Этьен Годар - Профессионал. Мальчики из Бразилии. Несколько хороших парней Страница 17

Девушка в кимоно, присев, изобразила счастливую улыбку и, взяв шляпу у человека в белом, потянулась было за его чемоданчиком. Тем не менее, он отстранился от нее и обратился к стройному молодому японцу, который приветствовал его улыбкой и низким поклоном.

— Мое имя Аспьяцу, — сообщил он на португальском языке с твердым немецким акцентом. — Для меня зарезервирован отдельный номер.

На вид ему было лет шестьдесят с небольшим, если судить по короткому ежику седоватых волос, живым карим глазам и аккуратно подстриженным усикам, тоже тронутым сединой.

— Ах, сеньор Аспьяцу, — воскликнул японец, пользуясь своей версией португальского. — Для вашей встречи все готово! Будьте любезны проследовать вот сюда. Наверх, по ступенькам. Я уверен, вы будете удовлетворены при виде наших приготовлений.

— Я уже удовлетворен, — улыбаясь, сказал человек в белом. — Пребывание в этом городе уже доставляет удовольствие.

— Вы живете в сельской местности?

Человек в белом, следовавший по лестнице вслед за блондином, со вздохом кивнул.

— Да, — сухо сказал он. — Я живу в сельской местности.

За ним следовал брюнет, а японец замыкал шествие.

— Первая дверь направо, — сказал он внизу. — Не соблаговолите ли снять обувь перед входом.

Остановившись перед дверным проемом, блондин заглянул в него, а, потом опираясь о дверной косяк, стянул обувь. Человек в белом поставил свои белоснежные туфли на коврик перед входом, а блондин присев на корточки, отстегнул золотые пряжки своих мокасин. Блондин, небрежно отодвинув туфли, вошел в помещение светло-зеленой окраски, оставив за собой распахнутой дверь с затейливой резьбой. Японец полуприседая, проследовал за ним.

— Наш лучший номер, сеньор Аспьяцу, — сказал он. — Очень красивый.

— Не сомневаюсь, — человек в белом придерживался рукой за косяк, аккуратно снимая вторую туфлю.

— И к семи часам будет доставлен наш «Императорский обед» с пивом, горячим сакэ и сигарами после десерта.

Блондин стоял в дверях. Его лицо было отмечено небольшим белым шрамом; на одном из ушей не было мочки. Кивнув, он отступил в сторону. Человек в белом, который, лишившись каблуков, стал еще меньше ростом, вошел в комнату. Японец последовал за ним.

В комнате было прохладно и хорошо пахло, стены были обтянуты светло-зеленым шелком и такого же цвета были разбросанные по полу татами. В центре стоял невысокий продолговатый стол черного дерева, на котором выделялись тарелки тарелки и чашки; вокруг стола были три бамбуковых стула, по три с каждой стороны стола и один во главе его. С правой стороны комнаты находился еще один низкий столик, на который были водружены два электрокамина. Другая сторона была украшена акварелями в черных рамках.

— Для семи человек места достаточно, — сказал японец, указывая на центральный стол. — И вас будут обслуживать наши самые лучшие девушки. И к тому же самые хорошенькие. Улыбнувшись, он многозначительно приподнял брови.

Человек в белом, указывая на раскладную ширму, спросил:

— А что за ней?

— Еще одна отдельная комната, сеньор.

— Она заказана на сегодня вечером?

— Пока ее никто не резервировал. Но, возможно, она кому-нибудь понадобится.

— Тогда я ее занимаю, — жестом человек дал понять блондину, чтобы тот убрал ширму.

Посмотрев на того, японец перевел взгляд на человека в белом.

— Это помещение для шестерых, — сказал он. — Порой там бывает и до восьми.

— Конечно, — человек в белом прошелся в дальний конец комнаты. — Я оплачу и обед на восемь человек.

Он нагнулся, изучая электрокамин, стоящий на столике. В боковом кармане брюк обрисовался контур толстого бумажника.

Блондин отодвинул ширму; японец поспешил то ли помочь, то ли уберечь ширму от повреждения. Задняя комната была зеркальным отображением первой, если не считать, что плафоны на потолке были черного цвета, а стол был подготовлен на шестерых человек; по два стула с каждой стороны и по одному по торцам; японец смущенно улыбнулся с другого конца комнаты.

— Я попрошу вас внести плату, если только кто-то закажет ее, — сказал он, — и всего лишь разницу между тем, сколько мы берем за номер внизу и наверху.

Человек в белом, изобразив удивление, сказал:

— Очень любезно с вашей стороны. Благодарю вас.

— Прошу прощения, — обратился к японцу черноволосый. Он стоял вне пределов комнаты, его темный костюм был в складках, а круглое мясистое лицо блестело испариной. — Можно ли как-нибудь закрыть вот это? Он говорил по-португальски с бразильским акцентом и показывал себе за спину на восьмиугольный дверной проем.

