Иван Сербин - Гилгул Страница 17

– Никто не сможет остановить его. Когда он придет, многие и многие души обернутся к Злу и поклонятся ему, как Господу. Ты не сможешь остановить его, но ты в состоянии сдерживать его. Однако любая ошибка может стоить тебе жизни.

– Я и так умру скоро, – сухо заметил Лот.

– Только тело.

– Как это?

– Смерть больше не властна над тобой. Гилгул обречен на жизнь. Тебе придется идти сквозь время до тех пор, пока кровь Предвестника Зла не упадет на Священную землю, землю Храма. Или пока Предвестник не оросит эту землю твоею кровью. Или пока Зло не придет в мир. – Нахор помедлил, затем заговорил снова: – Ты будешь не один. Отныне я стану сопровождать тебя. Ты не сможешь меня видеть, но я постоянно буду рядом с тобой. Дух проплыл к выходу из пещеры и повис на фоне черноты пепла, полупрозрачный, как колебание воздуха в жаркий день.

– Как я узнаю его?

– Узнаешь, поверь мне. А если не узнаешь, я помогу тебе отыскать его среди других.

– Ты говоришь, он тоже может найти меня?

– Да. Он чувствует тебя. Его ведет ненависть. У него много слуг. Тех, кто служит его Господину. Некоторые из них заблуждаются. Другие делают это вполне сознательно.

– А если меня убьет не он сам, а кто-то из его слуг? – спросил Лот.

– Слуги могут помогать ему. Как и твои – тебе. Но убить тебя он должен сам, иначе ты возродишься в одном из своих потомков. И ты должен убить его своими руками. Но это не все.

– Что же еще? – прежним глухим голосом спросил Лот.

– Предвестник будет сеять семя свое во грехе, и женщины станут рожать от него Черных Ангелов. И каждый из Ангелов станет велик и будет истово призывать своего Господина, питать его и насыщать кровью и душами, делая сильнее. Одним закроют глаза, чтобы не отличали они Добра от Зла и поклонялись Злу, как Добру, и славили его, других заставят преклонить главу. Прочих же – убьют. И таких будут целые народы. Тебе же придется оберегать мир от деяний Черных Ангелов.

– Как?

– Ты станешь убивать их, пока они еще не превратились в чудовищ сами и не заставили других поклоняться чудовищу. Их или их матерей, прежде чем они родят. Матери Черных Ангелов, приняв в свое лоно семя Предвестника, уже отдадут души Злу, но ребенок во чреве – безгрешен. Душа его чиста, и, значит, он обретет благоденствие. Попадет в Рай, как говорите вы. Кроме того, окончательно уничтожить Предвестника ты можешь, только уничтожив его семя. Иначе он возродится вновь в своем ребенке. Это вторая причина, по которой тебе придется убивать матерей Черных Ангелов. Лот ощерился, словно пес, которого жестокий хозяин ударил ногой в бок.

– Но разве, убивая, я не буду плодить то самое Зло, о котором ты столько говорил?

– Будешь, – согласился Нахор. – Однако, убив одного, ты предотвратишь убийство легионов и не допустишь, чтобы легионы других преклонили колени перед Злом. В страдании своем ты спасешь многих невинных. Но и это еще не все. Каждое убийство тебе придется искупить.

– Чем?

– Своей собственной жизнью. Каждый раз, придя в мир, ты будешь умирать насильственной смертью. Скажу тебе прямо, гибель твоя, чаще всего, окажется ужасной. Но только так ты сможешь искупить содеянное тобой.

– О, Господи, – выдохнул Лот. Он растерялся. Известие не просто повергло его в смятение, но по-настоящему испугало. – Меня каждый раз будут… убивать?

– Да, – подтвердил Нахор. – Это страшно, но таков крест Гончего.

– Крест? – не понял Лот.

– Ты поймешь это выражение позже. В следующих жизнях.

– Тебе известно, когда и как я умру?

– Будет известно.

– И ты… скажешь мне?

– Нет, – покачал головой Нахор. – Никто не имеет права знать, что случится с ним в будущем. Даже Гончий.

– Господи, за что ты посылаешь мне такие испытания? – прошептал Лот.

– Теперь ты знаешь все, – сказал Нахор. – И можешь подумать. У тебя есть выбор. Если путь этот покажется тебе слишком страшным, досточно будет воззвать к Господу и произнести всего одно слово – «нет».

– И что тогда? – спросил Лот медленно.

– В исключительных случаях Творец может изменить ход времени. Вернуть все назад. Случится то, что должно было случиться. Тебя забьют камнями на городской площади Адмы, когда ты вступишься за несчастного Исаака. Твою жену и дочерей изнасилуют и убьют хасидеи. Город сожгут до тлена. А Нахор… Нахор спасет кого-то другого. – Ангел помедлил, затем продолжил: – Но если ты все-таки надумаешь сказать «да» – не выходи из пещеры. Предвестник уже ищет тебя. В Сигоре и Хевроне поджидают стражи Зла. Они схватят вас и ты умрешь. Другие придут сюда и станут ждать на равнине, так что идти в сгоревшие города ты не можешь тоже.

