Андрей Хазарин - Союз обворованных Страница 16

Я начинала потихонечку заводиться.

— Кончай свои шуточки! Что значит «вообще»? На самом-то деле ситуация ещё гнусней, чем я думала днем. Ведь эта тварь в брюках, Гарик этот поганый… Он же их двоих использует!

— Ну-ну-ну! Уймись, мамаша. Ну, допустим, кобель, мало мужику жены, заводит себе ещё баб — но он же их не обманывает, ничего не обещает, честно расплачивается и даже выводит в свет. И девки все прекрасно знают и идут на все с открытыми глазами. Так что это ещё вопрос, кто кого использует.

— Да?! Если бы эта тварь поганая, Гарик этот, девчонкам голову не морочил и не спал с ними одновременно, то они бы давно смогли свою жизнь устроить получше. Может, каждая нашла бы мужчину… И не менее денежного, и более честного. А может, и замуж бы давно повыходили.

— То есть они — голубицы невинные, а мужчина — тварь и погань.

— Вот именно! — завопила я с разгону — и осеклась.

Конечно, жалко девок… А почему? Просто из солидарности, единый фронт против мерзавцев мужиков? Так это мы уже проходили, жизненная философия незабвенной Валентины Дмитриевны Кучумовой. Такая параллель меня отрезвила, как ушат холодной воды.

Я буркнула:

— В общем… Принеси сигарету…

— Вот именно, что «в общем», — заключил Димка.

Потянулся длинной рукой к верхней полочке, вытащил пачку «Вог», придвинул ко мне пепельницу и щелкнул зажигалкой.

— Слушай, жена моя, так и сбрендить недолго. Давай смотреть на это дело по-деловому. Мы с тобой частные сыщики не по супружеской неверности, а по экономике. Ну и давай не будем решать этические проблемы — кто виноватее, содержанки или содержатели, — а займемся знакомой нам экономической стороной, раз уж эта история тебя взволновала. Есть потенциальный клиент, единый во двух лицах, который желает оградить свои экономические интересы от конкуренции, — я так понял?

— А что им ещё прикажешь делать? Их пока двое. Они приятельницы, знают о существовании друг друга, каждую получаемое вознаграждение устраивает и они не боятся, что другая все себе загребет. По принципу «свои люди сочтемся»… Так?

— Свои леди — сочтемся, — рассеянно скаламбурил Димка.

— А если появится третья, или уже появилась, а они об этом не знают, то, выходит, кусок на их долю будет приходиться меньший. Короче, этот Гарик начнет их кидать.

— Асенька, детка… Я понимаю так: целиком ты их не оправдываешь, но помочь хочешь, верно?

— Ну, целиком, конечно, нет. Но вижу в их совместной эксплуатации ценного веника рациональное зерно. По нашим сволочным временам, когда честным способом на жизнь не заработаешь…

— Хоп. Не будем расковыривать моральные раны, а будем считать, что клиент всегда прав. Думаю, с тобой этой Карине беседовать будет проще. Если позвонит, назначай ей встречу в офисе, разговаривай, принимай заказ и все такое прочее… Тем более, что ты ей сочувствуешь. А я тихонько из-за двери послушаю.

— Есть, шеф! На когда назначить, шеф?

— А вот через недельку и назначь… Да, и ещё попроси Надежду пока про Карину и про ту, вторую… Катю, да?.. узнать поподробнее…

Я кивнула, и мы наконец отправились спать. Тринадцатое закончилось. В полтретьего утра четырнадцатого.

Глава 9

Не бывает глупых идей…

Восьмого января «особая тройка» собралась на час позже обычного, чтобы «троечники» гарантированно успели прийти в рабочее состояние. Борис Олегович, давно уже свою меру определивший, был в порядке, Дюваль — вообще как огурчик, и только Адам Сергеевич, накануне позволивший себе лишнего увы, не в части выпивки, а в части выбора закусок, — глядел кисловато.

Дубов, однако, не дал коллегам поблажки и немедленно перешел к делу.

— Друзья мои, вы помните, какие цели преследовало вчерашнее мероприятие. Прошу доложить ваши впечатления.

— Как мне показалось, — начал директор-распорядитель, — почетные гости — люди явно не нашего круга. В том смысле, что не смогли освободиться от нравственных пут ушедшего периода. — Подражая хозяину, он избегал называть вещи своими именами и выражался обиняками. — Непривычны к материальной стороне нормальной человеческой жизни. Привлекать их сейчас в качестве внутренней контрразведки явно преждевременно. В остальном же неглупы, интеллигентны, умеют себя держать. Особенно он. Что касается мадам, то она более порывиста, маска у неё несколько раз приоткрывалась. Хотя, возможно, это просто природная язвительность. Не дура. И недурна — в своей, так сказать, весовой категории…

Александр Александрович не смотрел в глаза мэтру — он следил за его пальцами. А пальцы говорили, что Дубов рассеян. То ли думал о другом, то ли хотелось Борису Олеговичу услышать вовсе не то, о чем говорил Дюваль. Александр Александрович постарался превратить паузу в естественное окончание своей краткой речи.

