Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк! - Мистер Моджо Страница 16

– За неудавшуюся карьеру! – она щедро наливает себе и чокается со стеклом, из-за которого на нее смотрит Москва – уже осенняя, но еще солнечная и радостная. Полина выпивает все залпом, с непривычки закашливается от разлившегося внутри жара и, облокотившись о край сейфа, чтобы не упасть, переводит дыхание.

Вторая рюмка идет лучше – после нее город в окне становится будто бы еще светлее, а после третьей рюмки Полина замечает, что на столе, в самом его центре, лежит белый с французскими вензелями конверт.

Она какое-то время ходит вокруг него, приглядывается, думает и курит сигарету. Наконец решается – тушит окурок, широким движением рвет край конверта, вытряхивает его. На стол падают два листка. Один – с печатью, это стандартное уведомление об увольнении, дубликат того, которое Полина уже получила в парижском офисе издательского дома. Она рукой отстраняет его в сторону. Второй листок – это прощальный поцелуй от господина Дюпре: письмо с вклеенной фотографией из французской газеты. На фотографии крупным планом – руки Полины, нервно сжимающие злополучный клатч. Кружком обведены и увеличены фирменные буквы «Луи Вьюиттон» – «L» и «V». Только вместо них на клатче Полины красуются «L» и «W» – очевиднейшая, бросающаяся в глаза подделка, худшая из всех, раз изготовители даже не смогли правильно написать логотип. «И вы имеете наглость утверждать, что купили ЭТО не в переходе?, – гласит ехидная приписка господина Дюпре. – Интересно, где же тогда?».

– «Луи Вьюиттон», – шечпет Полина, глядя в окно. – Я купила эту чертов клатч в чертовом магазине «Луи Вьюиттон» и отдала за него чертову кучу денег…

В следующий момент ее пронзает мысль. Кассовые чеки! Она точно помнит, что взяла их тогда в магазине – несмотря на спешку и приступы паники. Это всегда была ее неосознанная привычка – взявшаяся неизвестно откуда и проявляющаяся автоматически – прилежно уносить с собой чеки из магазинов и потом подолгу хранить их дома. Зачем? Возможно, для того оставить за собой право последнего хода? Вдруг, покупку понадобится вернуть? На самом деле, этого никогда не происходило и это было то, над чем всегда смеялся ее отец. «Зачем ты это делаешь, Полина? – спрашивал он. – Вряд ли здесь тебе подсунут что-то, что захочется возвращать» Это повторялось каждый раз, из года в год – когда они шли выбирать платья для походов в театр, когда они рассматривали украшения для ее дней рождения и торжеств – это всегда были магазины самого высшего класса, блистающие респектабельностью и красотой, и Полина всегда, всегда брала с собой чеки.

Сейчас они станут доказательством ее невиновности. Эти белые бумажки с выбитыми на них суммами покажут всем, что Полина оказалась всего лишь жертвой в странной игре, обстоятельств которой она пока не в состоянии понять до конца. Чеки восстановят ее репутацию. Чеки вернут справедливость и скажут, кто на самом деле был прав.

Полина бросается к своей сумочке, вытряхивает ее содержимое на стол, лихорадочно перебирает его. Под руками звенят французские монеты, шуршат скомканные посадочные талоны из аэропорта, тюбик губной помады, небрежно отложенный в сторону, падает на пол и укатывается под стул. Чеков из «Луи Вьюиттон» нет.

Полина замирает, силясь вызвать к жизни воспоминания. Где она видела их в последний раз? Брала ли она их вообще? Брала, брала, убеждает она себя, не могла не взять. В карманах пальто их тоже нет. Возможно, они находятся в багаже, который сейчас едет из аэропорта в ее квартиру.

Полина наспех складывает рассыпанные вещи обратно в сумочку и распахивает дверь кабинета. Гул в редакции замолкает, десятки глаз устремлены на нее. Быстрым шагом Полина идет по коридору к лифту – в наступившей тишине каблуки ее туфель стучат как полковой барабан при разводе войск. Она полностью погружена в свои мысли и не замечает, что вслед за ней устремляется один из бухгалтеров.

– Полина Марковна! – кричит он ей. – Подождите! Вы не сдали редакционные вещи! Вы не передали свои дела!

Двери лифта захлопываются перед его носом, в то время как Полина продолжает сосредоточенно думать. Она найдет эти чеки. И когда это произойдет, она наймет лучшего адвоката и засудит «Луи Вьюиттон». Она не оставит от компании камня на камне.

Москва, Останкино, съемки телепрограммы

Федор Глухов первый раз на телевидении. И от того факта, что уже через пару минут он получит такое паблисити, о котором недавно не смел даже мечтать, его серьезно колбасит.

Идут съемки программы «Модный слух». Федор Глухов заявлен как фотограф и эксперт.

По левую руку от него сидят персонажи из столичного глянца: две длинноногие блондинки в розовом (у обеих губы перекачаны силиконом так, что вот-вот взорвутся), начинающий дизайнер (которого прославила дебютная коллекция с явным националистическим душком), мелкий олигарх (в исключительно дерьмовом, точно с рынка, костюме) и начинающая певица (чей главный хит называется «Вдуй мне ветер»). По правую руку – череда деятелей от «глянца»: редактора отделов косметики, фотографы последних страниц, одноразовые стилисты. Федор с удовлетворением отмечает, что его посадили ближе к «глянцу». Это означает, уверен он, что его специализацию оценили правильно.

Разговор идет о громких скандалах из мира моды – благо, на скандалы тот в последнее время был щедр. Сначала обсуждают Джона Гальяно – арт-директора дома «Диор», с позором уволенного за публичные антисемитские высказывания.

Мнение Федора Глухова: «Ему нужно притормозить с коксом».

Затем речь заходит о двух русских моделях. Одна рухнула с подиума на показе «Прада» и сломала ногу, вторую обнаружили мертвецки пьяной и, возможно, изнасилованной на задворках парижского клуба «Lе Baron», где все весело отмечали закрытие недели моды. Мнение Федора Глухова: «С каждым годом «Прада» становится все убийственнее» (про первую) и «Разве девочка не провела хорошо время?» (про вторую).

Наконец разговор заходит об инциденте с Полиной Родченко, ее публичном разоблачении, унижении и отставке.

– Это совершенно немыслимо, – произносит одна из блондинок. – Занимать должность, о которой мечтают миллионы девушек по всему миру – и я одна из них, заметьте – и оказаться настолько отмороженной дурой…

Ведущий программы хмыкает, пропускает последние слова мимо ушей, и протягивает микрофон второй девице. Та высказывается в том же развязном духе, называет Полину «мытищенской лохушкой», а затем слово берут поочередно певица, редактор и олигарх. В их оценках преобладают слова «непрофессионально», «глупо» и «безответственно» – причем,