Александр Полюх - Все звезды Страница 16

Дверь камеры следственного изолятора с лязгом закрылась, и Барыга предстал на глаза своих временных соседей по "киче". Те, в свою очередь, с любопытством смотрели на вернувшегося после последнего судебного заседания по его делу сокамерника.

- Ну, как? - коротко спросил старший по камере, единственный среди них вор-рецидивист по кличке Худой. При росте не более метра семьдесят, в нем было не менее центнера живого веса.

- Восемь лет дали, - еле пошевелил непослушными губами Ханин и, не говоря больше ни слова, забрался на свое место на нарах и лег лицом вниз.

- Да как же так? - пришел в себя старший, после немой сцены изумления тюремной братии, - Я же лично твой "объебон"1 читал. Тебе, самое большое, "трешник" корячился. Что же могло на последнем судебном заседании измениться?!

- У-у! Вот суки! - возмущено гудела "хата"2, - Че делают, волки отмороженные!

Будущий столп российского шоу-бизнеса догадывался, в чем здесь было дело. Наверняка, работа Шевченко Юрия Леонидовича! Однако, он не хотел об этом рассказывать браткам по камере. Скажут - фраернулся ты, кореш. С КГБ шутки плохи! "Господи, восемь лет на "зоне"!" - с ужасом мысленно повторял вновь осужденный, - "Восемь лет!"

Худой, поразмыслив некоторое время, потом подошел к неподвижно лежавшему на нарах Барыге-Ханину и сказал, покачивая крупной в больших залысинах головой:

- Что-то ты, брат, мне не договаривал - не мог просто так тебе такой срок выйти! Одним словом, какой-то ты Мутнорылый!..

Большой Папа вздрогнул и проснулся. Он лежал на шикарной широченной кровати в своей спальне, а не на жестких нарах в вонючей камере. Рядом разметалась во сне юная претендентка в отечественные секс-символы. Бывший зэк перевел дух и тыльной стороной ладони вытер со лба холодный пот. Видно до самой смерти суждено видеть ему подобные сны!

Немного успокоившись, шоу-бизнесмен остановил взгляд на своей гостье-наложнице. Очень развитый ребенок, хорошая фигурка, да и мордашка у нее, что называется "фирменная". В самом деле, надо попробовать ее раскрутить. А вот фирме "Все звезды" она не нужна. Почему?

Глава пятая: Виктор

Славин возвращался домой после окончания очередного рабочего вечера в ресторане "Кристалл" пешком. Было начало двенадцатого часа ночи, над Благодатным опустилась бархатная южная ночь, и музыкант с удовольствием вдыхал свежий ночной воздух, понемногу отходя от прокуренной кабацкой атмосферы.

Жил Виктор, по меркам маленького городка, довольно далеко от центра, где располагался ресторан, в рабочем поселке Северный. Там находился его родительский дом, куда он вернулся после Афганистана.

Многоэтажные дома, признак урбанистической цивилизации, закончились, и он продвигался узкими кривыми улочками, застроенными индивидуальными домами. Сии жилища мало чем отличались от классических деревенских домов. Все те же "удобства" на улице, огороды и сады, хозяйственные пристройки во дворах. Виктор ходил этой дорогой тысячи раз, мог бы это сделать с закрытыми глазами, и поэтому его мысли были очень далеко от нынешнего места обитания. Мысленно он еще раз возвращался к предложению друга студенческой юности, а ныне телевизионного магната Алексея Пошлецова. Прошло уже ровно семь дней, давно истек трехдневный срок, данный ему Пошлецовым, а он не мог выбросить из головы это странное предложение. Ехать в Москву Виктор не хотел, но почему-то и забыть ее не мог. И дело было даже не в том, что поездки в столицу ничем хорошим для него не кончались.

Просто он никак не мог забыть, чем закончилось для него предложение будущего телемагната по созданию рок-оперы "Владимир Ильич Ленин суперстар"

Закончилось крупными неприятностями, круто и навсегда изменившими жизнь простого паренька из шахтерского поселка. Перед его мысленным взором появилась одна из картинок, когда эти неприятности начали материализоваться.

Студент журфака Виктор Славин робко вошел в строгий кабинет с портретом Дзержинского над рабочим столом хозяина кабинета. Им являлся подтянутый мужчина лот тридцати пяти в сером костюме.

- Виктор Сергеевич? - осведомился он, как будто бы его гость, по меньшей мере, был его ровесником, и радушно улыбнулся, - Проходите, пожалуйста.

- Меня зовут Шевченко Юрий Леонидович, - представился мужчина в сером, жестом предлагая посетителю стул напротив его рабочего стола, Присаживайтесь.

