Нина Вадченко - Час абсента Страница 16

— Верунчик позвонила.

— Слышите, слышите! Верунчик, Надюнчик! Меня тошнит от их сюсюканья. — Катерина зажала уши руками.

— А Верунчик откуда узнала?

— Вера Степановна всегда все знает, — ответила Марина. — Сами у нее и спросите.

— Ой, не могу, — стонала Катерина, — теперь она Вера Степановна! Какая она Степановна, не доросла еще, рылом не вышла.

«Пожалуй, плохая идея подселить Катерину к Марине, — подумала Инна. — Куда же теперь ее девать?»

— Куда едем? — Марина неслась по пустынной улице в никуда, и такое бездумное руление ей начинало надоедать. — Скоро утро, начнутся пробки, да и спать очень хочется.

— Ты же выспалась, — возмутилась Инна. — Девочки, вы хотите знать, кто убил Алекса?

— Да, — дружно ответили «девочки».

— Тогда придется жить мирно. Я бы хотела с вами поговорить, со всеми, включая Катерину. Соберитесь, пожалуйста, в одном месте в одно время, мы обсудим наши проблемы.

— А ты знаешь, кто убийца? — не вытерпела Марина и задала мучивший ее вопрос.

— Я обязательно это узнаю. Только одно условие — нужно приютить Катерину.

— Ни за что!

— А если ее убьют? Да каждую из вас могут пустить вслед за Алексом. Вам лучше держаться вместе до выяснения всех обстоятельств.

«Змейки» притихли. Видно, такие мыслишки посещали их головки.

— Подумай, Марина, каково ей заходить в квартиру, где убили Алекса?

Марина молчала. Екатерина, сообразив, что на Инну надежды нет, ждала решения своей участи присмирев.

— Я отвезу вас домой, — наконец подала голос Марина.

Инна вздохнула облегченно.

«Хоть бы они не отравили друг друга», — подумала она.

Чакры, чакры, чакры. Все перепуталось. Армянка Тамара, из интеллигентной семьи, окончила два вуза, а теперь вынуждена зарабатывать на пропитание черт-те чем. Она уже несколько лет выдавала себя за чистокровную индианку и величалась Зитой. Эти чакры у нее уже в печенках сидят. А что делать? Прочищала, укрепляла, снимала порчу — короче, суетилась. А Вера Степановна клиентка важная и постоянная. Они уже вроде и подругами стали.

Сегодня подруга приползла в ужасном состоянии. Лежала и стонала.

Зита поправляла малюсенькую подушечку, вышитую крестиком, и то и дело сбрасывала негативную энергию в дальний угол.

— Закройте глаза, сосредоточьтесь, — просила она и снова стряхивала с пальцев «негатив». — Видите?

— Ничего не вижу.

— Вера Степановна, голубушка, поднатужьтесь.

— Я не рожать к тебе пришла, Зита, а чакры почистить.

— Хотите, я сама все за вас сделаю? Я все вижу, вы в ужасном состоянии. Вы только расслабьтесь и закройте глаза.

— Я не хочу. — Вера Степановна взгрела подушку кулаком. Раздражала эта тугая «набитость». Лежишь будто на камне, никакой мягкости. — Ты обещала меня научить видеть чакры. Так и учи.

— Хорошо, глазки закройте, мышцы расслабьте. Посмотрите на центр. — Зита затрясла руками. — Сколько в вас нехорошей энергии… У-у-у! Прямо током бьет. Сейчас снимем, сейчас станет легче. Посмотрите на центр.

Вера открыла глаза.

— На какой центр? И как я могу смотреть с закрытыми глазами?

— Это сложное искусство. Старайтесь смотреть в центр переносицы. Вы должны увидеть воронку серого или черного цвета. Смотрите, не отвлекайтесь.

Вера вздохнула и стала всматриваться, напрягая закрытые глаза, туда, где переносица. Никакой воронки она не видела.

— Ни черта не вижу! — Вера выдернула из-под головы ненавистную подушку и швырнула ее в ноги. — У меня затылок раскалывается, а эта твердая, как панцирь черепахи, где ты их берешь, такие неудобные?

— Давайте пить чай, Вера Степановна, — предложила Зита. — Поговорим, я расскажу вам немного о чакрах. Если вы будете знать, что должны увидеть, поверьте, вы рано или поздно все увидите. Сейчас неподходящее настроение. Вы возбуждены, вас что-то удручает, трудно учиться в таком состоянии. А головную боль я вам сниму.

— Опять руками будешь вокруг головы водить? — Вера помассировала затылок.

— Я же ваша подруга. У меня таблетки хорошие есть, настоящие, не подделка. — Зита засмеялась, показала желтые прокуренные зубы и тут же спрятала их за мясистыми губами. — И чай травяной. Сестры собирали. Они места чистые знают. Сейчас траву только в чистых местах надо собирать. Чтоб ни радиации, ни химии не было в земле. Садитесь в кресло, сейчас шторы отдерну, свет впущу.

