Ольга Хмельницкая - Темное прошлое прекрасного принца Страница 16

Дочь ушла, а Петр Петрович вытащил из холодильника банку куриного паштета, еще наполовину полную, и слепил себе бутерброд, а потом сел на табурет, взял телефон и набрал номер Васиного сотового.

…Рем и Василиса все звонили и звонили в дверь покрасневшими подушечками пальцев.

– Может, приклеим кнопку жвачкой? – спросил Фильчиков. – Или пластырем. Василиса, у тебя есть пластырь?

Сусанина развела руками и отрицательно покачала головой. Ее утомленное, слегка осунувшееся лицо с огромными темными глазами стало ее прекраснее. Рем вздохнул и вновь нажал на кнопку.

В этот момент Игорь еще раз подошел к глазку и взглянул на площадку. Решительные лица продюсера и бухгалтерши красноречиво свидетельствовали о том, что они намерены давить на кнопку до последнего вздоха. Ксения прижалась к плечу жениха. Ее розовая ночнушка соблазнительно просвечивала.

– Ксения, я опять хочу тебя, – сказал Пуканцев.

– Я тебя тоже ужасно хочу, – тут же отозвалась Дюк.

Они слились в жарком поцелуе. Игорь поднял невесту на руки и отнес ее на кровать, а потом вернулся к двери и выкрутил пробки. Звонок последний раз пропел свою песню и замолчал.

– Все. Бобик сдох, – прокомментировал футболист с победоносной улыбкой. – Давите хоть до конца недели!

С площадки донеслись приглушенные ругательства, но Пуканцев не стал прислушиваться, а пошел в комнату, где его ждала Ксения. Уже без ночнушки.

– Она голодает, – сказал Олег, и Алена подпрыгнула.

– Как это? – ужаснулась девушка. – У твоей двоюродной тети нет денег на еду?

Машина Олега с ревом пролетела по мосту. Алену вдавило в кресло, как будто она сидела не в машине, а в самолете, разгонявшемся по взлетно-посадочной полосе.

– Тетя – фанат лечебного голодания, – пояснил Олег, – она специально не ест.

– Долго?

– До двух недель.

– Ой, глупости какие, – махнула рукой Алена, – да она бы умерла, если бы не ела хотя бы три дня, что там о двух неделях говорить! Ты же врач, ты должен это понимать!

– Да, я врач. И я тоже раньше так думал, – сказал Олег, – но тетя все еще жива. Более того, она считает, что голодание ее оздоравливает.

– Ха-ха, – засмеялась Алена, и на ее круглых щеках появились ямочки.

– У тети есть теория, – сказал врач.

Машина вошла в крутой вираж, и Олег на секунду замолчал.

– Теория моей тети, – как ни в чем не бывало продолжил он спустя несколько секунд, – состоит в том, что живое существо должно выжить, будучи обездвиженным. Это ее собственное изобретение, – подчеркнул Олег, – нигде, ни в одной книге не написано, почему голодание помогает. А механизм прост и очевиден. Представь себе, что лось, к примеру, заболел. Да так сильно, что упал и не может встать. Он находится при смерти. Как организму распознать такую ситуацию?

– Он не ест? – догадалась Алена.

– Да, – кивнул Олег, – он не ест. Он не ест, потому что не движется. Если бы лось мог двигаться, он бы ел хоть что-то, хоть мало, хоть много, но ел бы – ветки, мох, траву какую-нибудь. А полное отсутствие пищи говорит о том, что животное не может перемещаться в пространстве.

– И организм начинает бороться с болезнями в режиме форсажа?

– Не все так просто. После того, как в организм сутки не поступает никакая пища, начинает выделяться особый белок, который запускает диагностику. Ну надо же организму знать, из-за чего животное не может двинуться с места.

– То есть все выглядит так, – повторила Алена, – сначала сутки голода, потом специальный белок поступает в кровь и запускает механизм самодиагностики?

– Да. И начинает лечить эту найденную проблему. И заодно все остальные болезни и травмы – все, что может найти. Задача – поставить больного на ноги. Запустить этот механизм может только полное отсутствие пищи. Воду, впрочем, можно пить. Вода – это дождь. За ним не надо ходить.

– Классно, – сказала Алена, – и сколько времени это занимает? Ну, в смысле, чтобы все вылечить?

– От шести до десяти дней голода.

– Совсем недолго!

– В сущности, да. Недолго. Главное, резко не начать после голодовки есть, потому что случается заворот кишок.

– Ой!

– Ага, – кивнул Олег.

– Я верю в традиционную медицину, – сказала Алена.

– Молодец, я тоже, – согласился с ней Олег.

Впереди загорелся красный свет. Машина остановилась.

– Они перерезали провод, – сказал Рем. – Или звонок отключили.