— Хорошо, — подытожил Дубов. — А вы, Адам Сергеич, что скажете?

«Консильоре» был не глупее Дюваля, все прекрасно видел, но понимал шефа на ход дальше: Дубову не хотелось слушать, ему хотелось говорить. И, похоже, игривое замечание Сан Саныча касательно экстерьера Анны Георгиевны, явно рассчитанное на естественный ход мысли, нынче оказалось некстати. Здесь открывались две возможные и в целом выигрышные тактики: либо угадать, о чем думает Дубов, и подать ему нужную реплику, либо же наоборот, ничего не подозревая, говорить мимо цели и тем представить шефу возможность продемонстрировать нешаблонное мышление. Зиневскому уже не требовалось доказывать, что голова на плечах у него имеется, так что он выбрал второй вариант. Заодно это позволяло высказать вслух то, о чем промолчать было бы вредно для дела.

— Борис Олегович, я, в целом соглашаясь с мнением Александра Александровича, добавил бы к его словам вот что. Пришли они в очень алертном состоянии, крайне настороженные и готовые к самому неприятному повороту событий. Напряженность частично сняло присутствие Инги Харитоновны и, что забавно, Алексея Глебовича (ч(ток был Адам, и теперь даже заочно поминал Бригадира только с отчеством), хотя последний фактор должен бы вызывать прямо противоположную реакцию…

Дубов улыбнулся:

— Алексей работает с ними в регулярном контакте, уже дважды выручал из достаточно сложных ситуаций, они не ждут от него зла.

— Постепенно настороженность отступила, особенно у Анны Георгиевны. Я, правда, ей не понравился, Сан Саныч не вызвал заметной реакции, по-видимому, у неё уже было сложившееся мнение. Упоминание об Арсланове показалось ей, я бы сказал, бестактным, мол, «в доме веревки не говорят о повешенном». Подарок, по-моему, произвел двойственное впечатление. Вы уж простите, Борис Олегович, но, похоже, не любит она вас…

Дубов нахмурился, пожевал губами. Наконец проговорил:

— Есть два типа женщин… да и мужчин, собственно: одни с нетерпением ждут команды, это для них — знак внимания, другие же никакого приказа не приемлют, воспринимают как подавление личности. Но если уж такой человек признает право другого диктовать свою волю — победа полная… Впрочем, продолжайте, Адам Сергеевич.

Зиневский помолчал пару секунд, словно бы укладывая в памяти мудрое поучение шефа, потом продолжил:

— Вадим Андреевич, конечно, куда более сдержан. Раскрылся он лишь в самом конце, когда госпожа Колесникова излагала свою утопическую идею о крестовом походе за обворованных простофиль. Это была явная импровизация, не домашняя заготовка, а поскольку тема достаточно нейтральна, он и позволил себе слегка расслабиться.

— Да уж, — хихикнул Дюваль, — я тоже расслабился! Та ещё идея!

Вот так и получилось, что «консильоре», сам того не подозревая, все-таки подал шефу нужную реплику, а директор-распорядитель, несвоевременно проявив чувство юмора, крепко подставился.

Борис Олегович резко поднялся, опершись о стол костяшками пальцев. Помолчал несколько секунд, играя желваками на скулах, перевел дух, взял со стола набитую трубку, примял табак большим пальцем, но закуривать не стал, а двинулся в обычную прогулку туда-сюда.

— Вы их видели практически впервые, а мне уже доводилось, так что могу добавить: вчера Анна Георгиевна повернулась новой стороной. Обычно сдержанная, слова лишнего не скажет, а тут вдруг раскрылась на удивление. Неужели так повлияла выпивка? Или же просто расслабилась, ощутила себя в безопасности?.. Любопытно… Да и он… Впрочем…

Дубов наконец раскурил трубку, затянулся два раза — и вдруг обратил к собеседникам внезапно отвердевший взгляд.

— Ладно, любезные коллеги, поставленное задание вы выполнили. Были внимательны, наблюдательны и получили психологически убедительные выводы. Но мы с вами не автоматы, господа! — Рука с трубкой качнулась в резком движении влево-вправо. — Мы разумные люди, занятые серьезным делом. Конкретика — конкретикой, но нужно постоянно держать в уме стратегическую цель и вытекающие из неё задачи во всем многообразии, а не только сиюминутное задание… Анатолий!