Сокровище чародея - Наталья Николаевна Александрова Страница 16

– Во двор? – оживился гнусавый. – Покажи, в какой двор!

– Деньги гони! – потребовал мальчишка. – Даром только птички поют!

– Ну ты нахал! Я тебе уже заплатил и ничего за это не получил!

– Не хочешь платить – твое дело, но тогда я пошел… – и он сделал несколько шагов в сторону от машины.

– Ладно, стой! – проговорил гнусавый. – Покажи тот двор…

– Деньги вперед! – потребовал мальчишка.

Получив гонорар, он проводил гнусавого типа к дворовой арке, возле которой висела табличка: «Мастерская “Манускрипт”».

Надпись на табличке была выполнена роскошным готическим шрифтом, вокруг названия извивалась красная змея, из пасти которой капал яд, а хвост змеи переходил в стрелку, указывающую во двор.

Гнусавый оглянулся на мальчишку:

– Сюда она пошла?

Того, однако, и след простыл.

Мужчина вошел во двор и тут же увидел лестницу, ведущую в полуподвал, возле которой красовалась такая же вывеска: «Мастерская “Манускрипт”». И такой же готический шрифт, и такая же змея.

Мужчина спустился по ступеням, толкнул дверь и вошел в помещение со сводчатым потолком. Здесь было довольно темно, и, войдя с улицы, на какое-то время он будто ослеп, однако разглядел, что в глубине комнаты копошится какой-то человек. Услышав шаги и звяканье дверного колокольчика, этот человек проговорил:

– Сейчас, мужик, свет починю и буду в твоем распоряжении…

– Свет мне без надобности! – произнес гнусавый, вложив в голос угрозу. – А ну, отдай мне быстро то, что она тебе принесла!

– Что?! – донесся из полутьмы удивленный возглас.

– Что принесла, то и отдай!

– Ты вообще о чем, мужик?! – Удивление в голосе усилилось, как будто кто-то подкрутил ручку.

– Ты глухой, что ли? К тебе сейчас тетка заходила и кое-что отдала. Так вот, отдай это мне, если не хочешь, чтобы я с тобой разобрался.

– Ты что, мужик, с дуба рухнул? Ко мне – тетка?

Незнакомец повернул выключатель, и подвал озарился ярким люминесцентным светом.

Гнусавый тип увидел развешанные по стенам фотографии татуированных атлетов, разглядел и самого хозяина заведения.

Это был здоровенный детина в черной майке, чуть не лопающейся на мощной мускулатуре, с голыми по плечи могучими руками, сплошь покрытыми татуировками, и небритым лицом, на котором читалось злобное недоумение.

– Ты что, мужик, реально нарываешься? – Татуированный атлет двинулся навстречу посетителю.

– Эй, это что – не переплетная мастерская?

– Чего? – татуированный набычился. – Это тату-салон, и я сейчас тебе на роже такую татуху изображу – на улицу стыдно будет выйти!

– Черт, – выдохнул гнусавый, – я не туда попал… Извини, мужик, ошибка вышла. А переплетная мастерская где?

– Щас я тебе покажу переплетную мастерскую! – Детина стал надвигаться на гнусавого, как цунами на таиландскую деревушку, когда местные жители, предупрежденные слонами, уже убежали подальше и волне остались лишь хлипкие домики.

Гнусавый не сумел отстраниться и очнулся только сидящим на полу. У него было такое чувство, что голова сворочена на сторону, один глаз отказывался открываться и смотреть.

– Нет тут никакой переплетной мастерской, два года уже я тут работаю! Тебе, мужик, татуха нужна?

– Да нет вроде… – Гнусавый попытался встать, но у него не получилось, и пришлось пятиться задом на четвереньках.

– Тогда вали отсюда на фиг!

– Понял, понял, меня уже нету…

Выйдя на улицу, гнусавый пробормотал:

– Вот паразит малолетний… Все наврал про переплетную мастерскую. Нет, ну куда мы придем с такой молодежью…

Алка позвонила вечером и начала угрожающим тоном:

– Надежда, если ты думаешь, что сможешь легко от меня избавиться…

– Да ничего я не думаю! – рассердилась Надежда Николаевна, потому что вот-вот с работы должен был прийти муж, а у нее никак не получался соус для лазаньи, а ведь еще надо было полчаса запекать ее в духовке.

Кроме того, сегодня она была очень собой недовольна. Ничего не удалось узнать. Что за книга, если такого автора вообще не существует? При чем тут книга, да еще художественная? За что убили этого самого лже-Квадратова и кто он такой? Откуда взялся на ее голову? А самое главное: как нашел Надежду? Явно ему не настоящий Петя Квадратов про нее рассказывал…

– Вот ты отмахиваешься, а у нас на конференции такое случилось… – начала Алка.

– Ну что еще? Тебе объяснился в любви тот самый усатый и мордатый мужик?

– Господь с тобой, Надежда, у него семеро детей! А дядька хороший, мы с ним по работе общались!

– Рада за вас…

– Слушай, я не шучу, ты будешь слушать или нет?

Соус наконец сбился. Зажав трубку плечом, Надежда вылила его на лазанью и запихнула противень в духовку. Потом перевела дух и сказала помягче:

– Вот теперь слушаю тебя внимательно.

– У нас труп нашли! – выпалила Алка, так что Надежда выронила телефон и наступила на кота, который отирался на кухне в ожидании чего-нибудь вкусненького.

Бейсик взвыл дурным голосом и стремглав бросился прочь из кухни, толкнув по дороге стул, который в свою очередь, падая, задел спинкой миску из-под соуса. Миска свалилась на пол, но не разбилась, потому что была еще мамина, керамическая, зато остатки соуса заляпали стенку и мягкий пуфик.

– Надька, у тебя все в порядке? – заволновалась Алка. – Звуки какие-то странные…

– Да говори ты уже толком! – разозлилась Надежда, представив, сколько времени уйдет на то, чтобы отмыть кухню.

И Алка рассказала.

Когда учительская конференция закончилась, устроители объявили, что в качестве культурной программы для участников будет организована экскурсия по театральному музею. Проведет ее старейшая сотрудница театра, главная хранительница музея Розамунда Артуровна Антипасти.

Участники конференции не очень обрадовались, они уже спешили по домам, но многие все же остались, чтобы не обижать престарелую хранительницу.

Розамунда Артуровна, чопорная дама в седых буклях и в золоченом пенсне, то и дело спадающем с крупного носа, встретила гостей у входа в музей и начала хорошо поставленным голосом:

– В нашем музее вы сможете увидеть буквально всю историю отечественной оперетты, от ее рассвета до, не побоюсь этого слова, заката. А оперетта, дорогие зрители, – это высшее из искусств!

При этих словах пенсне слетело с носа Розамунды Артуровны. Ловким, отработанным жестом она поймала его, водрузила обратно на нос и продолжила:

– Я вижу в ваших глазах сомнение, но оно напрасно. Оперетта – это действительно высшее из искусств, потому что она объединяет их все! В оперетте есть и танец, и актерская игра, и, не побоюсь этого слова, вокал… – При этих словах она встала в театральную позу и пропела чуть надтреснутым голосом:

Помнишь ли ты,

Как счастье