— Только не это. Посидим в темноте. — Вера застонала, как только представила яркий солнечный свет, бьющий по воспаленным глазам.

Зита ловко смахнула со стола иконки, свечки, круглые камешки, толстых китайских божков и прочую мишуру и поставила чашки с блюдцами.

— У вас неприятности, Вера Степановна, чувствую. Давайте поговорим. Я любую душевную боль заговаривать могу, вы же знаете. И чай с медом — то, что надо при маете.

— Ты помнишь Алекса, моего начальника?

— Конечно. Я так скажу: тухлое яйцо, а не человек.

— Убили его сегодня ночью.

Вера отхлебнула из чашки и закашлялась. Зита налила чай в блюдце.

— Утопили в ванне.

— Осторожней надо быть, Вера Степановна, — сказала Зита.

— Что осторожней?

— Кипяток ведь, можете ошпариться. — И она спокойно отпила из блюдца остывший чай. Потом налила следующую порцию и показательно шумно дунула.

Вера вдруг вспомнила, как познакомилась с Алексом. В джаз-клубе дым стоял коромыслом. Хоть топор вешай. Площадь с пятак, плотно заставлена столиками и стульями. На каждом стуле по две-три попы. Ноги притопывают, руки заняты пивом и сигаретами, глаза поедают музыкантов, а в ушах настоящий фьюжн.

Вера с детства «квакала» на саксе. И в тот вечер забрела в клуб, чтобы тряхнуть стариной и сыграть пару-тройку квадратов. Друзья всегда рады потесниться и дать ей соло. Она продувает мундштук, она дует в него так, как сейчас Зита в блюдце, и вступает. Это настоящий драйв. Толпа ревет от удовольствия. Вера складывает сакс в кофр. И вот тогда к ней подошел Алекс и сказал:

— Поздравляю, мадам, более тухлого звука я давно не слышал.

Вера взвилась. Так ее еще никто не припечатывал. Зарывшись в бокал пива, она глухо ответила:

— Что ты понимаешь в звуках?

И в ответ Алекс выдал вполне профессиональный разбор ее игры. Вера и сейчас скривилась, так это было обидно, но правда — куда от нее денешься?

— У тебя, как и у всех саксофонистов-самоучек, специфический, «нефирменный» звук, с мелкой вибрацией, квакающими подъездами к каждой ноте, неустойчивый и некрасивый по тембру, одним словом, «тухлый». Будешь спорить?

Вера подавилась пивом и закашлялась. Алекс любовно выстукивал по ее спине джазовый ритм и добивал:

— Танцплощадка в деревне — вот твое место. У тебя неправильная постановка рук на клапанах, ты понятия не имеешь об аппликатуре…

— Хватит, — отдышавшись, взмолилась Вера.

Она волком посмотрела на худого Алекса, и ей захотелось придушить его. Она могла бы сделать это одним мизинцем. И в одну секунду. Странно, с первой же минуты их знакомства ей хотелось его убить. А получилось так, что она проработала у него не один год, да еще и в любовницах побывала. И теперь прибежала к Зите восстанавливать вдрызг «развинченные» чакры.

— И я говорю, хватит, — сказал Алекс. — Пойдем выпьем. У меня за столом место есть.

Удивительно, во всеобщей «давке» у Алекса был отдельный стол и отдельный стул, правда один. Алекс с ходу запрыгнул на стол, а ей указал на стул. Именно указал. Вера села и стала пить. Слушала, давилась слезами — ребята душевно свинговали — и пила все подряд. К концу вечера у нее пропал саксофон. Кто позарился на ее старенький «Weltklang», так и осталось загадкой.

— Не убивайся, — успокаивал ее Алекс, — на таких «тазиках», как твой «Weltklang», получить хороший звук почти невозможно. Все саксы этой дрянной фирмы сделаны из плохого металла.

— Ты знаешь, что такое для саксофониста потерять инструмент? Это как потерять руку или ногу.

— Лучше голову, — смеялся черствый Алекс.

— Скотина! — Тогда она первый раз назвала его скотиной. Как она была права! — Скотина, ты не понимаешь. Я свой саксик знала как пять пальцев. Мы с ним одно целое. Каждый клапан мне как родной. Мундштук притирается к губам годами.

— Я, как настоящая скотина, куплю тебе новый.

— Новый?! Любой новый сакс будет с тупым звуком. Я хочу свой, «раздутый» мною, вибрирующий вместе с моим организмом!

— Эх, нравятся мне такие жаркие бабы, — облизнул он плотоядно губы, — будешь у меня работать. Ты сможешь.

Зита дунула в блюдце снова, и Вера очнулась.

— То-то я смотрю, что у вас спирали против часовой стрелки раскручиваются. Это опасно, Вера Степановна.

— Какие спирали?

— Энергетические. Я же вам только что говорила, что у человека семь чакр. И у каждой своя энергетика.