Чингиз Абдуллаев - Разорванный август Страница 16

На протяжении всего этого конфликта тысячи людей в Азербайджане и Армении не раз вспомнят Гейдара Алиева, который мог бы, находясь у власти, предотвратить подобное развитие событий. И это не пустые слова. Летом девяносто третьего на юге Азербайджана сепаратисты провозгласят создание «Талыш-Муганской республики». При этом прибывшего премьера из Баку встретят почетным караулом, выстроенным в честь приезда гостя, как на встречах руководителей суверенных государств. Алиев сделает почти невозможное. В течение двух недель он будет терпеливо выслушивать предложения депутатов и старейшин, прибывающих с юга, как именно разрешить этот вопрос.

Десятки политиков, не видя иного выхода, начнут советовать Алиеву послать на юг войска и силой раздавить сепаратистов. Примерно в это же время вспыхнут сепаратистские волнения в Чечне, и через год президент Ельцин введет туда войска. Гейдар Алиев проявит восточную мудрость. Он покажет всему населению республики и сепаратистам, что готов к любым компромиссам. Незаметно будут проходить и переговоры с прибывающими старейшинами и наиболее влиятельными людьми южных областей. Задействуют и шейха, который родом из этих мест. Через две недели, без единого выстрела, самопровозглашенная республика ликвидируется, а лидер сепаратистов попытается сбежать, но будет задержан и арестован. Остальные сдадутся без боя. Весь конфликт исчерпается в течение месяца.

Раздался телефонный звонок, и Мурад поднял трубку. Его соединили с Баку. Он услышал голос матери:

– Где ты находишься? Мы все время звоним домой, твой телефон не отвечает.

– Я в Москве, – сообщил Мурад.

– Почему? – удивилась мать. – Ты же сегодня был в Верховном Совете, тебя показывали по телевизору. Ты сидел там на заседании.

– А потом улетел в Москву. Я сейчас здесь.

– Я тебя не понимаю, – вздохнула мать, – сколько можно летать в Москву? Что у тебя за работа такая? Ты ведь секретарь Союза писателей, а не какой-то снабженец.

– Мы обсуждаем тематические планы издательств, – соврал он.

– Папа тоже волнуется. Когда ты вернешься?

– Пока не знаю. Может, через несколько дней. А может, позже. Я хочу оформить отпуск и уехать куда-нибудь в Прибалтику.

– Тебе давно нужно отдохнуть, – согласилась мать. – Между прочим, сейчас в Москве находится Нигяр с сыном.

Это была двоюродная сестра Мурада. В детстве они очень дружили, вместе росли, отдыхали на даче у родителей Нигяр. Ее мать и мать Мурада были не просто родными сестрами, а настоящими подругами и, ежедневно созваниваясь, разговаривали иногда часами. Нигяр уехала учиться в Ленинградском университете и там же вышла замуж. А затем с мужем переехала куда-то в Сибирь, он работал геологом. Мурад не видел родственницу уже много лет.

– Где они остановились? – спросил он.

– У наших знакомых. У Губиных. Позвони им прямо сейчас, Нигяр будет приятно. Она завтра днем уезжает в Баку. Когда еще вы сможете увидеться в Москве! Если хочешь, я продиктую тебе их телефон.

– Продиктуй, – согласился Мурад.

Мать назвала номер телефона и, попрощавшись, положила трубку. Он посмотрел на часы. Уже половина двенадцатого, достаточно поздно. Но, с другой стороны, Нигяр завтра уезжает в Баку. Колебался Мурад недолго, набрал номер телефона и, услышав незнакомый женский голос, попросил:

– Извините, пожалуйста, что беспокою вас так поздно. Можно позвать к телефону Нигяр?

– Конечно, а кто говорит? – удивилась женщина.

– Это ее двоюродный брат, Мурад.

– Сейчас позову, – ответила женщина и положила трубку на стол. Через минуту он услышал голос Нигяр:

– Здравствуй, Мурад, как я рада тебя слышать!

– Здравствуй, Нигяр. Мама только сейчас сказала мне, что ты в Москве. А я прилетел сюда только три часа назад.

– Как жалко, мы завтра с Орханом уезжаем в Баку. Выходит, опять не увидимся.

– Когда у вас поезд?

– В половине четвертого. С Курского вокзала.

– А где вы остановились? Я приеду утром за вами, и мы хотя бы вместе позавтракаем. Заодно увижу и твоего сына. Он, наверное, уже большой?

– Шесть лет недавно исполнилось, – обрадовалась Нигяр, – мы живем у наших друзей на Нахимовском проспекте.

– Завтра утром я приеду к десяти часам, – пообещал Мурад, – и мы обязательно повидаемся. Мне тоже интересно и с мальчиком твоим познакомиться, и с тобой поговорить.

