Я тебя не знаю - Иван Юрьевич Коваленко Страница 16

Сегодня Варвара выглядела посвежевшей. Возможно, дело в ярком желтом свитере, который она надела. Возможно, ей удалось выспаться. Возможно, пошло на лад в семье.

– Хорошо, – ответила она. – Правильно я понимаю, что картина у нас следующая: есть Давид, который был убит. Убийцей является кто угодно, но только не Алиса. Однако та каким-то образом не заинтересована в раскрытии правды?

– Именно так.

– Хорошо, будь на связи. Сообщу, как что-то узнаю.

Когда следующим утром Тимофей вернулся в отдел полиции, Варвара была по-прежнему в желтом свитере и выглядела более усталой. Значит, снова всю ночь работала, лишь бы не встречаться со своим мужем.

– Что касается Давида, – начала она, – то тут все просто. Я отправила тебе ссылку на его аккаунт в социальной сети – там ничего выдающегося. А тут, – она положила перед ним папку, – его переписка, которая в теории может заинтересовать. Но не факт. На всякий случай я составила список всех контактов, с которыми он взаимодействовал в соцсети: переписки, лайки, приглашения и запросы в друзья. Что касается почтового аккаунта, то нам известны два его имейла. В электронной почте ничего интересного – он мало пользовался ею в личных целях. Поэтому здесь, – она положила перед ним еще одну папку, – все его заказы и действия по аккаунтам, а тут, – на стол легла третья папка, – письма и контакты, которые содержат в себе хоть какой-то практический смысл. Я выделила те персоналии из писем, что пересекаются с его контактами в социальных сетях, а также те, на которые в теории можно обратить внимание.

– Варвара… – Тимофей не знал, что сказать. – Как ты все это…

– И еще… – на его столе появилась четвертая по счету папка – не тоньше и не толще остальных. – Это все, что удалось узнать насчет близких Алисы. Известен детский дом, где она провела несколько лет, пока не стала совершеннолетней. Город Талдом, более 100 километров от Москвы. Про родителей мы и так знаем: они сгорели при пожаре, когда Алисе было десять и она уже жила в детском доме. Но есть еще кое-что. – Варвара выглядела, словно победила в олимпийском марафоне – усталая, но счастливая. – У Алисы есть старшая сестра!

– Интересно!

– О ней неизвестно ничего, кроме того, что она есть или была. Они родились с разницей в пять дней. Это аномалия: обычно двойняшки или близнецы рождаются одновременно, но иногда роды затягиваются. Известен случай, когда две сестры родились с разницей почти в месяц – занесены в Книгу рекордов Гиннесса. Однако больше ничего мы о ее сестре не знаем.

– Что ты имеешь в виду, говоря «ничего не знаем»?

– Именно то, что сказала. Мы знаем, что она родилась, но не знаем, что было дальше. Если она училась где-то, то мы про это ничего не знаем. Если она получала паспорт, то мы про это ничего не знаем. Если она сейчас еще существует, то мы не имеем этому никаких доказательств.

– Скорее всего, она умерла…

– Либо жива, но существует в каком-то параллельном мире.

Тимофей оперся локтями о стол и на некоторое время задумался.

– Мне придется съездить в Талдом, – наконец сказал он. – Составишь компанию?

– Прямо сейчас?

– Лучше завтра. Тебе нужно отдохнуть. А я пока просмотрю эти бумаги. Я впечатлен.

По дороге в Талдом – она должна была отнять три часа в один конец – Варвара и Тимофей решили свести воедино все сведения, что имели.

Давид. Который выпил снотворного, но не по своей воле. Молодой человек, у которого все в жизни складывалось неплохо.

Алиса. Девушка, с которой он прожил на съемной квартире полтора года. Знает, что произошло, но предпочитает держать все в тайне. С сегодняшнего дня ее молчание – это официальное противодействие следствию.

Она не скрывается, что означает: правда такова, что последствия уже не играют для нее никакой роли.

Алиса росла в детском доме, куда ее забрали незадолго до того, как оба родителя погибли при пожаре.

Сейчас перебивается в Москве мелкими заработками (судя по записи в ПФР, оформлена как бариста в одной из мелких кофеен).

У Алисы есть сестра – двойняшка или близнец. Однако о ней нет никакой информации, кроме той, что девочка когда-то родилась. Возможно, поездка в Талдом раскроет новые детали о ее жизни.

Вот, собственно, и все.

