Чингиз Абдуллаев - Застенчивый мотив крови Страница 16

«Хотя Талат тоже не особенно годен для подобного поиска. У него совсем слабое зрение. А я мог бы хоть немного поддерживать свою форму, — раздраженно думал Намазов. — Как только стал получать деньги, совсем позволил себе распуститься. Хожу в дорогие рестораны, ем жирную и острую пищу. Поправился на шесть килограммов. Раньше, в суровые девяностые, такого себе не позволял. Про дорогие рестораны даже не думал, часто довольствовался обычными бутербродами или обедами в столовой, Лариса так и не научилась нормально готовить».

Он сидел на скамейке, пытаясь найти верное решение. Кто мог подумать, что в наше время возродится страшная традиция, вспомнится то, что уже травой забвения поросло… Разве он мог предположить, что его прадед был убит представителями семьи Асланхановых, а его дед, фронтовик и дважды секретарь райкома, был мстителем за своего отца и брата.

И сегодня, когда на Кавказе происходят такие потрясения, снова появились бывшие кровные враги, которые нашли и убили его родного дядю, отца Салима. Намазов долго сидел на скамейке, размышляя об этом. Затем тяжело поднялся и поехал к Леониду Альтману. Конечно, Лариса его уже разыскивала. Когда она позвонила в очередной раз на городской телефон Альтмана, тот передал трубку Максуду.

— Может, ты перестанешь меня позорить и вернешься домой? — прошипела Лариса.

— Мы работаем, — сдержанно пояснил Намазов, — и я думаю, что сегодня останусь у Лени.

— Хватит надо мной издеваться, — вспылила Лариса, — мне все это надоело. Если хочешь, можешь вообще не приходить. Только учти, что мы все равно освободим квартиру, чтобы начать ремонт. Можешь приехать и забрать свои вещи. Мой отец пообещал выделить тебе одну комнату для работы и твоих личных вещей. Будешь жить в доме академиков. Может, ты им понравишься, и они наконец сделают тебя хотя бы членом-корреспондентом.

— Не понравлюсь, — ответил Максуд, — я совсем не похож на твоего отца.

Лариса бросила трубку.

— Опять поругались? — добродушно спросил Альтман.

Намазов кивнул. Майя вернулась домой только в двенадцатом часу. Польский вице-премьер появился в отеле слишком поздно, и запланированное интервью пришлось отменить. По ее голосу он понял, как она устала. Максуд не поехал к ней, пожелав спокойной ночи. И остался ночевать на диване у Альтмана. На следующее утро он вызвал служебную машину к дому Леонида, и они вместе поехали на работу. Он позвонил Салиму и сообщил ему, что готов вылететь вместе с ним. Кажется, Салим даже не удивился.

Глава 8

Ему предстоял неприятный разговор с Реутовым, назначенным исполняющим обязанности директора института. После ухода Кондратенко директором стал его заместитель по науке, что было логично и предсказуемо. Однако именно в этой логичности и предсказуемости были некоторые проблемы. Илье Денисовичу Реутову было шестьдесят восемь лет. Его единственным и неоспоримым преимуществом был опыт работы в институте на протяжении последних тридцати лет. Он переехал сюда еще в начале восьмидесятых из Новосибирска. Реутов не был выдающимся ученым или способным физиком. Но просидев почти двадцати лет на своем месте, он в возрасте пятидесяти семи лет наконец стал заместителем директора по науке. Ему отчасти повезло, так как Намазов и Альтман на тот момент считались неприлично молодыми учеными, еще не достигшими сорока лет, а других явных претендентов на эту должность не было. Так произошло назначение исполняющим обязанности руководителя института. После давно планируемого ухода Кондратенко на пост директора снова могли претендовать только несколько человек, среди которых был первый претендент на эту должность — Илья Денисович Реутов. Он был доктором наук, хотя понятно, что ему уже никогда не стать ни членом-корреспондентом, ни академиком. Но по выслуге лет он был основным кандидатом. Остальные явно не проходили, хотя Реутов прекрасно знал, что бывший директор явно благоволит к Намазову. Он также понимал, что Намазов и Альтман, еще не достигшие пятидесятилетнего рубежа, не просто самые талантливые специалисты в их институте, но и реальные претенденты на членство в Академии наук, а он в своем возрасте мог быть лишь временным директором и должен будет уступить свое место одному из них. Именно поэтому он с таким неприятием воспринял назначение Максуда Намазова своим заместителем по науке, понимая, что этот специалист претендент на его место. А ушедший Кондратенко, обладая большими связями и используя свою репутацию, наверняка попытается провести именно этого молодого кавказца в директора института.

