Владимир Колычев - Сыщик и вор — братья навек Страница 17

Из зоны он выходил уважаемым вором, «дворянином». Биография у него была в порядке. Не замарал себя сотрудничеством с официальной властью: пионером был по недомыслию, а в комсомоле никогда не числился. И чести своей ничем не запятнал. Молитву «чтил», жил по понятиям, жестоко расправлялся с отступниками. Всего двадцать девять лет ему, и он уже в большом авторитете — еще один шаг, и станет вором в законе. Но шаг этот дается не каждому. Возможно, останется у черты и он. Впрочем, поживем — увидим.

Женя молча сел на переднее сиденье. Это в других странах уважаемому человеку отводится место сзади, с правой стороны. Так безопасней. Но он живет в своей стране, где думают иначе. Коготь покорно устроился сзади.

Он что-то ему рассказывал. Но Женя его почти не слушал.

— Ты у Цирюльника в «шестерках» ходишь? — резко спросил он, когда ему надоела его болтовня.

— Ну, да, — тот даже не обиделся.

Но рта больше не открывал.

Так он и думал. Не чувствуется в этом пацане значительного веса. Ну а так он вроде бы и неплохой. Из него еще может выйти толк. Но об этом он подумал между прочим.

Такси доставило их к городу, откуда поездом можно было добраться прямо до Тригорска.

— У меня уже билеты, — сказал Коготь. — На сегодня…

— Сдай их в кассу, — отрезал Женя. — Закажи на послезавтра. И гостиницу организуй…

Коготь послушно кивнул и исчез.

«Шестерка» есть «шестерка». Хоть при Цирюльнике, хоть при нем. Он не позволит Когтю быть с ним на равных.

Гостиница в городе была одна. Поэтому он мог не бояться, что разминется с Когтем. Впрочем, он вообще ничего не боялся. Даже смерти.

Женя зашел в единственный в городе универмаг. Прямым ходом направился в директорский кабинет. Зашел к заведующему, не спрашивая разрешения. Дверь, как говорится, открыл ногой.

— Вам чего, молодой человек? — подозрительно уставился на него тучный мужчина с хитрыми глазками.

Он был явно раздражен вторжением незваного гостя. Да только скоро недовольство на его лице исчезло.

— Да вот, откинулся я на днях, — сказал Женя, усаживаясь на стул и глядя в глаза хозяину кабинета. — У Хозяина за «решками» за мокруху чалился. В натуре…

В его спокойном голосе чувствовалась непоколебимая уверенность в себе. Его жесткий магнетический взгляд обладал мощной усмиряющей силой. Он надавил им на толстяка, подчинил себе его волю.

— И что? — уже вежливо спросил тот.

— С вашего позволения, я хотел бы приобрести в личное пользование приличный костюм. Я бы не возражал, если бы вы мне предложили Италию или Австрию. Впрочем, меня устроит и ГДР, — Женя уже давно не упражнялся в изящной словесности.

Но хозяина кабинета удивили не его вычурные фразы. Его изумила его наглость. Впрочем, возражать он не стал. Но и своего упустить он не мог.

— Хорошо, только на госцену не рассчитывайте… Сами понимаете, в стране дефицит.

— Без базара…

На складе, в специальном углу, для него отыскался отличный костюм-тройка. Качество отменное и размер тютелька в тютельку. И пару рубах из белого натурального шелка он выторговал. Три галстука взял. А еще дефицитные туфли, германская «Саламандра». Все за двойную цену. Он не скупился.

Весь следующий день Женя приводил себя в порядок. Отоспался, сходил в парикмахерскую. Перед выходом на свободу он отращивал волосы. Но их нужно было привести в приличный вид. В городе был косметический салон. Он и туда не побрезговал сходить. Ему подчистили и подровняли ногти, на лицо положили специальную маску. За годы заключения кожа его лица огрубела, а он хотел возвратить ей былую мягкость.

В день отъезда он дал телеграмму Вале. Пусть встречает. Он скучал по ней. Да, скучал. Пусть и не любил он ее, но она принадлежала ему. Она верно ждала его, на свиданиях и в письмах отогревала его душу. Он не мог обмануть ее ожиданий.

Никто не смог бы определить в нем матерого уголовника, еще два дня назад «топтавшего» зону. Прилично одетый молодой человек, красивый, холеный, ухоженный. Одним своим видом он вызывал доверие. А его скромная дежурная улыбка воспринималась как искренняя.

Он ехал с Когтем в одном купе. Их отношения можно было назвать приятельскими. Ведь он не был фраером. Он из блатных, а значит, свой человек. Но на второй день пути Женя вынужден был подать ему тайный знак. Он должен был сделать вид, что не знает его.