Варвара выглядела отдохнувшей и явно пребывала в хорошем настроении. Прежде они несколько раз выезжали на машине по работе, но за город – никогда. Когда миновали МКАД, она принялась с удовольствием рассматривать пейзажи за окном, типичные для Московской области: придорожные кофейни, точечные жилые застройки. Чем дальше они уезжали от города, тем чаще за обочиной возникали деревья, которые сначала образовывали лесополосы, а после Дмитрова превратились в нескончаемый лес.

Тимофей тоже получал удовольствие от поездки. Наряду с размышлениями вождение автомобиля было для него любимым занятием. Он старался ехать плавно, избегал постоянных перестроений из ряда в ряд, а скорость держал ровно такую, чтобы все в машине чувствовали себя в безопасности.

– Удалось найти что-то в распечатках? – Варваре явно хотелось, чтобы напарник оценил ее ночную работу.

Тимофей какое-то время молчал, а потом слегка покачал головой.

– Но хотя бы что-то прояснилось? Неужели ни одного следа?

– Давид был самым обычным человеком. Тонкая натура. Старался сделать мир лучше. Но не справился.

– Но я же вижу – тебя что-то зацепило. Ты хочешь со мной чем-то поделиться.

– Я думаю, что сестра-близнец жива, – наконец произнес Тимофей. – Если не сказать, что знаю это.

После этих слов он свернул на заправку. В небольшом магазине они купили воды, несколько шоколадок, а Тимофей попросил себе кофе. Варвара аккуратно сложила все чеки в папку для отчетности.

– Знаешь, – сказал он, когда их автомобиль вернулся на Дмитровское шоссе, – у меня в голове словно все встало на свои места. Не в плане всего дела, а в плане Алисы. Ее «тишина», ее умение скрывать свою тональность. Она ничего не скрывала. Ее просто нет, потому что они делят одну картину на двоих с сестрой. Она где-то рядом. Не будь ее в живых, Алиса обрела бы собственную цельность. Пока же они обе – половинки, которые пытаются жить своей жизнью, но невидимым образом связаны. Безумно интересно, что происходило с ними в детстве, что это за загадочная сестра.

– Когда ты задержишь Алису?

– Сегодня вечером или завтра утром. Она никуда не убежит. Хотела бы – скрылась давно.

За некоторое время до Талдома дорога стала двухполосной. Отдельные лихачи совершали рискованные обгоны по встречке, но Тимофей демонстративно держался той скорости, которую выбрал.

– Талдом, – сказал он, – один из неблагополучных городов Московской области. По крайней мере, имел такую славу – он находился на пути наркотрафика. Но еще город знаменит тем, что в нем родился Салтыков-Щедрин. Наверняка где-то на центральной площади ему стоит памятник.

Талдомский детский дом представлял собой типовое двухэтажное здание из красного кирпича. Территория огорожена, во дворе – страшноватые фигурки животных, которые должны развлекать и радовать глаз, но оставляли почему-то тягостное впечатление. Хотя в целом детдом выглядел ухоженным по сравнению с остальным городом, который погрузился в грязноватую осень.

– Вот мы и на месте, – пробормотал Тимофей.

Мир внутри целого мира. Или целый мир внутри небольшого города. Страна, где никогда не будет счастья. Максимум – комфорт и безопасность.

Из окна выглядывал маленький мальчик с короткой стрижкой. В глазах грусть. Удалось ли ему повидать в своей жизни что-то, кроме Талдома? И на какую глубину простирается его внутренний мир?

Они поднялись по небольшой лестнице. Их встречала, словно ждала, директор детского дома, и выглядела она как директор детского дома. Ухоженная короткая стрижка, светлые волосы, очки. Все мы помним наших завучей в школах. Она такой и была.

Тимофей и Варвара представились. Они предупредили о приезде заранее, но не стали уточнять, какой вопрос их интересует.

Директора звали Ольга Викторовна. Если у нее и было предубеждение ко всему московскому, то этого она не показала. К тому, что ее гости полицейские, она тоже как будто осталась равнодушна. Была вежлива, но ни тени улыбки – и это Тимофею пришлось по душе: он не выносил показной вежливости и сравнивал ее с тиной на реке – пока пройдешь метр, забудешь, кто есть сам.

Им предложили чаю. Тимофей и Варвара согласились – несколько минут давали возможность оглядеться. По пути сюда они оба признались, что никогда не были в подобных учреждениях, поэтому сейчас старались подметить каждый нюанс – не столько для дела, ради которого приехали, сколько для себя.

На стене – портрет президента. Стол полон бумаг, но все разложены. Женщина склонна к порядку и соблюдает пиетет к власти – а как иначе?