Людмила Хлебникова - Черная кровь Страница 16

– Не знаю, но, кажется, он от нее – без ума… – тихо сказала Катя.

– С чего ты взяла? У него взгляд такой, будто он вообще никого любить не способен. И харизма у него отрицательная. Это только вы, безумные бабы, можете этого не замечать…

– Чего-чего у него отрицательная?

– Харизма. Ну, это энергетика такая… Как бы тебе это попроще объяснить… Когда ты, помимо того, какое на тебя человек впечатление произвел своей внешностью, чувствуешь интуитивно, притягивает тебя к нему или отталкивает… От этого зависит успех или неуспех этого человека и его влияние на окружающих. Это тебе не Дейл Карнеги, это гораздо круче.

– А почему отрицательная? Очень даже положительная.

Лариса пристально посмотрела на подругу:

– Ну, у тебя с ним было что-нибудь?

– Я хотела… но…

– Ничего у тебя не получилось? Эх ты, простушка моя бестолковая! В детский сад тебя нужно отправить для воспитания. Как не умела ты мужиков соблазнять – так и не умеешь. Вы что-нибудь предпринимали для поисков?

– Борис что-то там заморачивался, – рассеянно произнесла Катерина.

– Борис – это хорошо. А Алекс где?

– Она обещала с работы заехать, но что-то у нее видимо не заладилось.

– Так, понятно, – что-то про себя решила Лора, – Я посплю пару часов, а то чувствую себя перемолотой мукой.

– Спи, – смиренно сказала Катя, которая уже смирилась с тем, что ее квартира превратилась в перевалочный пункт участников какого-то грандиозного парада абсурдов. Ей не хотелось ни думать, ни сопоставлять, ни что-то решать. Она быстро встала и пошла к холодильнику.

Борис с Алиной еще раз поднялись в квартиру Оксаниных родителей, в надежде застать бедную женщину в трезвом уме и твердой памяти. У них был ключ и он легко попал внутрь.

Свидетельница мирно сопела носом. Было видно, что она вскоре придет в себя.

– Тоже мне, столетний сон принцессы! – раздраженно сказал он, поморщив нос от неприятного запаха, который, не смотря на открытые окна, стоял в квартире.

– У тебя есть еще полчаса, – сказал Борис Алине. – Только бы она не проснулась раньше… И не продолжила в том же духе.

Алина молча кивнула головой:

– Я пока здесь побуду.

Борис на цыпочках вышел из квартиры, напевая: «Спи, моя радость, усни…» и тихонько прикрыл за собой дверь.

«Есть ли у вас план, мистер Фикс? О, у меня есть план, мистер Фикс, и хороший…» – продолжал вести диалог с собой детектив, выворачивая из арки на улицу.

То и дело поглядывая по сторонам, он пошел в направлению офиса, в котором работал главный подозреваемый. Войдя в стандартно евро-отремонтированное фойе, он ослепительно улыбнулся секретарше и проворковал:

– Душа моя! Вы сегодня неотразимы! Целую ваши ручки…

У себя? – благоговейно кивнул он в сторону обитой бежевым дерматином двери.

Не давая опомниться пытающейся возразить секретарше, Борис пролетел мимо нее непосредственно в кабинет главы фирмы. Распахнув дверь, он увидел сидящего за столом лысого здоровячка, который положив ногу на стол и задрав штанину, что-то там рассматривал в своих растущих кустиками волосах. Увидев резвого незнакомого мужчину, он грохнул ногу на пол и резко вскочил на ноги. Росту он оказался маленького, и видя в глазах посетителя зарождающийся смех, побагровел и выдавил:

– По какому…

– Здравствуйте, господин Иванчук! Я из ФСБ – затараторил Борис, тыкая в нос свои старые корочки, которые оставили ему за особые заслуги, – Я, господин Иванчук, к вам – и вот по какому делу, – продолжил Борис, одновременно с грохотом придвигая к столу громоздкое кресло.

Он навалился на рабочий стол ошеломленного босса грудью, и, не давая ему опомнится, рассказал, что ему просто срочно необходимо проникнуть в кабинет их главного риэлтора – Василия Соколова, потому как у того в компьютере спрятаны важные компрометирующие сведения.

Растерявшийся управленец, которому так и не дали открыть рот и вставить слово, почувствовал, что почва уходит у него из под ног, и лучший выход из этой ситуации – дать этому наглецу все, что он просит и отправьте его поскорее с глаз долой.

– Аллочка! – завопил господин Иванчук в селектор, – Принеси-ка мне ключи от конторы Соколова – и быстренько.

Аллочка была девушкой невероятно расторопной, и благодаря этому Лобов в сопровождении начальственного господина проследовал в кабинет подозреваемого уже через десять минут.

