Людмила Зарецкая - Там, где твое сердце Страница 17

С одной стороны, мальчишки были зоркими и внимательными, так что вполне могли пригодиться в поисках сокровища. С другой – им могла грозить опасность со стороны неизвестного потомка Ланских, явно задумавшего недоброе.

Кстати, этот парень продолжал проявлять выдумку и упорство. В тот день, когда Лера с Олегом вернулись от Ильи Никитича Золотова, на ручке двери обнаружился пакет, внутри которого лежали невиданной красоты восемь павлиньих перьев.

– Да что ты будешь делать! – Лера в отчаянии посмотрела на мужа. – Как ты думаешь, что он от нас хочет? Ну, не знаем мы, где клад. Почему он считает, что если нам подбрасывать павлиньи перья, то мы догадаемся?

– Еще месяц назад ты не знала о том, что клад вообще существует, – ответил Олег. – Теперь знаешь, что он есть, что в нем и почему твой дед это спрятал. Уже немало. Думаю, рано или поздно паззлы в твоей голове сложатся, и ты сможешь увидеть всю картинку целиком, а значит, сможешь найти изразцы.

– Олег, если так случится, то я выполню волю деда и реставрирую церковь, – твердо сказала Лера. – Я понимаю, что двести тысяч долларов, если твой дед не ошибается, очень бы нам пригодились, но я не буду ничего продавать.

– Мой дед никогда не ошибается, тем более в таких вопросах, – Олег пожал ее локоть и легонько поцеловал в висок. – Я даже не сомневаюсь, что тебе в голову не придет ничего продавать. Ты что?

– Я теперь боюсь, что тот, кто ищет клад, этот самый наследник Ланских, найдет его раньше нас. Уж он-то точно не допустит, чтобы такие деньжищи просвистели мимо. Мы должны его опередить, хотя я ума не приложу, как именно и что мы должны для этого сделать. И знаешь, что самое противное? Он в курсе, кто мы, он знает, где мы живем и что делаем. Мы для него как на ладони. Такое чувство, что он находится совсем рядом и смеется над нами, над нашей неловкостью, растерянностью. А мы не знаем, кто он. Это ужасно – чувствовать себя беззащитной перед неведомым врагом!

– У тебя слишком богатое воображение, родная. – Олег независимо пожал плечами. – Какая тебе разница, кто этот человек? И почему ты считаешь, что он где-то рядом? Помнишь арабскую пословицу «Делай, что должно, и будь, что будет»? Мы должны найти клад, не обращая внимания на то, что его ищет кто-то еще.

– Ладно, – Лера вздохнула. – В выходные повезем Степку с Антошкой к маме, заодно вместе подумаем, где на территории усадьбы дед мог зарыть ящик с изразцами. Думаю, что подходящих мест не так уж много, особенно учитывая, что это было почти тридцать лет назад. Тогда в усадьбе было гораздо меньше построек, так что, думаю, мама сможет нам помочь. Она знает усадьбу как свои пять пальцев.

– Кстати, об усадьбе. – Олег заходил по кухне, меряя ее своими большими шагами, что у него было признаком сильного душевного волнения. – Как ты думаешь, Татьяна Ивановна не будет против, если вместе с мальчишками к ней приедет моя дочь Алена?

– Что-о? – у Леры от изумления даже рот приоткрылся. – Ты хочешь отправить дочку в усадьбу? На все лето?

– Нет, конечно, думаю, она три месяца в сельской глуши может провести только под наркозом, – Олег немного сконфуженно засмеялся. – Думаю, что июня будет вполне достаточно. Потом они с матерью съездят куда-нибудь на море. Чего сидеть в городе, где куча соблазнов, если можно провести время на природе? Шестнадцать лет – опасный возраст. Наркотики, друзья непонятные. А так, может быть, приобщится к прекрасному и Татьяне Ивановне в музее поможет. Наверняка лето – сезон отпусков.

– Да я-то не против, – сказала Лера, – и думаю, что мама тоже. Ее большой души хватит на целый полк детей. Вот только сама-то девочка согласится туда поехать? Ей же это, наверное, совсем неинтересно.

– Согласится, – уверенно сказал Олег. – В конце концов, свежие впечатления еще никому не вредили. У нее сейчас непростой период взаимоотношений с матерью, поэтому она только рада будет сбежать из дому. Поверь мне, я знаю, что говорю. Я же от жены ушел, а не от дочери, так что полностью в курсе того, что происходит в ее жизни.

– Тогда решено, – кивнула Лера. – Я сейчас предупрежу маму, а ты проследи, чтобы Алена взяла с собой правильную одежду. Не открытые сарафаны и модельные лодочки, а шорты, джинсы и кроссовки. И мазь от комаров.