– Тогда договорились. Запиши номер дома. – Нигяр продиктовала номер и попрощалась.

Мурад счастливо улыбнулся. Нигяр была самым светлым воспоминанием из его детства, его настоящим другом. Немного подумав, он снова набрал номер телефона Карины, и она снова не ответила. Было уже достаточно поздно. Он включил телевизор и лег на кровать. Может, Карина уехала ночевать к матери? Она же не могла оставить свою дочь дома одну. С этой мыслью он и уснул, даже не выключив телевизор. Во сне ему снилась маленькая Нигяр, с которой они счастливо бегут по пляжу в Шувелянах.

Он еще не подозревал, что буквально через пару дней самая большая трагедия придет в их семью. Трагедия, которая опрокинет все его планы и сделает невозможным его нормальную жизнь с Кариной.

Ремарка

«В Баку обсуждают заявление бывшего члена Политбюро и первого заместителя председателя Совета министров СССР, бывшего первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана и бывшего председателя КГБ республики Гейдара Алиева о его выходе из партии. Алиев подчеркнул, что это решение далось ему нелегко, однако он не считает для себя возможным оставаться в рядах партии в сложившихся условиях».

Ремарка

«Многих коммунистов Азербайджана волнует вопрос: что скрывается за выходом Гейдара Алиева из рядов КПСС? Большинство депутатов Верховного Совета Азербайджана поддержало предложение о создании специальной комиссии по рассмотрению беззаконий, совершенных руководством республики в семидесятые годы».

Ремарка

«Корреспондент «Интерфакса» не смог получить в Верховном Совете Азербайджана подтверждение о создании специальной парламентской комиссии по расследованию деятельности руководства республики в период правления Гейдара Алиева. Сам Алиев, с которым связался наш корреспондент, в ответ на просьбу прокомментировать кампанию против него, развернутую в партийных и государственных структурах Азербайджана после его выхода из партии в середине июля, сказал, что с учета в компартии Азербайджана он снялся еще в тысяча девятьсот восемьдесят втором году при переезде в Москву. Гейдар Алиев напомнил, что в заявлении о выходе из партии он обвинил Компартию Азербайджана в январской трагедии 1990 году в Баку, в сохранении напряженной ситуации вокруг НКАО, в подавлении демократического движения в Азербайджане и фальсификации итогов референдума по вопросу сохранения Союза ССР, проведенного 17 марта. «Если бы я их не тронул, возможно, они немного поспокойнее отнеслись бы к моему выходу из КПСС», – сказал Алиев. В связи с решением контрольно-ревизионной комиссии Компартии Азербайджана, последовавшим после выхода из партии, о расследовании его деятельности в бытность руководителя республиканской парторганизации Г. Алиев заявил: «Они не понимают, что в партии самое высокое наказание – исключение из партии, а из нее я уже вышел».

Глава 8

Сначала было принято заявление Политбюро ЦК КПСС о незаконности указа Ельцина. Затем похожее постановление приняла Центральная контрольная комиссия. Секретариат официально обратился в Верховный Совет СССР с просьбой дать правовую оценку указу российского президента. Это было парадоксально, но получилось именно таким образом. Указ Ельцина на время сплотил всех руководителей Коммунистической партии, они наконец осознали, насколько невероятными могут быть изменившиеся условия, в которых им придется действовать.

В такой обстановке начался июльский Пленум. Горбачев приехал на него сосредоточенный, мрачный, непривычно молчаливый. Он помнил о том, с каким трудом ему удалось сохранить свое лидерство в партии на прошлом апрельском Пленуме и не ожидал ничего хорошего от этих людей, собравшихся снова в Москве. Если на последнем Пленуме ему удалось убедить руководителей национальных республик поддержать его, то теперь обстановка кардинально изменилась. Президентом России был избран его «заклятый оппонент» Борис Ельцин, который ровно через десять дней после своей инаугурации издал Указ о департизации в самой большой республике Союза. Это фактически означало полузапрет Коммунистической партии и ее полное отстранение от нормальной деятельности.

Когда Ивашко предоставил слово Горбачеву, он вышел на трибуну под взглядами сотен людей, устремленными на него. Многих из них он хорошо знал, со многими был знаком уже не одно десятилетие. Сегодня нужно пройти и через это испытание. Горбачев еще раз посмотрел в зал и начал свою речь. «Те, кто сегодня ругает перестройку и ее инициаторов, не в ладах с фактами, – сразу начал он после ритуальных приветствий. – К началу восьмидесятых наша страна подошла в состоянии депрессии. Старые и новые болезни общества не обнажались и тем более не излечивались, что, еще более усугубляя ситуацию, привело в конце концов к тяжелому кризису».