Анатолий Барбакару - Знал бы прикуп Страница 16

Украдкой надеясь, что обольщаюсь на свой счет, я въехал в любезно открытые прикормленным вахтером ворота клиники.

Ольга ждала меня у входа в отделение. Сразу прильнула ко мне. Не заметно было, что поездка в «Медин» отвлекла ее от переживаний.

Но в том, что хоть на какое-то время от переживаний не останется и следа, я был уверен. Уверенно направился к Ольгиной палате. Моя женщина озадаченно следовала за мной.

Проходя мимо вернувшейся на пост дежурной сестрички, я кивнул ей. И успел заметить ответный растерянный взгляд.

У двери палаты пропустил Ольгу вперед, оглянулся на дежурную. Она все еще пялилась на меня.

…Все было не так, как я себе представлял. До обидного быстрее и суетливее.

Выложенные мной пачки загипнотизировали Ольгу. Она очень испугалась.

— Когда-нибудь спала на кровати стоимостью в пятьдесят тысяч долларов? — наскоро спросил я. Она серьезно качнула головой: нет.

— Можешь попробовать, — предложил я. — Но на день в матраце их лучше не оставлять.

Я поцеловал ее намного короче, чем обычно, и заспешил к двери.

Наслаждаться произведенным впечатлением не было времени. Я помнил последнее, замеченное мной, движение дежурной сестрички. Девчонка начала его до того. как я шагнул в палату. И всего лишь потянулась к телефону.

Может, я и ошибался, но, когда, возвращаясь, проходил мимо нее, только уверился в собственной правоте. Эта испортившая праздник души, исполнительная белоснежная дурочка провожала меня еще более растерянным взглядом.

Я быстро сбежал вниз, резво развернул машину. Мигнув фарами вахтеру, выехал за ворота. Начал набирать скорость, но вдруг спохватился. Притормозил, свернул в уже знакомый проезд между домами. Поставил машину так, что мог видеть проезжающий по дороге транспорт, и погасил фары.

Ждать пришлось недолго. Минуты через три напротив меня по дороге в сторону клиники промчался дежурный милицейский «бобик» с невключенной мигалкой.

Я спешно выбрался из машины, побежал к дороге, глянул вслед «бобику». Его уже не было видно. Свернуть за последние несколько секунд он мог только в ворота клиники.

Я понуро направился назад, к машине.

Можно было еще поуговаривать себя, поутешать надеждой на то, что милиция проследовала в онкоцентр в порядке рабочего объезда своего района. Отключенная мигалка оставляла право на утешение.

Но морочить себе голову не стал. Потому что не сомневался: вдова Шрагина дала показания.

ГЛАВА 19

Здесь же, между домами, обнаружил стоянку. Оставив машину, поехал к себе на такси. На конспиративную квартиру.

Скомканный момент передачи Ольге денег, милиция, разыскивающая меня, неопределенность положения только слегка подпортили впечатление от сегодняшнего дня. Я добыл деньги и передал их Ольге — это главное.

Если меня задержат, следствием нервы попортят. Но вряд ли будут руководствоваться эмоциями Шрагиной. Конечно, без подмоченной репутации не обойдется. С бандитами тоже, даст бог, управлюсь. В отличие от Людвига и Шрагина я знаю о них. И буду осторожен.

Пока что я на свободе и живу в надежном месте. Добраться до меня милиции и бандитам будет непросто.

Не сомневался, что все неприятности в конце концов разгребу И останусь с Ольгой. Как при такой уверенности не быть в приподнятом настроении?

В квартире первым делом перекусил купленными в ночном магазине продуктами. Решив, что сегодня заслужил приличный ужин, умял уйму деликатесной всячины: омаров, диковинных рыб, сыра, вызывавшего недоумение ценой и вкусом. От пробы консервированных лягушачьих лапок, пресытившись, воздержался.

Несмотря на то что прошлая ночь была бессонной, а ужин слишком плотным, в сон не тянуло. Адреналин, накопившийся в крови за день. давал себя знать. Впрочем, некоторую эйфорию от недосыпания все же ощущал. Но с ней даже приятней думалось. Полудумалось, полуощущалось.

Я развалился на диване, заложил руки за голову. В который раз вернулся мыслями к Шрагиной и ее сообщникам.

Почему убили Людвига и Шрагина? И так и эдак вертел информацию, которой располагал. Объяснения убийствам не находил. Или Котя соврал, или я в чем-то принципиально ошибаюсь. В чем?

Понятно, что актриса подцепила Людвига для того, чтобы раскрутить на пару с ним Шрагина. Это было очевидно. И то, что Людвиг повелся на нее, и то, что не отказался от прибыльной комбинации.

