Светлана Алешина - За тех, кто в морге (сборник) Страница 17

– Да, слышала, – коротко ответила я, еще сама не понимая, как мне относиться к этому звонку и к этому человеку. Не могу сказать, что я была рада его услышать, я же не Маринка, но, сделав над собою усилие, довольно равнодушно спросила:

– Вы звоните по этому делу?

– Ну, почти, – ответил Аяврик. – У нас тут собирается небольшой сабантуйчик или, правильнее было бы сказать, поминальная тризна, одним словом, будем пить в своем кругу. Не хотите принять участие вместе с Мариночкой? Нам всем будет очень приятно, я вас очень прошу… Придете?

Я задумалась.

С одной стороны, для пользы дела было бы весьма неплохо покрутиться среди всех этих магов и волшебников, глядишь, что-то бы и выловилось, но, с другой стороны… Короче, мне очень хотелось после работы приехать домой, спокойно принять ванну и посмотреть телевизор. Я чувствовала, что мне не хватает простых радостей, а экстремальные ситуации как-то поднадоели.

Поняв, что я сомневаюсь, Аяврик принялся откровенно канючить. В этот момент дверь кабинета отворилась и вошла Маринка с подносом в руках, где стояла свежая порция кофе. Я поняла, что, если сейчас начну вежливо отказываться, моя секретарша, услышав, с кем я разговариваю, тут же разверещится, и согласиться мне придется все равно, но уже с большими потерями. Если же я резво прерву разговор, то нет гарантии, что Аяврик не перезвонит и новый разговор состоится все равно в присутствии Маринки. Получалось что в лоб, что по лбу.

Я вздохнула и спросила:

– Когда начало мероприятия?

– В девять, – быстро ответил Аяврик. – Сегодня, к сожалению, детское выступление до восьми. Пока то-се… Одним словом, в девять будут стоять на арене столы и все такое. Так вы придете?

– А как мы туда попадем? – спросила я и, получив подробные инструкции на этот счет, попрощалась до вечера и положила трубку.

– Свидание у тебя, мать? – усмехаясь, спросила Маринка, ставя поднос на стол. – То-то, я смотрю, ты так переволновалась при разговоре со своим любимым майором! Боялась, что он тебя заберет? Эх, молодость, молодость!..

Маринка понимающе покачала головой, а я прямо-таки челюсть чуть не уронила на стол – ну ни фига себе! Сделав выражение лица неприступным, я неторопливо достала из пачки сигарету и, вставая с кресла, спокойно произнесла:

– Ну, свидание, не свидание… Словом, пригласил меня какой-то А-я-врик, – я нарочно произнесла это имя по слогам, словно плохо его помнила. – Пригласил на вечернюю тусовку в цирк. Начало в девять. Даже не знаю, идти или нет…

Мой удар достиг цели. Маринка выпрямилась, ее глаза метнули молнии, расширились, как при виде среднеазиатской гюрзы, и она жалобно воскликнула:

– А я? Оля, а как же я?

Играя сигаретой в пальцах, я многозначительно промолчала.

Некоторых людей иногда не мешает поучить хорошим манерам, и жизнь заставляет меня заниматься этим неблагодарным делом даже в ущерб дружеским отношениям.

– Ты почему молчишь? – спросила Маринка. – Он разве про меня ничего не сказал?

– Про тебя? – я села за кофейный столик и наклонилась над чашкой. – Как хорошо пахнет, это какой сорт, уж не «Маулави» ли твой?

Я налила себе кофе, Маринка плюхнулась в кресло напротив и пронзила меня взглядом.

– Значит, меня не пригласили, – констатировала она и откинулась на спинку кресла. – Ну, конечно, пожилая клоунесса Марго ему симпатичней и привычней. Все понятно!

Я промолчала, хотя какое отношение я имела к клоунессе, не поняла: ведь, по Маринкиному мнению, пригласили меня одну.

Фима откашлялся у своего окошка и негромко спросил:

– Мариночка, а мне можно кофейку?

– Конечно, – ответила Маринка, безнадежно махнув рукой. – Вот так всегда! С Мариночкой общаются, а как продолжать знакомство, то или Марго, или Ольга Юрьевна!

Я чуть по столу кулаком не ударила, как майор Здоренко. Удержалась только потому, что руку стало жалко.

– Что значит – или Марго, или я? Да как ты можешь нас сравнивать?! – возмутилась я.

Маринка не ответила. У нее задрожали губы, потом задрожала чашка в руках. Я поняла, что нужно разрядить атмосферу.

– И вечно ты меня перебиваешь, – проворчала я, – досказать не даешь. Твой Аяврик первым делом спросил про твое здоровье и настроение. – Маринка тут же подняла на меня поразительно спокойные глаза. – А потом приглашал меня как начальника этой конторы и, когда я согласилась, тут же начал упрашивать, чтобы я взяла и тебя с собой.