Реутова возмущал тот факт, что претендентами являются еврей Альтман и кавказец Намазов, как будто другие ученые с более нормальной родословной из славянских народов не могли быть руководителями их учреждения.

Реутов работал все эти годы над различными темами, ничего выдающегося не сделал, несколько работ его аспирантов и сотрудников были записаны как их коллективный труд, в котором он был руководителем. И постепенно он выдвинулся сначала в заместителеи директора, а затем стал и директором института. Однако ходили слухи, что на ближайших выборах в академию ученых Альтмана и Намазова изберут членами-корреспондентами и тогда Реутову придется уступить свое место одному из них. Учитывая все эти обстоятельства, Илья Денисович встретил пришедшего Максуда Намазова довольно настороженно.

— Какие-то проблемы? — спросил он, когда они обменялись рукопожатиями. — Я думал, что на совещании мы обговорили все наши ближайшие планы.

— Нет, я не об этом, — сообщил Максуд, — пришел просить у вас срочный отпуск на два дня. На четверг и пятницу. С учетом выходных получится четыре дня. Думаю, что управлюсь и успею вернуться.

— Ничего не понимаю, — насторожился Реутов, — какой отпуск? Вы только что стали заместителем директора института. У вас столько работы и вы хотите все бросить?

— Нет. Но у меня погиб дядя, брат моего отца, — пояснил Намазов, — и завтра днем там будут отмечать семь дней его смерти. Я его старший племянник и обязан полететь на эти поминки. Вы меня понимаете?

— Конечно, — сразу кивнул Реутов, — конечно, поезжайте Максуд Касумович. Нужно было сразу мне об этом сказать. Никаких вопросов. Спокойно летите к себе и вернетесь в понедельник утром. Все будет в порядке. Наши проблемы могут подождать. Я знаю, как у вас на Кавказе относятся к таким традициям. Поэтому не беспокойтесь. Кстати, передайте привет вашему тестю, когда его увидите. Вениамин Платонович был руководителем моей дипломной работы еще в шестьдесят девятом, когда я оканчивал институт. Можете себе представить, сколько лет с тех пор прошло? Мне было двадцать два, а ему не больше тридцати. Он тогда еще был доцентом. Передайте от меня большой привет.

— Обязательно передам. Но вы об этом мне никогда не рассказывали.

— Странно, — удивился Реутов, — я думал, что вы знаете.

Максуд вышел из его кабинета в некотором смущении, словно их разговор остался недосказанным. Он знал, что Реутов воспринял назначение Намазова безо всякого энтузиазма. Максуд был зятем известного Зайцева, который вполне мог помочь протолкнуть кандидатуру своего родственника в члены-корреспонденты. И называя фамилию его тестя, Реутов словно предупреждал своего заместителя о том, что он понимает, какие силы будут задействованы для продвижения кандидатуры Намазова в руководители института.

Самолет в Махачкалу улетал рано утром. Максуд вернулся домой, собрал небольшой чемодан. К его досаде, вечером приехала Лариса, которая решила с ним попрощаться перед отъездом. И предупредить, чтобы он был осторожнее во время поездки в «этот криминальный город», как она назвала Махачкалу. Намазов не стал с ней спорить. Позвонил дочери, которая удивилась, узнав о его отъезде, и довольно равнодушно пожелала ему счастливого пути. Он попрощался и положил трубку, в который раз подумав, что потерял дочь еще тогда, когда разрешил ей проживать в доме ее дедушки.

В эту ночь он не мог уйти из дома, так как Лариса осталась ночевать в их квартире. В шесть часов утра приехала его служебная машина. Лариса все-таки проснулась и поднялась, чтобы его проводить. Он вспомнил, что в их семье было принято выливать воду вслед уезжавшим, но Лариса не поняла бы подобного жеста, да и выливать воду на их лестничную клетку было невозможно. Соседи могли не понять подобного ритуала. Он привычно сухо поцеловал ее на прощание в щеку. Он уже забыл, когда они целовались в губы. А может, это было только до свадьбы? Максуд вышел из дома, с удивлением обнаружив водителя, терпеливо ожидавшего его у дверей.

— Что случилось? — спросил он.

— Ваш багаж, — пояснил водитель, — я на всякий случай поднялся, чтобы помочь вам с багажом. Если у вас будет тяжелый чемодан.

— У меня только небольшой чемодан на колесиках, — показал Максуд, — никогда не нужно подниматься, если я тебя сам не позову. Идем быстрее, нам еще нужно заехать за моим двоюродным братом.