Набрав мамин мобильный номер, Лера с некоторым недоумением вслушивалась в звучащие длинные гудки. Мама не брала трубку, и это было неправильно. Обычно она отвечала сразу или скидывала короткое сообщение, что занята и перезвонит позже. Гудки ввинчивались в ухо, и Лера уже собиралась отключиться, когда Татьяна Ивановна все-таки ответила. Голос был каким-то глухим и снова растерянным.

– Доченька, я не могу сейчас говорить, – сказала она. – Я разговариваю с полицией. У нас убили человека.

Глава шестая

Тринадцать – чертова дюжина

«Если хочешь кому-то что-то доказать, докажи сначала себе».

В усадьбе шумели молодой листвой березы. Ах, как любила Татьяна Ивановна конец мая с его нежными напевами травы и луговых цветов! В воздухе еще не чувствовался летний зной, не висела пыль, поднятая колесами автомобилей на проселочной дороге, ведущей к реке. Природа, как невеста перед свадьбой, была взволнована, невинна и прекрасна в бело-лиловом платье из сирени и кружевной белоснежной черемуховой фате. И в эти дни, напоенные предвкушением лета, Татьяне Ивановне дышалось легче всего.

Отперев тяжелый амбарный замок на входе в барский дом, а затем изогнутым тонким ключиком поколдовав в замке внутреннем, она подошла к пульту охраны и выключила сигнализацию. Неполадки давно были исправлены, и сигнализация исправно работала, не будя по ночам ошибочным сигналом тревоги.

Татьяна Ивановна открыла тяжелые ставни и запустила в прихожую барского дома первые утренние лучики солнечного света. Экскурсий на сегодня не планировалось, то есть дом сможет отдохнуть в тишине. Сама Татьяна Ивановна отдохнуть и не надеялась. В ее планах на день значились несколько совещаний по включению усадьбы Ланских в новые туристические программы, по новым видам выпечки, фестивалю цветов, который она придумала провести в усадьбе в конце июня, а также по бухгалтерской отчетности, которую почему-то срочно запросил областной департамент культуры. Проверок Татьяна Ивановна не боялась, но и не любила.

По дороге в свой кабинет она прислушалась к голосу старого дома. Она всегда слышала его, когда они с домом оставались наедине. Сегодня голос звучал тревожно, словно предупреждая о какой-то неведомой опасности.

– Старый ворчун, – с нежностью подумала Татьяна Ивановна о доме. Последние годы он заменял ей семью – погибшего мужа, умершего отца, выросшую и отдалившуюся дочь. Дом дарил счастье и покой, надежды на будущее и успокоение в старости. Он был ее ребенком, другом, соратником, партнером. Дому она поверяла свои тайные страхи и редкие слезы.

Пройдя в гостиную дома Ланских, она и здесь открыла старинные ставни, закрепив их на стене тяжелыми металлическими крюками. Скользнул по стене шаловливый солнечный луч, успевший первым ворваться в затемненную прохладу гостиной, пробежался по стене, соскочил на пол, метнулся по половицам к статной беленой почке и замер испуганно у ног скрючившегося в углу комнаты мужчины.

Татьяна Ивановна невольно проследила за лучиком взглядом и тоже увидела мужчину, неподвижно лежащего у печи.

– Эй, вам плохо? – громко спросила она, чтобы отогнать подступивший к горлу кислый страх. – Эй, ответьте. Вы кто? Вы живы или нет?

Лежащий не отзывался, и Татьяна Ивановна в отчаянии завертела головой, пытаясь сообразить, кого ей позвать на помощь, и понимая, что ранним утром в доме, кроме нее, никого нет.

Преодолев страх, она подошла поближе, присела на корточки и коснулась плеча мужчины. От этого легкого прикосновения тело вдруг пришло в движение, заставив ее отскочить на безопасное расстояние, и перевернулось на спину. Рука, описав в воздухе дугу, упала на пол с неживым деревянным стуком.

Татьяна Ивановна снова подошла поближе и с замиранием сердца поняла, что перед ней лежит принятый недавно на работу шорник Валька Резвухин. Он был мертв – для того, чтобы это понять, не требовалось медицинского образования. Татьяна Ивановна понятия не имела, как он очутился в запертом изнутри помещении, поставленном на сигнализацию. Ее взгляд скользнул немного выше закрытых Валькиных глаз и запрокинутой головы и уперся в красную лужу уже начавшей сворачиваться крови, которая натекла из страшной прямоугольной дыры в виске.

В старом усадебном доме, где много веков обитали, сменяя друг друга, поколения дворян Ланских, доме, пережившем революцию, коллективизацию, разруху и восстановление, лежал криминальный труп. В доме было совершено убийство.

Сделав это неприятное для себя открытие, Татьяна Ивановна приложила руку ко рту. За ее спиной послышались легкие шаги. Так ходила ее заместительница Марина.