– Правда? – недоверчиво спросила Маринка. – Не врешь? Так и сказал?

– Уже не помню, – резко ответила я. – Одним словом, если хочешь идти, то будь готова. В девять там начало, а до девяти сделай так, чтобы я больше не нервничала, ладно?

– Ладно, а он правда хочет меня видеть?

Я вздохнула, и Маринка, тут же извинившись, подлила мне еще кофе.

– Фимочка, – обратилась я к своему замечательному адвокату, принципиально не боящемуся майора Здоренко, – ты же не бросишь двух своих знакомых девушек на произвол этих циркачей и снова пойдешь с ними в цирк, ведь правда же?

– С вами каждый день цирк или клоунада, – проворчал Фима, и я поняла, что он, конечно же, составит нам компанию. Никуда не денется.

Через пять минут в моем кабинете снова собралась в полном составе вся редакция, и я повеселила тех, кто не слышал подробностей беседы с майором. Конечно, я пересказала не все его перлы, но и того, что не утаила, было достаточно.

– А вы знаете, Оля, – задумчиво сказал Сергей Иванович, – мне кажется, что господин майор, как бы это помягче выразиться, неровно на вас дышит. Какое у него семейное положение?

– Понятия не имею, – ответила я в удивлении, – никогда не интересовалась, да и мне все равно, если честно.

– Зря ты так безалаберно к этому относишься, Оль, – тут же влезла Маринка, словно ее о чем-то спрашивали. – Я тоже думаю, что у тебя есть шансы стать неплохой майоршей!

Взглянув на нее по-волчьи, я промолчала. Я еще не унижалась никогда до глупых пересудов!

– А кстати! – внезапно вспомнил Ромка. – Тот мужик, который приходил, он с вами так и не переговорил, Ольга Юрьевна?

– Когда же! – сказала я. – А он ушел и ничего не сказал?

– Ничего! – ответил Ромка. – Он даже как-то незаметно исчез. Увидел майора и тут же испарился. Честное слово, словно испарился! Я на секунду отвернулся, а его уже нет. Вот чудеса, правда? А вы его знаете?

– Вчера увидела впервые в жизни, это фокусник, иллюзионист, маг и волшебник по кличке Бимыч, – напыщенно сказала я, чтобы подчеркнуть комичность прозвища.

– Ага, – мрачнея от воспоминаний, проговорила Маринка. – А еще он змей кормит в коробочке.

– В какой такой коробочке? – спросил Сергей Иванович. – С собою, что ли, носит?

– «Лягушонка в коробчонке»? – усмехаясь, вспомнила я детскую сказку. – Нет-нет, та коробка в подвале стоит, да я же вам всем рассказывала историю, как мы выбирались из подвала, забыли, что ли?

– А-а-а! – протянул Ромка. – Так это был он! Тогда понятно, почему он так лихо исчез. Профессия у него такая.

– А почему вы так уверены, что он кормил змей? – спросил Сергей Иванович.

– А кого же, пиявок, что ли? – не поняла Маринка, – они шипели, я сама слышала!

– А вы уверены, что именно шипели, а не шуршали? – настойчиво начал уточнять Сергей Иванович, пристально глядя на меня, и мне кажется, я стала его понимать.

Маринка же, как всегда, все поняла по-своему и сразу же развозмущалась:

– Ну, скажете тоже, Сергей Иванович, – выпалила она. – Мыши шуршат совсем по-другому, они, мерзавцы, тихо шуршат, а это было громко!

– То есть змеи? – улыбаясь, спросил Сергей Иванович, но Маринка уже задумалась.

– Большие змеи, – сказала она уверенно, – типа питона и анаконды. Вот!

– С типом все ясно. Нужно будет уточнить, кого он там кормил, – сказала я. – Может быть, как раз в этом ящике киллер шуршал, замаскированный под питона.

Маринка подумала и твердо заявила, что лазать по подвалам категорически отказывается. Я промолчала, решив, что там будет видно, хотя, конечно, радости в таких исследованиях на самом деле маловато.

Так как в цирк нужно было идти значительно позже окончания рабочего дня, мы с Маринкой и Фимой досидели до шести, затем погрузились в Фимин кабриолет жутко-зеленого цвета и отправились в кафе «Испанский дом» на проспекте Кирова – нужно же было как-то потянуть время.

В кафе Маринка, перемигнувшись со мною, объявила, что так напугалась прошлого своего путешествия по подвальным мирам цирка, что сегодня хочет прийти туда веселой.

– На поминки? – мягко уточнил Фима.

Маринка задумалась лишь на секунду.

– Фима, прекратите, пожалуйста, – сказала она, – мы же знаем, что мужчинам не нравятся угрюмые женщины. Не думаю, что Аркадий Павлович был исключением из правила.

– Ты намекаешь, что после смерти у него вкусы не должны были измениться? – тихо спросила я и зажала рот рукой, потому что почти уже не могла сдержать смех. – Ну ты, мать, даешь!