Алексей Погорелый - Клетка Страница 16

— Я пойду?

— Присядь, куда ты спешишь? — сказал Баталов и включил магнитофон. — Давай пополним твое досье. А то я очень мало про тебя знаю. Расскажи, где ты жил в детстве, в какой садик ходил, школу, училище, где служил? Куда переходил-переезжал? С кем дружил, с какими девчонками встречался? Не спеши. Мне все интересно. Чем ты занимаешься?

Кириченко вопросительно посмотрел на адвоката. Тот обреченно кивнул головой. Кириченко нехотя опустился на табуретку.

— Я покупаю в селах свиней, разделываю их и продаю на базаре …

Задержанный рассказывал, Михаил внимательно слушал, пытаясь найти несоответствия и зацепки. Когда они закончили, и Баталов выписывал пропуска Кириченко и адвокату, в кабинет влетел взволнованный Дима-криминалист.

— Еще одно убийство, — запыхавшись, сказал он, — похоже, что наш клиент.

— Твою мать, — тихо выругался Баталов.

— Теперь вы понимаете, что мой клиент не имеет отношения к этим убийствам, — улыбнулся адвокат. Мише захотелось ударить со всей силы по расползшимся губам адвоката.

— Ты кровь из холодильника Кириченко проверил? — спросил Баталов эксперта.

— Только свиная, — ответил Дима.

Баталов ехал в машине криминалистов. Золин поинтересовался состоянием Кулиша и задумчиво уставился в окно, Дима перебирал оборудование предназначенное для поиска улик. «Газель» заехала на строительную площадку, огороженную зеленым деревянным забором. Эксперты и Миша вышли из машины. Пять этажей скелета будущего дома мрачно возвышались над котлованом, в котором копошился экскаватор. Подъемный кран упирался в серую тучу, покрывшую все небо. В размокшей глинистой колее стояла машина ППС. Эксперты и хромающий Баталов прошли за участковым к бетонному скелету здания. Парадный вход, мерцающим белым светом, освещали искры от сварочного аппарата, которым работали на втором этаже. Там же вгрызались в металл режущие машины. Цементная пыль забивала ноздри. Сыщики поднялись на третий этаж по лестнице без перил. Пройдя лабиринт комнат, они попали в просторный зал. Вместо стены, выходящей на улицу, была красно-белая лента. Труп охраняли двое ребят в форме.

Обнаженное тело лежало на животе. На ягодицах краснела надпись. «№» на одной и «3» на другой. Рук не было. Их отрубили вместе с плечевым суставом. Дима-криминалист, открыл бездонный саквояж и начал расставлять флажки, помечая следы и улики. Он продвигался по спирали, от трупа к стенам помещения. Когда Дима закончил, Баталов и Золин подошли ближе. Медэксперт осмотрел тело, раздвинул ягодицы, взял мазки, коснулся в месте, где рубил топор, затем перевернул тело. На Мишу посмотрели мертвые глаза, рот открыт, на губах прилипли крошки бетона. Кожа на теле уже посинела. На маленьких грудях торчали фиолетовые соски.

— Тот же почерк, — сказал Золин. — Думаю, что сейчас ничего нового не скажу. Вечером будет подробный отчет.

— Хорошо, — сказал Миша, поднялся и подошел к провалу, огороженному лентой. На лестнице послышались шаги. Шумно отдуваясь в зал ввалился Дробышев. Зло посмотрел на Мишу. Переносица капитана заметно распухла, под глазами синели набухшие мешки. Щеки расштриховали мелкие царапины. За капитаном вошел Степаненко, опер из отдела убийств.

— Кривонос приказал нам заняться этим трупом, — сказал Степаненко, обращаясь ко всем присутствующим в комнате. Миша, опираясь на палочку, прошел мимо Дробышева, спустился, залез в открытую машину экспертов и с облегчением вытянул раненую ногу. Достал пачку «Честерфилда» и закурил.

***

В кабинете полковника Кривоноса пахло новым освежителем воздуха. Химические составляющие спрея пытались отобразить дух соснового леса. За столом для совещаний сидели Дробышев и Степаненко, напротив Баталов. Миша с отсутствующим выражением лица смотрел в окно на серую пелену неба.

— Проработайте еще раз всех, кто знал жертв, — говорил полковник. — Сделайте акцент на друзьях. Ищите связи. Помните, как в Старых Соснах детишки клуб самоубийц устроили. Девять трупов и все вроде как друг друга не знали. Интернет, его мать. Прошерстите компьютеры всех троих. Баталов передаст вам все, что они наработали с Кулишым.

— Вы меня отстраняете от дела? — жестко спросил Баталов, глядя поверх лысины полковника.

— Ты сейчас не в состоянии вести расследование. Ты ранен. Кулиш в больнице. Версия с Кириченко провалилась. Последнее убийство это доказывает.

