Ирина Градова - Вакцина смерти Страница 16

– Что за звонки?

– Звонили представители компаний, просили о встрече, предлагали вознаграждение в случае, если Антон «замолвит за них словечко»… Государственный заказ – великая вещь, невероятные суммы, поднятие престижа фирмы!

– Антон ходил на эти встречи?

– Пару раз – пока не понял, что все сводится к деньгам и, в сущности, прямому нарушению закона. Он на это пойти не мог, но были затронуты слишком высокие интересы.

– Его попросили уйти? – предположил майор.

– Если бы! – усмехнулась Громова. – Нет, все гораздо хуже. Когда руководители Антона поняли, что с ним каши не сваришь, они подтасовали улики и обвинили его в получении крупной взятки от одной из мелких фармацевтических фирм, которая не имеет никакого веса на рынке.

– Взятка? Тогда почему же Антона не посадили?

– А им это было невыгодно. Если бы они вздумали сообщить в полицию, то правда могла вскрыться, Антон обязательно утопил бы всю эту шайку-лейку! Нет, ему просто предложили убраться добровольно и тогда пообещали не подавать компромат на него в органы. Антон понял, что полиция не станет глубоко копаться в деле и примет самую очевидную версию – ту, которую подмахнули заинтересованные лица. Антон не просто ушел, но ушел с «волчьим билетом»: ему было трудно устроиться на работу, и некоторое время мы жили только на мою зарплату, а я – музыкальный работник в детском центре, можете себе представить? Тем не менее у Антона есть друзья, и все как-то постепенно уладилось…

– Так вам ничего не известно о смерти профессора Кармина?

– Разве это не несчастный случай?

Ирина выглядела встревоженной и озадаченной.

– Не похоже, что так, – ответил Артем. – Кстати, не припомните, где находился ваш муж десятого марта?

Громова открыла рот, чтобы ответить, но вдруг закрыла его и посмотрела на майора. Зрачки ее расширились, закрыв радужную оболочку глаз и превратившись в две большие черные дыры: она поняла, к чему клонит Карпухин, и осознание этого, казалось, повергло женщину в шок.

Андрею потребовалось провести серьезные исследования в поисках первых заболевших и умерших пациентов, но повезло именно Агнии. Встретившись с ней после длительной разлуки, он поймал себя на мысли, что соскучился – по ее голосу, по несколько наивному, несмотря на возраст, отношению к жизни, даже по довольно неприятной привычке подвергать все сомнению. Андрей старался убедить себя в том, что точно такие же чувства испытывает ко всем членам группы, но в глубине души понимал, что это не так. Он давно перестал относиться к женщинам как к возможным спутницам жизни – наверное, с тех самых пор, как от него ушла Алина. Обида перегорела много лет назад, но осадок остался. Винить Алину он не мог, ведь сам был во многом виноват: его постоянные отлучки, поездки по горячим точкам и возвращение домой, только чтобы зализать раны и снова броситься в гущу опасных событий, привели к тому, что они с женой безвозвратно отдалились друг от друга. Возвращаясь, он не мог успокоиться на гражданке, отсюда и попойки с однополчанами, едва не приведшие его к катастрофе как хирурга. После Алины в жизни Андрея были женщины, но все они либо становились его друзьями, либо он прерывал отношения – всегда сам, не позволяя сделать это партнерше. Иногда Андрей спрашивал себя: а что, если бы он не торопился расставаться, подождал и посмотрел, что из этого получится, но какой-то внутренний голос запрещал Андрею заходить так далеко. С Агнией дело обстояло иначе. Она словно проникала глубоко под кожу, залезала в душу, куда Андрей не пускал даже самых близких, самых дорогих друзей, таких, например, как Павел или Никита. Агнии для этого даже ничего не приходилось делать: он словно распахивался навстречу ей, одновременно опасаясь того, что она это почувствует и таким образом приобретет над ним некую власть. Какую выгоду Агния смогла бы извлечь из этой власти, Андрей себе отчета не отдавал, но, находясь рядом с этой женщиной, никогда не чувствовал себя в своей тарелке.

Сейчас, сидя в машине, он как раз ожидал появления Агнии. Она сообщила ему имена пациентов, умерших в ее больнице, и он, получив такие же сведения от всех остальных членов группы и проанализировав их при помощи Лаврентия и Александра, пришел к выводу, что некоторые могли стать непосредственными источниками заражения. Разбившись парами, бывшие коллеги по ОМР отправились по домам родственников умерших, и Андрей оказался в паре с Агнией. Он пытался убедить себя в том, что это вышло случайно, но лгать самому себе не имело смысла: он хотел, чтобы вышло именно так, а потому повел себя, как самый настоящий покерный шулер. Кстати, покер ему всегда удавался лучше других карточных игр.

