Галина Романова - Кинжал в постели Страница 16

– Лесик говорил, что Диман может придумать любую аферу, может разыграть ее как по нотам и ему за это ни фига!

– Ну, значит, в рамках законности разыгрывал свои ноты, – проворчал Боголюбов и вдруг потянул ее к себе на коленки.

– Не-ет, Серый! – Она цапнула его коготками за ухо. – Диман вор!

– Как это?

– Лесик говорил, что Диман вор, – подергала она плечиками, снова приводя в волнительное колыхание свою грудь.

– Законник, что ли?

Сергей прикусил нижнюю губу. Зря он взял ее на коленки. Разве можно оставаться серьезным и сообразительным, когда ее тело в твоих руках? Тонкий шифон почти ничего не скрывал. Глубокий вырез, нижнего белья нет. Зачем он посадил ее себе на коленки, идиот?! Придется снова тащить Мари в спальню. Придется снова задерживаться. А у него новый фигурант – как менты любят выражаться – появился.

Диман? Что за Диман? Почему о нем ничего неизвестно Алике? Она же вроде всех и малознакомых своего мужа вычислила. Всех проверила. Что за Диман-то?

– Какой законник? – не поняла Мари, нахмурив лобик.

– Ну, вор в законе?

– А! Нет, вряд ли. Он молодой очень. И очень симпатичный. Даже красавчик, я бы сказала. – Она жеманно съежилась, улыбнулась. – Я его видела всего один раз, но он такой…

– Крученый, я уже понял. – Боголюбов подхватил ее под попку, резко встал, пристраивая девушку на плече, и пошел в спальню. – Мы хоть и не такие, но тоже кое-что можем!

Они разошлись не на шутку, разбросав все подушки и одежду по спальне. Он любил ее снова и снова. Мари смеялась, стонала и просила еще и еще.

Чертова баба, она его просто с ума сводила! А потом сведет его с ума своими претензиями Алика, запоздало подумал Боголюбов, проваливаясь в сладкую дрему с Мари в обнимку. Ну и пусть! У него объективная причина тут задержаться, у него появилась новая стоящая информация.

Оказывается, Гладьев Алексей тесно общался с неким молодым человеком, имеющим репутацию крученого афериста, умело обходящего закон. Парня звали Дима, фамилия неизвестна. На вид ему было лет двадцать пять – двадцать восемь, не больше. Он был высоким, очень привлекательным, женщинам нравился. И это, как полагал Боголюбов, было одной из составляющих его успеха. По словам все той же Мари, Дима «обул» не одну богатенькую дамочку.

– Ему все удавалось, понимаешь! – восхищенно шептала она в полумраке спальни подремывающему Боголюбову. – Лесик говорил, что Диман как Золотая антилопа, к чему ни прикоснется, все золотом оборачивается.

– И думаешь, ему и задолжал твой Лесик?

– Может быть, а может, и нет. Но за несколько дней до своего исчезновения он очень часто общался с ним по телефону.

– Да? А о чем?

– Не знаю. Лесик закрывал дверь, когда говорил с ним.

– Номера Димана ты, конечно же, не знаешь?

– С чего ты взял?

Мари приподнялась на локте, привалившись к нему голой грудью. Боголюбов осторожно провел мизинцем по ее груди, нежно тронул сосок. Мари захихикала. Увернулась и проговорила:

– Номер телефона, я, конечно, знаю. У Лесика для всех побочных от его мегеры дел был другой мобильник. Он его держал почти все время у меня. Я в него не лазила, честно! Да он и запаролен был.

Значит, пыталась покопаться в тайнах своего любовника, устало подумал Боголюбов, продолжая ласкать ее грудь.

– Потом, когда случилась беда, я мобильник показала одному своему хорошему знакомому. Он его разблокировал как-то. Но это ничего не дало. – Она разочарованно вздохнула. – Телефон Димана был отключен. Сколько раз я потом пыталась дозвониться, бесполезно.

Это и логично, снова подумал Сергей. Если парень был причастен к гибели Гладьева Алексея, он сразу избавился от всех контактов, их связывающих. Но вот проверить по номеру, на кого тот был зарегистрирован, запросто можно, если иметь соответствующие связи. А они у Алики имеются.

– А чего ты звонила Диману? – вдруг спохватился он.

– Ну… Мало ли, может, он что знал… – неумело соврала Мари и тут же сделала вид, что засыпает.

Нет, малышка. Не хотела ты ничего у него узнавать. Новым любовником желала обзавестись, вот что. Молодым, крученым, красивым. Не прозябать же в одиночестве в такие-то сочные младые годы, так ведь?

Она вскоре и правда заснула, тесно к нему прижавшись и обвивая его руками, как плющ. Интересно, вдруг подумал он, а почему она с ним? Нравится он как мужчина? Интересен как автор бестселлеров? Перспективен как хорошо оплачиваемый автор бестселлеров? Почему она с ним спит, не гонит его прочь? Каков ее интерес?