А все потому, что к ним в купе подсел солидного вида товарищ, от которого пахло деньгами. Но где он хранит «лопатник», Женя пока не определил. Или в сумке, или в «дипломате», или в пиджаке, который он повесил на крючок.

— Вы знаете, — с заговорщицким видом, наивно улыбаясь, сказал ему Женя, когда Коготь вышел в сортир, — я везу с собой деньги. И сегодня ночью не сомкнул глаз. Вы видели этого гражданина? — кивнул он вслед своему спутнику. — Уж больно темная личность. Наколка на плече. Явно уголовник. Как бы не случилось чего…

— И мне он показался подозрительным, — легко согласился мужчина.

И невольно метнул взгляд на свой пиджак. Сам того не ведая, он указал Жене, где хранит свои деньги. Его «лопатник» был обречен.

Поезд подходил к какой-то станции. И в это время мужик собрался выйти по нужде.

— Если вы в туалет, то сейчас нельзя, населенный пункт… — вежливо предупредил его Женя.

— Да, ладно, чепуха какая… — грубо отмахнулся он и снял с крючка свой пиджак.

Надевал он его на ходу. Боится оставить деньги без присмотра. Ну да это ему не поможет.

— Я выхожу, — сказал Женя, когда остался наедине с Когтем. — Ты свалишь на следующей станции. Живо дезинфекцию сообрази…

Желательно, чтобы в купе не осталось его отпечатков пальцев.

Мужчина возвращался из сортира, когда поезд уже остановился. Любезно улыбаясь, Женя шел ему навстречу.

За шаг до него он споткнулся и словно бы невзначай оперся на него.

— Я пойду свежим воздухом подышу, — сказал он так, как будто ничего не случилось. — Может, куплю чего. Вы уж будьте добры, если я вдруг опоздаю, нажмите на стоп-кран. Мне нельзя отстать от поезда.

Мужчина посмотрел на него как на идиота. Он отходил от него, усмехаясь. Ага, будет он останавливать поезд ради какого-то придурка! Штраф еще платить… Только он еще не знал, что штраф ему платить было бы нечем.

Валя стояла на вокзале и ждала заветный поезд. И ее радости не было предела, когда она услышала гудок тепловоза. Седьмой вагон остановился как раз напротив нее. Радостно улыбаясь, она смотрела, как выходят из него люди. Но скоро ее улыбка начала тускнеть. Она совсем потухла, когда из вагона вышел последний пассажир. Жени среди них не было.

Обманул, не приехал…

Домой Валя возвращалась в расстроенных чувствах. Переживала она и весь следующий день. И сон не принес ей облегчения. Проснулась она в предрассветный час. Ей показалось, что скрипнула входная дверь. Потянуло сквозняком. Значит, ей не показалось. Так и есть, кто-то открыл дверь.

Она вскочила с кровати, взяла в руки тяжелые мраморные часы со стола и вышла навстречу вору. А больше никто не мог в столь ранний час вторгнуться в ее квартиру. Наверное, отмычкой дверь открыл…

И она не ошиблась. Это был и в самом деле вор. И дверь он открыл ржавым гвоздем. Но только на этого вора руку она поднять не могла.

— Ты что, убить меня хочешь? — Улыбаясь, на нее смотрел Женя.

Красивый, в строгом костюме, солидный. Ну никак не вписывался он в ее представление об уголовниках. Но он был из них. И от этого никуда не денешься. Да только ей было все равно. ч

— Приехал… — выдохнула она.

Она выпустила из рук часы, и они грохнулись на пол. Но она не обратила на это никакого внимания.

В шаге от Жени остановилась. Она не знала, может ли она обнять его? Уместно ли это?

— Ну иди ко мне, чего ты встала?

Он позволил ей обнять себя. И отстраниться не позволил до тех пор, пока не взял ее. Они занимались любовью прямо в прихожей.

Секс с Валей не доставлял ему особого удовольствия. Но на безрыбье, как говорится, и рак рыба. Истосковался он по женскому телу. Сил нет, как истосковался.

— Мне нужна работа, — сказал он ей.

Он лежал в ее постели, на спине, смотрел в потолок. Валя лежала рядом. Нагая, но прикрытая простыней. И правильно, ему не хотелось смотреть на нее обнаженную. Вроде бы все соки он выжал из себя. Но ему хочется еще. Только не с ней. Он бы с удовольствием занялся любовью с другой женщиной, более красивой, сексуальной. Ну не создана Валя для настоящего секса. Впрочем, это неважно. Она ему нужна не для постели.

— Ты собираешься устроиться на работу? — удивилась она.

— А что тут такого?

Работать он не собирался. Но ему нужно было официально где-нибудь числиться. Иначе привлекут за тунеядство. Хоть на год, но за решетку упрячут. Сейчас он у мусоров на виду. А для них любой повод хорош, чтобы от него избавиться.