подумала, что Игорь Егорович решит, будто она навязывается. Возможно, от того, что целыми днями сидела дома одна, Настя немного скучала. Мама, вероятно, обидевшись, не звонила. Зато Аманда, получив начало романа, потребовала каждый день присылать то, что Стрижак написала накануне. Прочитав очередную главу, популярная писательница сообщила, что она в диком восторге, хотя и удивляется своей неадекватной реакции, потому что ей хочется и смеяться и плакать почти одновременно. На такую оценку Анастасия не рассчитывала и потому стала работать с еще большим рвением.

Как шло расследование убийства Руденской, никто не знал, по телевидению уже объявили истинные причины ее смерти, выступили и некоторые киноактеры, повторявшие одно и то же: что известие об убийстве Олеси повергло их в шоковое состояние и они не могут понять, кто мог убить такого доброго и светлого человека. Разумеется, приехали журналисты и на съемочную площадку. Бойцов запретил с ними общаться, но Воронина, когда они на нее напали, об этом не знала. Вечером она смотрела себя в новостях. Сначала ее порадовало, что появился титр «Светлана Воронина, киноактриса», потом ее назвали исполнительницей одной из главных ролей, а дальше она понравилась сама себе за то, что и как сказала. Из ее интервью всем телезрителям стало понятно, что актриса Воронина долгое время жила и работала в США, а потому со всей ответственностью может утверждать, что американских актрис так подло не убивают.

Стрижак усердно работала над книгой для американской подруги, когда раздался звонок в дверь и почти сразу еще один, на этот раз очень длинный. Она выглянула в окно, но даже сверху не было видно, кто стоит за калиткой. Пришлось спускаться и спрашивать через переговорное устройство.

– Это Гуров из следственного комитета, – отозвался мужской голос, – мы уже встречались с вами. Я ненадолго, только задам пару вопросов.

Это был тот самый следователь, который мечтал пригласить на свою дачу популярное трио девушек, исполнявших проникновенные песни о женских желаниях.

На сей раз он был трезв и серьезен. Сразу приступил к делу:

– Вам фамилия Ершов о чем-нибудь говорит?

– Автор «Конька-Горбунка»? – удивилась Настя.

Следователь задумался:

– Не этот, вряд ли. Я о жителе Лесного говорю, Семене Степановиче.

– В Лесном четыре тысячи жителей, – напомнила Анастасия, – и я не могу знать всех. Да и бываю там очень редко. Разве что в магазины выбираюсь. Продавщиц знаю в лицо. Кстати, вы их порасспрашивайте, они наверняка с ним знакомы.

– Поговорили уже: и с ними, и соседями, и с участковым, – никто ничего определенного сказать не может. А человека нет.

– Он имеет какое-то отношение к убийству Руденской?

– Ершов мог что-то видеть. Это тот самый сторож, который охранял съемочную площадку в ночь убийства. А теперь он исчез. Соседи говорят, что видели его редко. Однокомнатную квартирку на окраине поселка приобрел не так давно, но появлялся в ней нечасто – бывал в Лесном наездами. Ни с кем не знакомился, ничем не выделялся, разве что пил меньше других… Да и описать его толком никто не может. Говорят, лет сорока пяти или пятидесяти… Значит, и вы его не знаете? Вот и Максим Божко ничего определенного не сказал: говорит, мужик как мужик. Мы его дополнительно опросить хотели, а он, похоже, уехал. Теперь у них другой сторож – дисциплинированный пенсионер.

– В ту ночь, когда вы увезли задержанных, я возвращалась в свой дом, и мне показалось, что в березовой роще кто-то стоит и наблюдает за мной.

– Описать можете?

– Нет, была ночь, а ближайший фонарь только у меня на участке.

Следователь сосредоточенно помолчал, потом произнес:

– Божко еще показал, что Руденской звонил бывший муж и угрожал. Вы о нем ничего не слышали?

– Слышала только, что он вел не совсем достойный образ жизни.

– Недавно освободился. Год назад или около того. Нигде не работал. Теперь задержан до выяснения всех обстоятельств. Его, кстати, ваш друг привез в отдел полиции.

– Какой друг? – не поняла Анастасия.

– Селезнев, – невозмутимо ответил следователь, – доставил его и сказал: «Разберитесь с этим».

Настя почувствовала, что краснеет, вспомнив, как разыграла сцену с разбросанным по спальне бельем – теперь, очевидно, ее считают любовницей всесильного олигарха.

– Вот, – подытожил следователь, не торопясь покидать дом. Он посмотрел на хозяйку и вздохнул: – Самое непонятное, кто мог отключить видеонаблюдение в доме самого Селезнева. Там ведь весь двор и подходы к нему просматриваются. Если, конечно…

Гуров замолчал и снова уставился на Настю, словно ждал признания именно от нее.

– Если, конечно, это не сделал сам Селезнев или его телохранитель.

Следователь зачем-то потер бровь.

– Вряд ли такое возможно, – без уверенности в голосе произнес Гуров, – но действовал опытный преступник – это точно. А у пропавшего Ершова прошлое чистое: сам он из Мурманска, работал когда-то матросом на сейнерах. Давно, правда. Но все равно найти его необходимо…

Сказав это, Гуров попрощался и ушел. А Настя вернулась к компьютеру.

…Это элементарно! – рассмеялся Бен. – Любой выпускник нашей архитектурной школы способен рассчитать нагрузку на конструкции. Тебе, Майкл, надо было посещать лекции и не заказывать курсовые проекты у других.

– А разве я мало тогда тебе платил?

Только сейчас Настя заметила, что пишет по-русски. Она вышла из-за стола, шагнула к окну и выглянула наружу. Увидела бредущую по дорожке Светлану. Калитка была заперта, и пришлось снова спускаться вниз.

Воронина была расстроена. Она буквально влетела в дом, Настя едва поспевала за ней.

– Что-то случилось? – спросила Стрижак.

– Да ничего, – отмахнулась подруга, – просто Макс оказался женатым. Она к нему сейчас прикатила. Длинная, тощая – не женщина, а палка для селфи… У нас найдется что-нибудь выпить?

– У меня сухой закон, – напомнила Настя.

– Плевать! Пошлю-ка я подальше все эти кинопроекты! Сегодня же… Прямо сейчас уеду в город. На мне все-таки ресторан как-никак.

Она поспешила в свою комнату и очень быстро спустилась вниз – без вещей, держа в руке лишь маленькую сумочку, щедро усыпанную мелкими французскими лилиями из посеребренной кожи.

– Пока-пока, – махнула она ладошкой, – теперь не знаю, когда увидимся.