Лариса Капелле - Оракул Апокалипсиса Страница 16

– То есть вам ничего не известно о славных деяниях вашего предка? – прервал воспоминания Марго гневный голос Флориана, не потерявшего надежду пробудить остатки совести в наследнице славного магистра.

Она очаровательно улыбнулась и заявила:

– Кроме семейной легенды, рассказывающей, что один из наших предков был сподвижником Святого Людовика, участником Крестовых походов и руководителем ордена тамплиеров, нет. Но я как-то не очень сильна в истории нашего рода. Проще говоря, она меня абсолютно не интересовала.

И надо было быть Марго, чтобы не обращать совершенно никакого внимания на праведный гнев, написанный на лицах привлеченных криками Флориана окружающих. Но так как возмущение ее волновало примерно в тех же пропорциях, что и легкий ветерок, она продолжила:

– Вся эта древняя слава и прочие выдумки никому еще не упростили существование, насколько я помню.

– Как вы можете так говорить! – в один голос воскликнули высокоученые свидетели сцены.

Но любые попытки выбить Марго из седла заранее были обречены на поражение.

– Каждый имеет право на собственное мнение, – заявила адепт свободного мышления и, развернувшись, царственно выплыла из зала.

Ангелина внутренне поаплодировала подружке, но выражение лица сохранила нейтральное. Лорис был явно разгневан и озадачен, пока не знал, как реагировать на подобное поведение. Было видно, что он с удовольствием показал бы на дверь наглому потомству знаменитого Великого магистра. Но потерять будущий чек его благотворительницы явно не хотел. И как всегда, выгода взяла верх над прочими соображениями. Ангелина была разочарована. Она бы предпочла нечто другое. Во всяком случае, бесхребетные одноклеточные мужчины никогда не были ее поля ягодой.

К тому времени, когда Ангелина с Екатериной Великой вышли из зала, Марго и след простыл. Переглянувшись, они решили выйти в парк. Вслед за ними неслышной тенью проскользнул интендант. Он явно был чем-то озабочен и даже взволнован, что вообще-то всегда сдержанному и хладнокровному Ролану де Сурдевалю присуще не было. Но сегодня был особенный день, и он мог себе позволить небольшую взбудораженность чувств. И обычно внимательный, он не заметил, что на этот раз являлся предметом чьего-то пристального интереса. За ним наблюдали. Пара внимательных разноцветных глаз неотрывно следила за ним.

Марго тем временем в задумчивости разгуливала по коридорам. Больше всего на данный момент ее занимал вопрос о будущем ее отношений с Филиппом. Мужчина явно обратил на нее внимание, в этом она была экспертом. Он ей тоже нравился, Марго было приятно внимание, а разница в возрасте ее никогда не смущала. Она справедливо полагала, что если она не интересует мужчин, почему она должна интересовать женщин. Как говорила ее русская подружка: «Любви все возрасты покорны, ее порывы благотворны». Имя поэта она благополучно забыла, но фразу запомнила раз и навсегда. Хотя, конечно, преувеличивать тоже не стоило. «Падать» в любовь она тоже не собиралась, но приятные и легкие отношения с интеллектуально и физически интересным мужчиной – почему бы и нет? Марго решила дело в долгий ящик не откладывать. В замке было несколько небольших и уютных салонов, в одном из которых они вполне могли встретиться вечером и получше узнать друг друга. Она зашла в один из них – вполне мило. Правда, никакого намека на бар. Она поджала губы, эта научная публика совершенно не умела жить. Придется запастись всем необходимым. Она вспомнила, что когда они проходили мимо кухни, рядом стояли несколько ящиков с ее любимым шампанским. «Из-за одной бутылочки не обеднеют», – подумала Марго и отправилась на кухню. В этот час она была пуста. Ящики стояли на том же месте, только часть бутылок была уже выставлена наружу. «Прекрасно!» – обрадовалась Марго, захватила одну и стала подниматься. Внезапно послышались голоса. Разгуливать с бутылкой шампанского было совсем уж неприлично. И даже если обычно на эти самые приличия она плевала с самой высокой башни, сейчас же решила, что сегодня она уже достаточно пошокировала публику. Оглядевшись, она увидела совсем рядом нишу с рыцарем в боевом облачении. Эти свидетели былой боевой славы замка были расставлены то там, то сям. Не задумываясь, она юркнула в нишу и пристроилась за статуей. Из-за угла показался Лоуренс, рядом с ним шагал уже знакомый мужчина с усами а-ля Тарас Бульба. Правда, на этот раз последний пел совершенно другую песню.