Можно было допустить, что сообщники злоумышленницы собирались убрать каталу после того, как он обыграет клиента. В этом была логика. Весь выигрыш доставался им. Но Людвига убили до того, как он выиграл… Неужели по ошибке? Котя сказал, что баба закатила мертвецу скандал. Может, и впрямь вышло недоразумение?

Для чего их корпорация вышла на меня, тоже было ясно. Подыскали замену Людвигу. Желали довести до конца начатое. Но зачем убрали Шрагина до того, как деньги перекочевали ко мне? Или он явился в гостиницу с суммой, достаточной для них, и они решили обойтись без меня. Просто, убрав его, завладели деньгами.

Все эти допущения выглядели слишком натянутыми. Многого не объясняли. Например, того, почему убийцы не добрались до Коти. Ведь артистка была в курсе, что первые шестьдесят тысяч увел у них он. Котя не соврал, когда рассказал о договоре с ней. И мне она сказала об этом.

Да и поведение самой аферистки, когда я сообщил ей. что Шрагин убит и мы остались ни с чем, было искренним. Искренне потрясло ее. Хотя в этом я уже уверен не был.

Как ни старался, додуматься до версии, сводящей концы с концами всех этих событий, не мог. Испытывая некоторое раздражение по этому поводу, я вдруг незаметно для себя вильнул размышлениями в сторону.

Стал вспоминать Людвига.

Я знал его давно, еще тогда, когда у него была кличка Гном. До карьеры картежника он тоже был спортсменом. Начинали мы примерно в одно время. Но ремесло каталы давалось ему медленнее. Мы не то чтобы дружили, были в приятельских отношениях. Не раз вместе приударяли за пляжными подружками. Но в глубине души я относился к ровеснику снисходительно. До тех пор, пока не узнал об одном из его любовных похождений. Узнал от самого Людвига-Гнома. Он рассказал мне эту историю, посмеиваясь, как курьез. Но я тогда представил ее до деталей. И вспомнил сейчас…

У Гнома тогда затянулась полоса неудач. И игровых и житейских. Все было ни к черту. Прибыльных встреч не случалось все лето. Приличных фраеров перехватывали другие, более опытные ловцы-коллеги, которые по причине неурожайного сезона не желали делиться с молодняком. Дважды, ввязавшись в крупную игру, Гном нарвался на гастролера-исполнителя. Особо не пострадал, но понервничал прилично.

В этот же период его отец, известный в Одессе аферист (протестующий против того, чтобы сын шел по его стопам), прокололся на комбинации. Терпилы, оказавшиеся московскими авторитетами-уголовниками, наехали на кинувшего их родителя Гнома. Чтобы остаться хотя бы при жизни, и своей и родных, глава семьи вынужден был продать все, включая квартиру.

Родители арендовали дом на Фонтане. Гном, отделившись от них, снял однокомнатную квартиру в городе.

За полгода до этого напарник Гнома, взяв у него деньги на раскрутку, подался в Якутию. Обещал выслать деньги с первых же заработков. Но за полгода даже ни разу не дал о себе знать. Кто-то из игроков, вернувшихся с отработок, привез новость: напарник спился.

Пометавшись, как зафлаженный, по черной полосе жизни, Гном избрал выход, достойный уважения и сочувствия. Решил завязать.

Вбил себе в голову, что для нормальной жизни в первую очередь нужна квартира, и поставил задачу: заработать на собственное жилье. Заработать без игры.

Миленькая задачка во времена, когда инженеры получали сто, а однокомнатные квартиры стоили восемь-десять тысяч. Непосильная задачка для молодого человека, относящегося к ста рублям, как к ставке при перетемнении в покере.

Гном подался в грузчики. Почему-то решил, что в Одессе это самое прибыльное времяпрепровождение. Поддался влиянию расхожих слухов. Впрочем, в то время, возможно, так оно и было.

Во всяком случае, один из сомнительных знакомых Гнома, специалист по различным житейским услугам, сумел устроить его в элитарную бригаду портовых грузчиков. И кроме этого, время от времени подбрасывал отщепенцу-катале внеурочные, в виде судна, пришедшего в Ильичевск.

Этот же специалист познакомил Гнома с женщиной, которая, по его уверению, никак не должна была сказаться на бюджете накопителя.

Для Гнома, привыкшего сорить деньгами, особенно в процессе обольщения, это было немаловажно.

Гном с женщиной сразу нашли хоть и циничный, но общий язык. Друг от друга им нужно было одно и то же: пару раз в неделю отводить душу и все остальное. Причем слово «душа» в последнем предложении можно было бы и выправить.