Галина Романова - Амур с оптической винтовкой Страница 17

Диана кивнула. И тут же подумала, что мать ее на Марс бы с удовольствием отправила, лишь бы она была подальше от Ромы. Так лихорадочно собирала вещи дочери, о чем-то пошептавшись с этим дядькой на кухне! Диана, сколько жила, не помнила, чтобы мать так суетилась.

– А как же экзамены? Я готовилась. Я в институт поступить хочу, – напомнила она мужику.

– Когда будут экзамены, отвезем. С охраной! Как дочь президента! – Улыбался он, кажется, по-доброму. – И с институтом решим. Не переживай! Просто тебе сейчас надо какое-то время побыть подальше от всего этого. Чтобы у некоторых нехороших людей не было возможности тобой манипулировать. Ты поспи, дочка, поспи. Ехать долго.

И она задремала, перебравшись на заднее сиденье. Когда открыла глаза, было уже темно. И они ехали через какой-то лес. И сделалось немного жутко. Особенно когда обнаружила, что телефон мобильный исчез из кармана джинсов.

– Его ищешь? – Мужик поднял правую руку с ее мобильником.

– Да. Отдайте!

Она дернулась вперед. Но он уже убрал руку.

– Не нужен он тебе тут, поверь. С матерью будешь говорить, сколько влезет. Больше – ни с кем. Для твоей же пользы. И не переживай ты так. Ты в надежных руках, девочка…

Когда они, проехав через темный лес, выбрались на взгорок и Диана увидала дом в долине, купающийся в лунном свете, она позабыла обо всех своих страхах.

Это было просто какое-то чудо! Дом из сказки, из мечты! Не очень большой, с мансардой, увитый плющом, под черепичной крышей, окна со ставнями. Кольцо живой изгороди, аккуратно подстриженной, ухоженной. Газоны, клумбы. В лунном свете все казалось фантазийным, нереальным, уснувшим по велению злого волшебника. Она, честно, даже рот открыла.

Он заметил.

– Нравится? – спросил, когда они начали съезжать со взгорка.

– Да.

– Вот тут тебе и предстоит пожить какое-то время. Похозяйничать. Справишься? Не побоишься?

– Совсем одной жить?

И тут же подумала, что…

– Нет, конечно, – сразу отсек он все ее мысли о возможном бегстве. – Как я могу оставить тебя одну в такой глуши! Конечно, будет охрана. Но не для того, чтобы контролировать тебя. Делай что хочешь! Готовься к экзаменам, купайся в бассейне, загорай, кушай, спи. Просто я должен быть спокоен, что с тобой ничего не случится. Что ты в надежных руках…

Она еще долго недоумевала, почти до самого утра, больше не сомкнув глаз, что же это за надежные руки такие, в которые мать не побоялась передать ее? Кому она доверила жизнь своей юной дочери? Испугалась, что ее снова станут таскать в полицию за то, что солгала там про Ромку? Диане пришлось все рассказать матери. Той соседи и без нее доложили, когда мать вернулась домой под вечер. И та пристала с расспросами. Пришлось каяться.

В этом причина? Что за благодетель такой? Откуда знает ее семью?

Мужик остановил машину возле входа в дом, куда вела всего одна ступенька. Зажег фонарь под большущим козырьком. Лунный свет сразу съежился, уполз за полосу живой изгороди. Входная дверь – тяжелая, по виду бронированная, распахнулась под нажимом его широкого плеча, из дома пахнуло спертым, нежилым воздухом.

– Тебе придется тут немного прибраться, – проговорил он виновато и включил свет в прихожей.

Диана огляделась. Голые белые стены с красивыми крючками для одежды, освещаемые старинной люстрой с десятью рожками, на полу кафель, по виду напоминающий растрескавшийся мрамор. Наверное, дорогой, подумала она рассеянно и зевнула, проходя за ним дальше в кухню. Тот же кафель на полу. Те же белые стены. На окнах деревянные жалюзи. В центре просторной комнаты стол-остров с встроенной варочной панелью в самом центре и громадной вытяжкой над ним. По одну стену шкафы с рабочей зоной и грудой всякой бытовой техники, которую, кажется, ни разу не использовали. Раковина, большая, с детскую ванночку. Латунные краны. По другую, дальнюю от входа стену, – несколько низких удобных кресел, взявших в кольцо самый настоящий камин. Сбоку от камина на красивой подставке березовые поленья. Ей очень понравилось. И сразу захотелось забраться в кресло. Но только чтобы огонь полыхал в очаге и чтобы… Ромка был рядом. Сердце болезненно сжалось. И она, не выдержав, спросила:

– А Рома? Он знает, где я?

– Рома? – Мужик удивленно поднял лохматые седые брови, смешно ими шевельнул. – Он для тебя что-то значит?