– Вы правы, коллега, – говорил он, обращаясь к Лоуренсу, – когда подвергаете сомнению необходимость создания искусственного разума. Я бы добавил вот еще что: это все не что иное, как традиционная человеческая лень. Самые умные и талантливые из нас используют только жалких пятнадцать процентов возможностей нашего собственного мозга, не говоря о том, что у основной массы обитателей планеты задействовано вообще не больше десяти процентов нейронов.

– Верное замечание! – обрадовался поддержке Лоуренс.

«Вот сволочь двуликая!» – кипятилась про себя Марго, прекрасно помня, как этот же самый субъект с нафабренными усами только что говорил прямо противоположное ее дорогому Филиппу. К величайшему сожалению, ей приходилось слушать молча. Ее муки дополняла врезавшаяся в бок рукоятка меча рыцаря.

Обладатель замечательных усов продолжал:

– В голову пришло сравнение, что их искусственный разум можно сопоставить с костылями, предложенными нормальному здоровому человеку, чтобы он разучился ходить! Вместо того чтобы развивать данное нам природой, мы ищем легкие решения и рискуем полностью потерять контроль над нашей собственной жизнью!

– Если бы дело было только в искусственном разуме! Их опыты – это полное шарлатанство, когда я давал согласие на все это, я и не представлял, к чему могут привести их завихрения.

– Вы говорите, что давали согласие? – переспросил его собеседник. – То есть без вашего одобрения они не могли бы проводить исследования?

– Речь идет не только обо мне, – уклонился от прямого ответа неожиданно насторожившийся Лоуренс.

– О ком же, если не секрет? – поинтересовался второй.

– Секрет, – неожиданно сухо ответил Лоуренс, всем своим видом давая понять, что разговор закончен.

Его собеседник нисколько не растерялся, а с довольной улыбкой прошествовал дальше. Лоуренс же остановился, явно не желая продолжать путь вместе с таким до неприличия любопытным коллегой. Марго слегка пошевельнулась от нетерпения. Долго он так собирается торчать здесь?! У нее уже онемела рука, державшая шампанское, а в правой ноге началось неприятное покалывание. Только судорог ей и не хватало! Господи, сделай так, чтобы он побыстрее убрался! Но Бог молитв Марго не услышал и на этот раз. Из-за угла выступил странный разнокалиберный Генрих и обратился к Лоуренсу совершенно по-свойски:

– Неприятный персонаж этот Шоне.

– Это ты о Карле? – раздраженно отозвался Лоуренс. – Крутится вокруг да около хитрой лисой и думает, что я не понимаю, почему он здесь.

– Не он один, – усмехнулся Генрих, – ну и разворошил ты рой!

– Мне все равно, – махнул рукой Лоуренс.

– Зря ты, надо бы поосторожнее да помягче, – посоветовал Генрих.

– Ты это всерьез? – встрепенулся Лоуренс.

– Совершенно, – подтвердил Генрих.

– Тогда ты бы лучше раньше посоветовал твоему другу Лорису строго придерживаться возложенных на него задач. А не заниматься самодеятельностью!

– Ты разочарован?

– Разочарован?! Я в бешенстве!

– Но ты не можешь отрицать того, что они добились определенного успеха? – осторожно начал Генрих.

– Конечно, а следом пойдут спиритические сеансы и разговоры с душами умерших.

– Они доказали, что головы могут существовать отдельно от тел.

– Это было доказано задолго до них.

– Ты имеешь в виду оракулов древности?

– Вот в чем проблема: твоя, Лориса, Берже и других. Вы полностью погрузились в этот сумасшедший поиск. Между тем проблема была поставлена достаточно определенно: улучшить возможности самообучения. Вы же согласны со мной: главная проблема искусственного разума – полная неспособность к развитию. Он не способен учиться на собственных ошибках. Допустим, даже маленький ребенок в детском саду знает, что невозможно поставить один шарик на другой. Он неминуемо скатится. То есть он попытается это сделать, повторит попытку несколько раз и навсегда запомнит, что это действие бесполезно. С машиной все иначе. Компьютер способен повторять попытки поставить шар на шар до бесконечности.

– Ага, минуют годы, за ними тянутся столетия, а наш старенький компьютер продолжает безуспешно ставить один шарик на другой?

– Что-то в этом роде, хотя не так поэтично. Компьютер не учится, он собирает информацию и обрабатывает ее, правда, скорость этой обработки весьма впечатляющая.

– Не знаю, но мы вполне можем задать ему такой алгоритм, что после нескольких неудачных попыток продолжать не имеет смысла.