Он посмотрел на Василису. Та ответила ему растерянным взглядом.

– Открывайте! – закричал Фильчиков и ударил ладонью по двери.

Никакой реакции.

– Ксения! Пожалуйста, откройте дверь, – вежливо сказала Василиса и аккуратно постучала в дверь костяшками пальцев.

Тишина.

– Может, вызвать МЧС? – предложила Сусанина. – Насколько я знаю, они двери вскрывают, даже бронированные.

Фильчиков осмотрел препятствие.

– Я бы привез динамита и взорвал тут все, – сказал он голосом человека, попадавшего и не в такие переделки, – но к такому решительному шагу, как подрыв двери, надо готовиться заранее, – пояснил он, – ну, там, рассчитать объем взрывчатки, связаться с поставщиками гексогена, заказать детонатор… К тому же мы не можем сейчас отсюда уйти, птички могут упорхнуть, и упорхнуть далеко – Пуканцев далеко не бедствует, одни рекламные контракты приносят ему как минимум миллион долларов в год. Купит он своей благоверной домик на тропических островах, и фиг мы ее разыщем. Нет, уходить нам никак нельзя.

– А может, подать на нее в суд из-за разрыва контракта, и дело с концом? – предложила Василиса, предпочитавшая мирные и цивилизованные пути решения вопросов.

– Ты всемирную декларацию прав человека читала? Нет? А «Трудовой кодекс»? Ксения может петь, а может и не петь, – мрачно сказал Рем.

Несколько секунд они стояли в тишине, уставившись на дверь. Фильчиков напряженно думал. Василиса с надеждой глядела на шефа – у продюсерской компании Рема и раньше возникали проблемы, но Фильчиков до поры до времени их благополучно улаживал.

Свет светофора сменился на зеленый. Автомобиль Олега тронулся.

– Давай я тебе что-нибудь другое расскажу, повеселее, – предложил врач. – Например, про то, как однажды ночью в отделение одному моему товарищу привезли девушку и парня. Обоих при смерти.

– Ты уверен, что это смешно? – вежливо спросила Алена. – Надеюсь, оба выжили?

– Конечно, выжили, – кивнул Олег, – они стали жертвой излишней политкорректности.

– Защищали негра от скинхедов?

– Не совсем.

– Значит, защищали одинокого скинхеда от лиц кавказской национальности?

– Тоже не угадала! Каждый из них пытался совершить добрый, хороший поступок, но результат оказался плачевным.

– А-а-а, понятно. У старушки упал платочек, они кинулись поднимать, столкнулись лбами и оказались в реанимации?

Врач тем временем вдавил педаль в пол. Машина набрала скорость.

– Почти. Дело было на перекрестке. У девушки была зеленая «Таврия», а у молодого человека «Порш Кайенн», черный такой, сияющий. Они долго вежливо махали друг другу руками, кто кого пропустит, а потом одновременно резко стартовали. В результате машины превратились в металлолом, водители отправились в больницу, но и в госпитале они вежливо раскланивались и пытались одалживать друг другу костыли. Смешно?

– Не очень. Кстати, – добавила Алена, вспомнив, что мечтает пригласить врача на чай с вареньем, – ты умеешь менять патроны?

Олег скосил на Алену выразительный взгляд. В его небесно-голубых глазах отражался свет от пролетающих мимо фонарей.

– Конечно, я ведь служил в армии, – довольно откликнулся Олег, – а от кого ты собираешься отстреливаться?

– Не отстреливаться, у меня лампочка в ванной комнате не включается, – сказала Алена, – приходится принимать ванну при свечах.

– Так это ж здорово, – воодушевился Олег, – еще надо розовых лепестков насыпать, и будет вообще замечательно! И лампочка не нужна. Тем более, – сказал он, втягивая голову в плечи, – что с электричеством у меня отношения не складываются с детства. Впрочем, я могу дать телефон толкового электрика, зовут Сережа, у него большие уши.

Алена почувствовала острое разочарование. Электрик Сережа! Большие уши! Фи! Она насупилась и мрачно уставилась в окно.

…– Может, возьмем «болгарку» и прорежем отверстие? – предложил продюсер, глядя на дверь. – А еще можно пролезть в их квартиру через балкон.

– Это нарушение неприкосновенности частного жилища, – сказала Василиса Николаевна, – действие абсолютно противоправное.

– А ты что предлагаешь? – вздохнул Рем.

– Стучать, – ответила Сусанина. – Когда-нибудь им стук надоест, и двери откроются.

Фильчиков на секунду замолчал, потом набрал в грудь побольше воздуха, как будто собрался надуть воздушный шарик.

– Открывайте!!! – взревел он и ударил в дверь ногой.

Когда грохот утих, Василиса Николаевна подошла поближе к порогу и аккуратно постучала каблучком туфли по гладкой поверхности.