Он, конечно, даже после семи лет тюрьмы был еще о-го-го, хорош и силен во всех отношениях, но женщин, подобных Мари, этим ведь не удивишь, так? Она привыкла к подношениям, подаркам, приличному содержанию. А на нем не написано, что он упакован средствами. Он вот даже сегодня к ней не на машине добирался. И крался огородами.

Что ей от него нужно?

Ответ, и весьма неожиданный, он получил утром за завтраком. Завтрак был, как всегда, так себе: три крупно пощипанных капустных листа, зеленый лук, петрушка, три капли оливкового масла, почти без соли. Еще три хлебца на тарелочке и какая-то странная размазня, названная Мари манной кашей.

– Я не могу это есть, – честно признался Боголюбов и, порывшись на ее полках, нашел пачку спагетти. – Я сварю себе, ты не против?

– Ты умеешь готовить?! – вытаращила она на него заспанные глазенки, накрутила на пальчик нерасчесанные прядки волос. – Ты просто находка, а не мужик, Сергей! Возьмешь меня в жены?

– Что?!

Он не удивился, он перепугался! Спагетти, как живые, выскользнули из целлофановой упаковки и рассыпались по полу веером. Поел, что называется!

– Да, да, ты не ослышался, дорогой. – Мари закинула ногу на ногу, сцепила пальчики на коленке, глянула на него с вызовом. – Я хочу замуж! И замуж хочу за тебя!

– С ума сойти, – тихо ахнул Боголюбов, присел на корточки и начал сгребать рассыпанные спагетти в кучу, переправляя их тут же в мусорное ведро.

– Почему? – изумилась она, дотянулась до его плеча голой пяточкой. – Ты хороший! За таких, как ты, только замуж и ходят.

– За каких?

Он уставился в невидимую точку в ее мраморном полу кухни. Все в нем застыло тут же, умерло, стоило вспомнить, как те же самые слова, ну, может, с небольшой разницей, говорила ему его бывшая, умершая жена. Говорила, когда собиралась за него замуж. И часто повторяла потом. И добавляла, что он самый добрый, самый нежный и самый надежный. И что он никогда не предаст и все такое. А потом сказала, что он во всем виноват, что она его ненавидит и что знать его не желает. Вот так бывает в жизни.

– За таких надежных, таких классных, таких сексуальных, как ты, – чуть перефразировала его покойную жену Мари. Тряхнула спутанной после сна шевелюрой, беззаботно рассмеялась. – Я ведь не шучу, Сережа. Я и правда хочу за тебя замуж.

– Ты обо мне ничего не знаешь. – Он резко встал, швырнул мусорное ведро на место, едва не выломав ручку. Глянул на Мари с угрозой и повторил с нажимом: – Ты ничего обо мне не знаешь!

– Ну почему же? Я знаю, что ты автор. Что собираешься писать роман о преступлении, которое не раскрыто. Это классно!

Мари была спросонья прехорошенькой. Крохотные беленькие трусики, белая маечка с кружавчиками по вырезу и низу. Пухлый рот, нежный румянец на щечках. Она выглядела свежей, счастливой и безмятежной. И она – это милое, беззаботное создание, с потрясающей внешностью, великолепной фигурой и не такой уж загаженной, как предполагала Алика, душой – хотела за него замуж!!!

Очень не хотелось портить ей утро, очень не хотелось, чтобы она хмурилась, но он вдруг не стерпел и сказал, хотя зарекался от подобных откровений:

– Я плохой человек, малыш. Я был не совсем честен с тобой.

– То есть? – Ее улыбка сделалась чуть напряженнее.

– За таких, как я, не выходят замуж.

– Почему? – Она часто заморгала, оглядела так, будто хотела рассмотреть то, что доселе было от нее скрыто, пожала плечами – не разглядела. – Ты славный, Сереж!

– Я не автор, – выпалил он.

– А кто? – Она все еще не понимала, продолжала смотреть на него с доверием.

– Я – убийца.

– Что??? – Она дернулась, ноги ее разъехались, в глазах заметался страх. И она быстро-быстро зашептала: – К-как убийца??? К-кого ты убил??? Лесика??? Поэтому все эти вопросы???

– Нет, нет, что ты! Нет!

Ему очень хотелось упасть сейчас перед ней на колени и целовать ее руки, ноги, голый живот. А потом снова утащить ее в спальню и снова любить до изнеможения. У него ведь так давно не было женщины. Тем более такой женщины!

Но он знал, что, сделав одно лишь движение, он напугает ее еще сильнее. Она бог знает что подумает! Поэтому он остался там, где стоял.

– Это случилось давно, – пробубнил он, глядя в ее широко распахнутые прекрасные глаза, наводненные ужасом. – Я убил убийцу своего сына, Мари. И отсидел за это семь лет. Должен был девять.

– Отсидеть, да? – неожиданно вставила она и судорожно сглотнула.