– Да…

Она осмотрела его, снова поражаясь тому, что внешность его кажется ей до жути знакомой. Вот точно где-то видела она эту приземистую крепкую фигуру. Ноги кривоватые, руки сильные, голова седая, лохматая, будто он стригся раз в год.

Где она его видела?

– И что же он для тебя значит? – Мужчина глянул на нее строго.

– Я… Я его люблю, – вырвалось у нее как-то само собой.

Даже матери бы ни за что не призналась. А этому странному человеку, забравшему ее из дома и увезшему за тридевять земель в какую-то глушь, вдруг призналась.

– Сильно люблю. Давно. И думаю, это навсегда. – Она с надеждой глянула на большой двухдверный холодильник. – Там есть что-нибудь?

– А мы сейчас посмотрим, – улыбнулся он вдруг ей тепло, как дочке.

Хотя она не помнила своего отца и не могла знать, как улыбаются отцы своим дочерям. Но видела не раз, как ерошит Ромкин отец ему шевелюру при прощании во дворе или как любовно подталкивает к машине. Отец очень любил Рому. И Рома его тоже. И одному богу известно, что он пережил, когда отец пропал. Одному богу и ей чуть-чуть.

Обе дверцы холодильника распахнулись. Полки были под завязку забиты продуктами.

– Что будешь? – Мужчина достал связку сарделек. – Сварим? Что-то горяченького хочется.

– Сварим, – кивнула она и шумно сглотнула слюну. – И горчички…

– И соуса… – подхватил он почти весело и захлопотал.

Через пятнадцать минут они уселись за стол с тарелками. В блестящей кастрюльке перед ними пыхтели на варочной панели сардельки, в соусниках горчица, кетчуп, на отдельной тарелке тонко нарезанные ломти хлеба. Мужчина выключил огонь, открыл стеклянную крышку, начал таскать из кастрюльки раздувшиеся сардельки огромной рогатой вилкой.

– Ешь! – почти приказал он, сбросив ей три штуки. – Да надо отдыхать. Мне завтра… Вернее, уже сегодня, надо возвращаться. Смену дождусь и уеду.

– Как вас зовут? – спохватилась она, надрезая сардельку, сразу брызнувшую соком.

– Михаил Иванович, – представился он и манерно протянул ей руку. – Михаил Иванович Шелестов.

Она протянул свою ладошку лодочкой:

– Диана. Диана Сергеевна Мосина. – Она смутилась, когда он поцеловал ей руку, сразу начала жевать.

Он тоже отвлекся на еду. И какое-то время они молчали, поочередно обмакивая горячие сардельки то в горчицу, то в кетчуп. Потом он сказал:

– Экзамены у тебя начинаются через пару недель. В институте мне сказали, что тебе достаточно сдать на минималку, и ты уже зачислена по результатам олимпиады. Так?

– Будто бы.

– Две недели… Достаточный срок, чтобы все разрешилось. – Он уставил немигающий взгляд на пустое, гладко вычищенное нутро камина. – Хотя… Пяти лет оказалось мало… Ладно, подумаю, что можно сделать. Ты, главное, не переживай. И сиди тихо, идет?

Диана пожала плечами. Будто у нее был выбор! Был бы, она бы сейчас позвонила Роману и…

– С Ромой не пытайся связаться. Это очень опасно, – предостерег ее сразу Шелестов, будто угадал, о чем она думает. – Отдыхай. Читай. Делай что хочешь…

Когда она проснулась около десяти часов утра в отведенной ей в мансарде комнате, Шелестова уже не было. Его сменили два неразговорчивых парня лет под тридцать. Такие же, как хозяин, невысокие, плечистые, крепкие и коротко стриженные. Один все время находился на улице. Второй торчал в доме, время от времени обходя комнату за комнатой.

– Иди завтракай, – скомандовал тот, что был в доме, когда Диана после душа спустилась на первый этаж.

На завтрак была гречневая каша с молоком, которую она терпеть не могла.

– Кофе сваришь сама, – буркнул парень, держа в руках бутерброд с колбасой размерами с колесо детского велосипеда.

– Я не хочу эту кашу. – Диана капризно надула губы. – Я тоже хочу бутерброд!

– Нельзя.

Кажется, его ее капризы позабавили, но он погасил улыбку где-то глубоко на дне глаз.

– Почему?

– Тебе еще тренироваться.

– Тренироваться?! – Диана изумленно заморгала. – В смысле?! Чем, чем я стану заниматься?

– Тем, чем успешно занималась несколько лет, девочка.

И парень ушел из кухни. А она тут же вспомнила! Вспомнила, где видела седого мужика, назвавшегося Шелестовым. В тире! Он нахваливал ее меткость, когда она без промаха лупила по мишеням. Только был он тогда в армейских широких штанах, в майке, на левом плече красовался широкий шрам. И выглядел он моложе и беспечнее. Не то что вчера, когда за ней приехал. И сегодня ночью, когда ее привез.