Павел Шестаков - Остановка Страница 16

- Нет. Я, как решила, к старикам уйду. Пропишу и уйду. Пусть через исполком хлопочут.

Я молчал, и она добавила:

- Может, и в самом деле доброе дело сделаю, семью налажу.

Но ни уверенности, ни даже надежды в словах этих не прозвучала.

- Да... - только я и произнес.

- Вот и все, Коля. Спасибо тебе за хлопоты, за поддержку, и поезжай. А то я тебя из колеи выбила... железнодорожной.

Я в ответ улыбнулся чуть-чуть.

- Огорчен я, Полина Антоновна.

Во взгляде старой женщины промелькнула признательность, грустная признательность человека, который за сочувствие благодарит, зная, что сочувствие это ему не поможет.

- Не ломай голову, Коля. Ты свое дело сделал. Вот и пора на отдых. Там быстренько и забудешь. И я довольна буду. Огорчения жизнь сокращают. Хватит и Сергея.

"О чем это она? Ну какие у Сергея огорчения были, чтоб до могилы довести... А ведь были какие-то. Видно, с ними и связано... Что только?"

- Я, конечно, поеду, Полина Антоновна. Я и сам чувствую, как в чем-то помехой стал. Но перед отъездом... Можно один вопрос?

- Трудный?

- Трудный.

- Ну, спрашивай.

- Этот... хлюст, - сорвалось с губ перепахинское словечко, - Вадим то есть, он пригрозил вам?

Старуха взглянула на меня прямо и твердо, тем взглядом, что я еще с войны помнил, когда она, мужа и сына потеряв, явилась сюда претерпевшей, но не сломленной духом, чтобы взять заботы о племяннике.

- Угрозой, Коля, меня не возьмешь.

Сомневаться в ее словах я не имел оснований.

- Простите, Полина Антоновна, негодяи-то на все способны.

Она наклонила голову.

- Мне-то чего бояться?..

Получалась бестолковщина. Если и предположить, что прибег Вадим к грязной сплетне, марая имена Лены и Сергея, и даже о ребенке ляпнул (а вдруг и сам от ревности взбеленился и поверил!) - это не угроза все-таки. Внука Полина Антоновна, конечно, отвергнуть не могла, внук-то - радость. Ошеломление ее в таком случае совсем по-другому выглядеть должно. Откуда же подавленность, смирение, столь на нее непохожее?

Я хотел спросить, чем же он убедил ее, а спросил:

- Значит, он убедил вас?

- Убедил.

- Ну, что ж, Полина Антоновна, вам виднее, как лучше поступить, но если вы вынуждены действовать не добровольно...

- Не беспокойся.

Однако я закончил:

- На всякий случай, Игорь Николаевич вас знает. К нему можно обратиться.

До сих пор она сидела понуро, апатично, но имя Мазина будто встряхнуло ее.

- Нет. Вот уж это нет. Совсем не нужно.

- Я сказал, на крайний случай.

- А я тебе говорю, ни на какой.

Мне стало неловко своей назойливости.

- Воля ваша. Буду собирать чемодан.

Сначала я хотел уйти сразу, с чемоданом, потому что был уверен, что уеду без труда ближайшим проходящим поездом. Но Полина Антоновна отсоветовала:

- Не спеши с вещами. Осенью много поездов отменяют. Узнай сначала.

Но попытки связаться со справочным вокзала успеха не принесли. То было занято, то не отвечали.

- Ну и не беда. Сходи сам посмотри. Выбери, что поудобнее.

Теперь, когда я решился ехать, она, казалось, успокоилась немного и говорила со мной деловито, обычно.

Признаться, взять вещи и уехать немедленно было очень соблазнительно, однако я уступил, решил послушаться Полину Антоновну, то ли побоялся проявить невоспитанность, то ли еще что повлияло...

Да, повлияло, конечно. Оставив чемоданчик и выйдя на улицу, я не на вокзал напрямик отправился, а пошел в управление, чтобы повидать все-таки перед отъездом Игоря.

Собственно, умнее было сначала созвониться, хотя бы из автомата. Но я лишний раз убедился в своей неорганизованности, когда, перерыв карманы, осмотрел бумажник, пролистал паспорт и записную книжку и не нашел визитной карточки Мазина с номером его телефона. К счастью, нужное мне здание конструктивистского типа, сооруженное до войны, я знал хорошо.

Дежурный направил меня в бюро пропусков, откуда по внутренней связи меня соединили с Игорем. Он оказался на месте.

- Прости. Минутку.

Я слышал, как он говорит по другому телефону.

- Да, Николай. Где ты?

- Я хотел бы проститься.

- Сейчас?

- Ты очень занят?

- Чтобы пожать руку, времени хватит. Но, может быть, тебе нужно немножко больше?

Он все понимал.

- До вечера подождать можешь?

Это вносило поправку в мои намерения, но я сказал:

- Могу.