– Извините, я опоздала!

Распахнув дверцу, Агния плюхнулась на соседнее сиденье.

– Как обычно, – пробормотал он тихо, но так, чтоб она не могла не услышать. И тут же отругал себя: ну почему он всегда начинает разговор с этой женщиной с резкостей? Однако она ничуть не обиделась. За время общения Агния успела изучить Андрея настолько, что способна понять, когда он реально злится, а когда просто бухтит без особой причины. А может, он просто стареет и становится сварливым?

– Опять не в духе – как обычно? – весело поинтересовалась Агния. Андрей посмотрел на нее и отметил, что женщина прекрасно выглядит. Было четыре часа дня, позади несколько сложных операций, но ее лицо казалось спокойным и безмятежным. С толстым вязаным шарфом, намотанным по самый подбородок, и с длинными волосами, туго стянутыми на затылке в «конский хвост», женщина производила впечатление девчонки, и только чрезвычайно внимательный наблюдатель разглядел бы едва заметные следы возрастных изменений на гладкой коже. Андрею всегда нравился Олег Шилов. Он хороший, честный парень, с правильными жизненными принципами и легким характером – именно такой и нужен Агнии. Однако в этот момент он почувствовал, что ненавидит безупречного ортопеда – прямо-таки до тошноты.

– Итак, – продолжила Агния, пока Андрей заводил мотор, – к кому едем?

В списке Андрея значилось три фамилии, и первым стояло имя Никанора Ивановича Старостина.

– Что он за человек? – спросила Агния.

– Похоже, «светило» в своем роде – говорят, археология много потеряла с его безвременной кончиной.

– Да-а, – приуныв, пробормотала Агния, – умирают всегда лучшие… Сколько ему было?

– Здесь написано, сорок два года, – ответил Андрей, кивнув на список, который женщина держала в руках.

– Такой молодой! А с кем мы собираемся поговорить?

– С его матерью. Я звонил ей вчера, и она согласилась.

Квартира Елизаветы Григорьевны Старостиной располагалась на первом этаже пятиэтажного здания в районе станции метро «Лесная». Фасад недавно обновили, но было очевидно, что долго эти домики не простоят. Жилище матери археолога выглядело так, как выглядят квартиры большинства старых петербуржцев, не принадлежащих ни к высшему классу, ни к люмпенам. Здесь стоял специфический запах старости. Запах старой мебели, поеденных молью, но бережно хранимых ковров, во времена советской власти считавшихся признаком правильно прожитой жизни, и лекарств, выстроившихся в длинный ряд на обшарпанном столе. Елизавете Григорьевне, на взгляд Андрея, никак не могло быть меньше восьмидесяти лет. Хотя, возможно, это горе ее так подкосило?

– Честно признаюсь, – проговорила женщина, когда он и Агния уселись на продавленный диван, застеленный покрывалом с явной целью скрыть возраст мебели, – ваша просьба о встрече меня удивила! До этого никто не интересовался смертью моего сына, кроме коллег и студентов. Что вы хотите узнать?

– Видите ли, – откашлявшись, начал Андрей, – существует подозрение, что вирус, от которого умер ваш сын, – это новый штамм гриппа, поэтому мы должны как можно скорее разобраться в том, каким образом Никанор Иванович заразился. Это, к сожалению, уже не поможет ему, но, надеемся, предотвратит другие смерти.

– Это бы Никоше понравилось! – пробормотала Старостина. – Он всегда хотел совершить что-нибудь значительное… Ирония в том, что мой сын никогда не останавливался на достигнутом. Вот и в экспедицию эту дурацкую, последнюю в жизни, как оказалось, он отправился вопреки здравому смыслу. Едва вернулся, слег с желчнокаменной болезнью – она всегда его мучила, и обострения случались примерно раз в два-три месяца. В больнице выяснилось, что это не единственная его проблема.

– Почему вы сказали «вопреки здравому смыслу»? – зацепилась за фразу Агния.

– Да проблем уж больно много возникало с этой экспедицией! – развела руками Старостина. – Сначала группа никак не могла визы получить – и кто бы мог подумать, что Украина станет чинить препятствия российским ученым! Никоша все возмущался, что бывшая «братская» республика ведет себя, как какие-нибудь Штаты. Потом выяснилось, что спонсор, выделивший деньги на поездку, внезапно засомневался, стоит ли ехать, и Никоша чуть зубы не обломал, убеждая этого человека передумать. Кажется, все было против того, чтобы они отправились на раскопки!