Виктор последовал приглашению, бормоча себе под нос невразумительную смесь приветствий и слов благодарности за предоставленный ему стул. Он никак не ожидал, что его в этом месте будут величать по имени-отчеству.

- Ну, как дела, Виктор Сергеевич? - задушевно спросил кэгэбэшник и в вновь широко улыбнулся.

- Да учимся понемногу, - туманно ответил Славин, инстинктивно предчувствуя, что он сюда приглашен не чаи распивать, - Общественной работой занимаемся.

- Угу, - благосклонно кивнул сотрудник спецслужбы, - А как работа над рок-оперой, закончена?

Тут студент на мгновение почувствовал, как его накрыла с головой ледяная волна.

- Какая такая опера?

- Рок-опера "Владимир Ильич Ленин - суперстар", вашего с Пошлецовым авторства.

- Извините, но я ни понимаю, о чем здесь идет речь. Я учусь в МГУ, а не в консерватории.

Кэгэбэшник согнал с лица наигранную улыбку и начал сверлить несговорчивого юношу прокурорским взглядом. Теперь они поменялись местами, и у Славина довольно хорошо выходила вежливо-недоуменная улыбка, особенно выводившая из себя офицера КГБ.

- Да ты, как я погляжу, совсем отпетый! - проскрежетал изменившимся тоном Шевченко, - Что, хочешь вылететь из университета? Так ты у меня еще намахаешься кайлом, намахаешься!

Но Славин так и не написал покаянного признания в объяснительной записке, которую ему пришлось составить по настоятельному требованию Шевченко...

Виктор остановился посреди узкой благодатненской улочки и закурил. Он уже подходил к окраине своего поселка. Ему осталось пересечь большой пустырь, разделявший собственно поселок Северный от остальной части города, когда он услышал чьи-то шаги у себя за спиной. Музыкант обернулся и увидел нескольких подростков, следовавших за ним на расстоянии метров семидесяти. Это могли быть посетители молодежной дискотеки, возвращавшиеся домой после танцулек. Пару раз нервно затянувшись, Виктор двинулся дальше. Назойливые воспоминания упрямо роились в его памяти.

Через две недели после посещения Виктором служебного кабинета Шевченко, студенты журфака Славин и Пошлецов прогуливались по территории университетского городка на Ленинских горах.

- Ну и что ты теперь будешь делать? - поинтересовалась будущая телезнаменитость у своего друга, - Поедешь в Благодатное?

- Нет, Леша, - криво усмехнулся Виктор, - Домой мне никак нельзя. Ты даже не представляешь, что случится с моими предками, когда они узнают, что меня отчислили из университета. А особенно, когда они узнают, за что отчислили!

- Но они все равно это рано или поздно узнают.

- Как по мне - пусть лучше попозже! Тем более, я уже и повестку из военкомата получил, Шевченко старается, - махнул рукой Славин, - Родителям я уже из армии напишу.

- Вчера Виталику приговор вынесли - восемь лет! Представляешь! - уныло сказал Пошлецов, - Вроде бы, весь этот сыр-бор возник из-за того, что у него нашли при обыске фонограмму нашей рок-оперы.

- Да ладно, вроде бы ничего этому Шевченко доказать не удалось, нарочито бодро заявил будущий защитник Отечества, - Все уже позади. Хорошо, хоть тебе удалось сухим выйти из воды.

Будущая надежа прогрессивно телевизионной общественности окинула своего простодушного друга настороженным взглядом и охотно согласилась:

- Хорошо, конечно.

Виктор так и не понял тогда, что Пошлецов его продал.

Уходя в армию, Славин планировал отслужить положенные два года, а там, глядишь, удастся восстановиться на учебу. Если не в МГУ, то где-нибудь попроще и ближе к родительскому дому. Скандал с рок-оперой к тому времени попритихнет, да и в рядах защитников Отечества есть шанс отличиться. Кое в чем его ожидания оправдались - домой он вернулся Героем Советского Союза. Одного только не учел недоучившийся студент, что обратно он вернется совершенно другим человеком.

На отборочном призывном пункте к призывнику Виктору Славину подошел поджарый и широкоплечий офицер в камуфляжном обмундировании и краповом берете. Лицо у него было ярко выраженного южного типа, с совершенно нетипичной для офицера Советской Армии густой черной бородой. Внешне странный офицер напоминал выходца из Средней Азии, хотя величали его капитан Сидоров. Он внимательно осмотрел Славина и поинтересовался:

- У тебя первый разряд по дзюдо и боксу?

- Да, - ответил призывник.

- Надо отвечать так точно, - поправил его капитан, - Привыкай, теперь ты в армии. Хочешь у меня служить?

- Где это? - спросил Виктор.

- В спецназе, - оскалили прокуренные зубы Сидоров, - А моя рота элита спецназа!