— Ничего не доказывает, — резко ответил Миша. — Мы с Кулишым знаем все нюансы дела и далеко продвинулись в расследовании. У вас, полковник, нет никаких оснований отстранять меня. Ранен я легко и вполне могу эффективно работать. — Баталов тяжело опустил руку на стол, раздался неожиданно громкий звук удара. Полковник удивленно приподнял брови. — А у Кириченко, — продолжил Баталов, — может быть сообщник, который совершил убийство, чтобы отвести от него подозрения.

Дробышев презрительно усмехнулся. Баталов со злостью посмотрел на него:

— Ты, капитан, вместо того, чтобы ржать, должен был дать мне информацию по Кириченко. Ты же им полгода занимался, а в досье всего две страницы.

Лицо Дробышева налилось кровью, но он ничего не сказал при начальнике, только сжимал нервно огромные кулаки.

— Не ссорьтесь, сынки, — миролюбиво сказал полковник. — Рассказывай Баталов, что вы там наработали.

— Я считаю, что действует не маньяк, а расчетливый убийца, которому нужны конечности спортсменов. У гимнастки вырвали позвоночник, у футболиста отрубили ноги. Даю стопроцентную гарантию, что новая жертва тоже спортсменка и спорт связан с активной работой рук. Может теннисистка или пловчиха.

— Он ненавидит спортсменов и отрубает им самое ценное, — заинтересованно спросил Степаненко.

— Забирает самое ценное, — поправил Миша, — да, самое ценное. Но он не испытывает к жертвам сильных чувств. Ему просто нужны хорошо развитые части тела.

— Зачем? — полковник развалился в кресле и крутил в пальцах толстую ручку.

— Чтобы добывать качественные стволовые клетки, — и Миша прочитал сыщикам небольшую лекцию о медицинских функциях стволовых клеток. — Молодые, здоровые своловые клетки легко приживаются в любом организме и восстанавливают поврежденные ткани внутренних органов. Убийца просто добывает клетки и продает их за границей. Убийца не маньяк — это расчетливый делец, который косит под маньяка, чтобы запутать следствие, — закончил Баталов. Лейтенант умолчал о своих подозрениях по поводу «оборотня» в их отделе.

— Хорошо лейтенант, — сказал полковник, подводя к завершению совещание. — Ты продолжаешь разрабатывать свою версию. Только не зацикливайся на Кириченко. Он у нас не один урод в городе. Подумай о способе продажи и переправке через границу этих клеток. А вы, — Кривонос повернулся к оперативникам, — разрабатывайте другие версии. Вперед, сынки.

Оперативники встали и потянулись к выходу, Миша шел последним, в дверях его остановил полковник.

— Задержись на минуту, лейтенант.

Миша вернулся к столу полковника и остался стоять, опираясь на трость.

— Ты вот что, забудь, что я тебе сказал при Дробышеве, — полковник доверительно понизил голос. — Не отвлекайся ни на что. Плотно держи Кириченко. Я не знаю, кто его покрывает, но у него самый лучший и самый дорогой адвокат в городе. Самый дорогой. Смекаешь?

Миша кивнул.

— Ты недельку отдохни, — продолжил полковник, — подлечись. Кирпич сейчас тоже ляжет на дно. Пусть ваш с Кулишым ночной рейд немного забудется. А потом прижмешь Кирпича. — Кривонос перешел на шепот. — Только следующий раз, когда с ним пересечетесь, вали его. Со следователями из собственной безопасности я разберусь. Они у меня вот где, — полковник сжал плотный, волосатый кулак. — Понял, сынок?

— Понял, товарищ полковник — ответил Баталов.

***

Миша добросовестно выполнял приказ начальства. Сразу после разговора с полковником, он поехал к Лине. На вопрос о повязке на ноге, Баталов ответил, что его укусила дворовая собака. Лина очень не любила проблемы. Когда что-то случалось плохое, Лина пугалась, ее охватывала паника, переходящая в истерику. Если бы Миша сказал, что его ранили при задержании, об отдыхе можно было и не думать. Лина ненавидела работу Миши, и в том, что они до сих пор не закрепили отношения брачным союзом, был виноват страх, который Лина испытывала перед риском, связанным с работой Баталова. А Мишу свободные, ни к чему не обязывающие отношения вполне устраивали.

Миша три дня не вставал с постели, даже ел лежа. Лина окружила Баталова нежностью и заботой: кормила с ложечки собственноручно приготовленными деликатесами, делала различные массажи и отрабатывала на Мише приобретенные в Индии навыки тибетской медицины. Когда Мише до тошноты надоели восточные блюда, он пригласил Лиину в кафе «Бегемот». Егоровна обрадовалась Мише, как родному.