– Но… – Лот растерянно оглянулся. – Здесь мы умрем от голода и жажды. У нас нет пищи и воды. Рано или поздно нам придется покинуть пещеру.

– Не волнуйся, – улыбнулся Нахор. – Смерть от голода и жажды вам не грозит. Господь позаботится об этом. Второе: если ты решишь стать Гончим – тебе придется зачать детей от собственных дочерей.

– Нет, – Лот отпрянул, закрылся рукой. – Это невозможно. Это грех.

– Я знаю, – согласился Нахор. – Но тебе придется переступить через себя. Так нужно. Ты можешь воплотиться заново только в самом себе. В своем семени. В ком-то из прямых потомков.

– Но, если ты действительно Ангел Господень, тебе ничего не стоит вывести нас отсюда незамеченными, – воскликнул Лот в отчаянии. – Ты можешь провести нас через пустыню, в Газу, Вифанию или Вифлеем! Чтобы мои дочери… Чтобы я смог зачать ребенка от другой женщины!

– Я мог бы вывести тебя невредимым даже из огня, – сказал Нахор. – Я мог бы водить вас по пустыне сорок лет, без всякого вреда для тебя или твоих дочерей. Но я не смогу обеспечить тебе абсолютную безопасность среди людей. Твой враг очень силен. Он отыщет тебя. У него повсюду глаза и уши. Поверь мне, уже сейчас Зло сильнее, чем ты думаешь. Мы не можем рисковать. Водить же тебя по пустыне до скончания жизни… Стоит ли? Не все ли тебе равно, жить в пещере или бродить по пескам под палящим солнцем? К тому же ты должен подумать о своих сыновьях… – Дух обернулся ко входу, кивнул. – Мне пора.

– Но у меня дочери…

– Если ты решишься, у тебя родится два сына, которые станут родоначальниками двух народов.

– Постой, – Лот протянул к нему руку. – Подожди! Я хотел спросить тебя еще…

– Ты сможешь сделать это позже, – ответил тот. – Если согласишься стать Гончим. Если же нет, тогда и вопросы ни к чему. Нахор плавно выплыл из пещеры и растаял в пепельном мраке. Лот мгновенно вскочил с колен и ринулся за ним следом. Он выбежал на улицу, оступившись и едва не свалившись с каменистой кручи. Взмахнул руками, восстанавливая равновесие, оглянулся. Тропинка была абсолютно пуста…»

Саша смотрел на Потрошителя, а тот продолжал наблюдать за медленно плывущими по вечернему небу облаками, голубовато-фиолетовыми, с розовыми закатными подбрюшьями. Несколько секунд в палате было тихо, наконец Саша качнул головой:

– М-да. Если вы намеревались удивить меня, скажу честно, вам это удалось. Ничего подобного я раньше не слышал. Очень своеобразная трактовка библейских событий.

– Это не трактовка, а констатация, – серьезно ответил Потрошитель, поворачиваясь к нему. – Так все и происходило на самом деле. Увы, история, – а Библия все-таки историческая книга, – всегда, или почти всегда, рассматривает реально происходившие события в пользу какого-то вполне конкретного лица. Или группы лиц. Понимание имевших место исторических событий, свойственное вашим современникам, по большей части ошибочно и никак не соотносится с действительностью. Впрочем, это тема для отдельной беседы.

– Может быть. – Саша неопределенно выдохнул. – М-да. Правы вы или нет, но… библейская история в вашей интерпретации получается крайне необычной.

– И она еще не закончена, – заметил Потрошитель и снова улыбнулся. – Что же касается необычности… Жизнь вообще крайне необычная штука.

– Тем не менее… – Саша посмотрел на часы и тут же невольно выдохнул: – Мы разговаривали шесть часов? Потрошитель поднял руки:

– Я предупреждал вас. Это очень длинный рассказ.

– М-да… – изумленно протянул Саша. – Теперь у меня появилась возможность оценить ваше предупреждение в полной мере. Саша поднялся, механически протянул Потрошителю руку и… замер в растерянности. Ему, конечно, не следовало этого делать, более того, рукопожатие убийцы выглядело бы довольно двусмысленно. А еще Саша вспомнил о давешнем враче, – точнее, о том, как Потрошитель вцепился в его руку, – и неприятный холодок пополз по его спине. Он испугался того, что сделал. Убийца несколько секунд смотрел на протянутую Сашей руку, затем снова отвернулся к окну.

– Вам пора, – сказал он, осматривая площадь.

– Да, – Саша не без облегчения опустил руку, добавил, пытаясь сгладить неловкость: – Последний вопрос.