Пока директор лихорадочно пытался проникнуть в память компьютера, Борис прогуливался по кабинету, как бы рассеянно как бы осматриваясь как бы без видимого интереса. В этот момент его ловкие руки, одетые в тончайшие телесного цвета полотняные перчатки, отправляли в его вместительные карманы все, на чем могли оставаться отпечатки хозяина кабинета: стакан, пепельницу, ручки.

Директор поднял глаза от монитора и спросил:

– А что, собственно, за файлы вас интересуют? Я вряд ли могу показать вам все – здесь коммерческая информация нашей фирмы, мы не можем…

– Посмотрите, там должен быть засекреченный логический диск, при попытке перехода на который у вас должен быть запрошен пароль.

Директор что-то еще поколдовал над клавиатурой и снова посмотрел на посетителя:

– Ничего нет.

– Так я и знал! – хлопнул себя по бокам Борис – Он успел стереть все компрометирующие данные… Ну, ничего, мы будем действовать другими методами! Спасибо вам, господин Иванчук, спасибо! – Борис горячо потряс руку совсем уже офонаревшего директора и стремительно понесся к выходу.

«Псих», – подумал директор.

«Олух», – подумал детектив.

Петрову было уже очень скучно слушать эту странную пожилую женщину, битых полчаса разводившую при нем сентенции, в смысл которых было трудно проникнуть даже самому ушлому психотерапевту. Тут было про все – про каких-то дохлых кошек, пьяных матерей, кучи мусора… Петров терпеливо ждал, когда она задаст ему конкретный вопрос или даст ему повод выпроводить из кабинета. Сержант, который привел ее сюда, объявил, что это по делу о пропавших людях. Поэтому следователь все-таки перебил посетительницу:

– Так кто говорите у вас пропал?

– Пропал брат мой, Егор Ильич, который работал дворником при доме 18 по улице Горького. Второй раз это с ним за последние две недели. Молчала я долго, но терпение мое кончилось. Доколе это безобразие будет творится? – начала бушевать женщина, – Прошу вернуть этого тунеядца и водворить на место! А то – двор не метен, и в ЖЭКе грозятся на его место еще одного алкоголика принять…

– Гражданка… ммммм, – запамятовал Иван Семенович и подсмотрел в листок, – Светлана Ильинишна, когда пропал ваш брат впервые, когда вернулся, когда пропал вторично – вы можете сказать последовательно и подробно?

– Как же, могу. Впервые пропал что-то около полутора или двух недель назад. А второй раз – вот недавно. Позавчера, кажись.

– Так позавчера или кажись?

– Позавчера. Наверное.

– Понятно. Могли бы вы описать вашего брата? – спросил Петров, интуитивно чувствуя, что в его делах наметился определенный сдвиг.

– Как же, могу – длинный да тощий – какие могут быть приметы у дворника?

– А лет ему сколько?

– Годков-то? Годков ему сорок пять уже стукнула. Здоров вырос, а ума не вынес… – пробурчала Светлана Ильинична.

– А вставные зубы у него были?

– Эх, как вы спрашиваете! Как коняку какую на базаре покупаете… – возмутилась женщина, – Был у него один зуб железный впереди – еще в позапрошлом году бутылку открывал, паразит, поломал себе клык.

Петров хлопнул рукой по столу и чертыхнулся:

– Вот опять!..

Женщина вздрогнула от неожиданности и заерзала на стуле.

– Гражданка… – Петpов снова потянулся за листком.

– Невзоровы мы.

– …Невзорова. Вам сейчас предстоит пройти за мной и посмотреть составленный нашими работниками приблизительный фоторобот… Дело в том, что нами найдено тело неизвестного мужчины, личность которого пока не установлена. Он очень похож по описанию на вашего брата… Да не волнуйтесь вы так, – спохватился следователь, увидев перекосившееся от ужаса лицо посетительницы, – может это и не он совсем… это формальность, понимаете? Мы всем приходящим к нам показываем этот фоторобот – вдруг кто узнает покойного и поможет следствию… Вот, выпейте воды и успокойтесь.

Светлана Ильинична недоверчиво покосилась на Петрова, но стакан с водой из рук у него взяла.

Катя, у которой нервное напряжение достигло апогея, не стала изображать из себя мать-Терезу, неусыпно бдящую у постели больного и тоже прилегла на софу с целью немного отдохнуть и расслабиться.

Закрыв глаза, Катя попыталась расслабится, применяя недавно вычитанный ею в дамском журнале метод самоотключения Шульца.

«Моя правая рука наливается тяжестью начиная с кончиков пальцев… эх, вот это жизнь пошла! Родик почему-то не звонит… Что с нами будет? … Тяжесть распространяется дальше, выше… Откуда все эти проблемы на наши бедные головы? Почему сразу у всех? Нас кто-то определенно сглазил…»