— Это для девушек, — охотно объяснил японец. — Чтобы они видели, когда вы готовы к смене блюд.

— Все в порядке, — сказал брюнету человек в белом. — Вы будете снаружи.

— Я подумал, что он мог бы… — сказал черноволосый, смущенно пожав плечами.

— Все более, чем удовлетворительно, — сказал человек в белом японцу. — Мои гости явятся к восьми часам и…

— Я провожу их наверх.

— В этом нет необходимости; один из моих людей будет внизу. И после обеда мы проведем тут небольшое совещание.

— Если вам угодно, вы можете оставаться вплоть до трех часов.

— Я надеюсь, что в этом тоже не будет необходимости! Час нас вполне устроит. А теперь, будьте любезны, принести мне стаканчик красного «Дюбонне» со льдом и ломтиком лимона.

— Да, сеньор, — японец поклонился.

— И можно ли прибавить тут света? Я собираюсь почитать, ожидая гостей.

— Прошу прощения, сеньор, это все, что у нас есть.

— Как-нибудь справлюсь. Благодарю вас.

— Это я благодарю вас, сеньор Аспьяцу, — японец еще раз отдал поклоны всем присутствующим — низко блондину и суховато черноволосому — и быстро покинул комнату.

Брюнет, закрыв за ним дверь, встал лицом к ней. Высоко подняв руки и согнув пальцы, он прошелся, как по клавиатуре, по верхней кромке косяка. Затем медленно развел руки по сторонам его.

Человек в белом, отойдя, остановился спиной к дверному проему, пока блондин, присев на корточки, осматривал тыльную поверхность столешницы. Промяв расписанные белым и коричневым подушки на стульях, он снял их с бамбуковых сидений и отбросил в сторону. Собрав воедино все татами, он тщательно промял травянистую структуру каждой из них.

Встав на колени, он засунул голову под стол и внимательно осмотрел каждую из ножек. Пригнувшись еще ниже, вывернувшись, он внимательно осмотрел все детали столешницы, обращенной к полу.

Покончив с этим, он вылез из-под стола и привел стулья в прежний вид, придав каждой из спинок тот угол, что и был задан им раньше, после чего пригляделся к ним с тыльной стороны.

Человек в белом прохаживался по комнате, расстегивая пиджак. Поставив было свой чемоданчик на пол, он осторожно поднял его и пристроил на подлокотнике кресла, и сел сам, вытянув ноги в специальном углублении под столом.

Блондин поправил спинку сидения.

— Danke, — сказал человек в белом.

— Bitte, — ответил блондин, после чего занял место у стенки рядом с дверным проемом.

Человек в белом стянул перчатки, с удовольствием рассматривая стол перед собой. Черноволосый с воздетыми руками медленно, боком, продвигался к дверному проему между двумя помещениями, неторопливо исследуя каждый сантиметр плинтуса.

Раздался легкий стук в двери; блондин повернулся в ту сторону, как и черноволосый, тут же опустивший руки. Прислушавшись, блондин открыл двери, пропустив официантку в розовом кимоно, которая, отпуская поклоны, доставила в комнату поднос. Ее ножки в белых носках прошуршали по татами.

— Ага! — с удовольствием воскликнул человек в белом, складывая перчатки. Выражение энтузиазма на лице тут же покинуло его, когда женщина, склонившись перед ним, взяла со стола салфетку и палочки для еды. — И как же тебя зовут, дорогая? — с наигранной веселостью спросил он.

— Цуруко, сеньор, — официантка опустила поднос.

— Цуруко! — широко открытыми глазами он посмотрел на своих спутников, словно приглашая их разделить свое удивление при таком неожиданном открытии.

Официантка, поставив напиток, поднялась из полусогнутого положения и сделала шаг назад.

— Пока не появятся мои гости, Цуруко, я не хочу, чтобы меня беспокоили.

— Да, сеньор, — повернувшись, она на полусогнутых ногах покинула комнату.

Блондин закрыл за ней двери и занял свое место около них. Черноволосый, повернувшись, продолжил исследование обшивки.

— Цу-ру-ко, — сказал человек в белом, подтягивая к себе поближе кейс. По-немецки он продолжил:

— Если она считается хорошенькой, что тогда представляют собой другие?

Блондин лишь насмешливо хмыкнул.

Человек в белом кончиком пальца набрал номер на кодовом замке чемоданчика и откинул его крышку. Положив в него сложенные перчатки, он порылся среди пачек бумаги и конвертов, и извлек из их гущи тонкий журнальчик — «Ланцет», английский медицинский журнал. Он положил его на стол рядом со своей тарелкой. Рассматривая обложку, он вынул из нагрудного кармана потертый очешник, и извлек из него очки в черной оправе. Расцепив дужки, он водрузил их на нос, вернул очешник на место и разгладил аккуратно подстриженные усики. Кисти рук у него были маленькие, розовые и чистые, как у младенца. Из другого внутреннего кармана появился плоский золотой портсигар, на котором была выгравирована длинная надпись.