И хотя ехать потом, поздно вечером, на вокзал не хотелось, я это неудобство решил преодолеть.

- Буду, когда скажешь.

- Ровно в девять. Запиши адрес.

Будто он знал, что я не нашел визитку!

- Жду!

И первым повесил трубку.

До вечера времени оставалось немало. Я побывал на вокзале и выяснил, что около часу ночи проходит поезд, который меня вполне устраивал. В кассе заверили, что на ночные поезда билеты практически всегда есть, и, следовательно, я мог прямо от Мазина отправиться на вокзал и утром увидеть в окне вагона море.

"Останется только грусть по безвременно ушедшему Сергею и... беспокойство, а как там Полина Антоновна..."

На лестничной площадке Мазина я стоял чуть раньше девяти, минут за пять. Стоял, собираясь позвонить, а лифт, на котором я приехал, тем временем вызвали вниз, он опустился и вернулся, привезя Игоря.

- Гость встречает хозяина? - спросил он и посмотрел на часы, сдвинув рукав форменного кителя с подполковничьими погонами. - Давно ждешь?

- Я с опережением графика. Минимальным. Еще не звонил.

- А там нет никого. Я все еще в одиночестве. Так что нам никто не помешает.

И он достал ключи из кармана.

- Прошу.

Я вошел в квартиру.

- Есть будешь? Или кофе?

- Лучше кофе.

- Давай кофе. Снимем усталость немного, а там видно будет. Располагайся поудобнее.

Расположиться он предложил мне в комнате на диване, а сам занялся приготовлением кофе на кухне, откуда, впрочем, его голос был хорошо слышен.

Говорил он что-то полушутливое, малозначительное.

- Из всех достижений нынешнего быта с двумя никак не могу смириться с комнатными тапочками и питанием на кухне. Я вырос в галошах и в коммунальной квартире. Пять соседей, каково? И, между прочим, хорошо жили. Никто мясо из чужого борща не воровал. Но ели, как люди, за домашним столом. Хотя бы на кровати сидя. И в гости друг к другу ходили. Смешно, правда? Из комнаты в комнату. Почему бы на кухне не собраться? Она, кстати, была вместительная... То, что жили дружно, я думаю, неудивительно. Грызутся обычно там, где жильцов мало. Двоим всегда теснее, чем семерым. Недавно у нас забавный случай был - двое соседей в кухне мелом демаркационную линию провели. От середины плиты до нейтральной зоны у туалета.

- Тебе и таким заниматься приходится?

- Один границу нарушил, вот и пришлось.

- Ну и что же? - спросил я невольно, хотя кухонные дрязги меня интересовали меньше всего. Однако "квартирный вопрос" давил, видимо, на подсознание.

- Ерунда. Если тебя уголовные истории интересуют, я могу классику предложить. Подарю книжку "Сто лет криминалистики". Скоротаешь время в поезде.

Он появился с дымящейся кофеваркой.

- Я люблю горячий. А ты?

И, едва я взял чашку в руку, спросил серьезно:

- Ну, как ты оставил Полину Антоновну?

А я не знал, с чего начать!..

Вспомнил, как зашел за чемоданчиком. Говорилось "До свиданья", а подразумевалось "Прощайте", потому что когда же я теперь и зачем в город приеду? И она это понимала и даже слезу смахнула, во всяком случае, как-то неловко провела пальцами по глазу. "Счастливо тебе, Коля".

И сделала попытку улыбнуться. От этой попытки полуулыбки защемило сердце тогда и сейчас снова.

- Ты тоже о ней думаешь? - спросил я Мазина.

Он улыбнулся.

- Не будем хитрить даже из вежливости. Ты не мог прийти просто так. Я не король, а ты не посол дружественной державы, чтобы наносить обязательный прощальный визит. Щадя мою занятость, обошелся бы телефоном, верно?

- Верно. Не хотел на твое время покушаться.

- А раз уж покусился, пользуйся. Что принес? Факты? Подозрения? Опасения?

Своими вопросами он открывал передо мной все двери, а я не знал, в какую идти.

- Игорь, я понимаю, ты профессионал, а я дилетант и обыватель с соответствующим мышлением, вытекающими из него домыслами и тому подобное.

- Друг Аркадий, не говори красиво!

Мне стало неловко.

- Хорошо. Речь идет в первую очередь об опасениях. Но лучше я изложу по порядку... Сам будешь судить. Может быть, все это пустяки.

- Излагай коротко, но не упуская важного. А потом посмотрим, пустяки или не пустяки.

Я и попытался сказать коротко, но, не имея опыта, говорил длинновато. Однако Игорь меня не прерывал и не поторапливал. Он умел слушать.

- Ну, вот, - закончил я. - Пустяк?

- Нет, - откликнулся он кратко.

- Но не по твоему серьезному ведомству, надеюсь?

- О ведомстве говорить рано. Дело может быть возбуждено только в тех случаях, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления.