Борис Кригер - Южные Кресты Страница 17

Новая Зеландия не имела никакого отношения к этим разборкам и хотела поскорее избавиться от неудобных гостей.

Чтобы не отвечать Израилю на его шантаж и тем самым не скомпрометировать себя, решили вместо ответа просто вытолкнуть израильских шпионов из страны, да поскорее.

Их срочно привезли в зал суда и устроили скороспелый фарс.

– Как вы можете объяснить ваши действия? – задал вопрос судья, на что Ицик ответил:

– Благотворительная деятельность. Мы пытались помочь мистеру Мак-Дарсену исключительно на основании гуманных побуждений. Мистер Мак-Дарсен ведет весьма замкнутую жизнь, и мы хотели в качестве сюрприза приобрести для него морской круиз с заходом в порты Австралии и Индонезии.

– Почему же вы прикрепили вашу собственную фотографию на прошение о заграничном паспорте?

– У нас просто не было под рукой фотографии самого мистера Мак-Дарсена. А затягивать с круизом мы не хотели… Зима в этой части света – самый лучший сезон для путешествий. Да и как мы могли достать фотографию мистера Мак-Дарсена? Ведь тогда бы не получилось сюрприза! А пользоваться обманными способами мы не хотели, потому что уважаем закон.

– Как вы сами квалифицируете свои действия? – спросил судья.

– Возможно, нам не следовало делать то, что мы сделали без согласия самого мистера Мак-Дарсена, но тогда бы не получилось сюрприза… Мне кажется, речь идет о недоразумении…

– Работаете ли вы на какую-либо разведку мира? – неожиданно строго спросил судья.

– Разумеется, нет! – был ответ израильтян.

– Вы хотите что-нибудь добавить в свое оправдание? – спросил судья перед тем как удалиться для вынесения приговора.

Коби очень хотелось рассказать трогательную историю про бедную Генриетту, но он понимал, что эта история здесь совсем ни к чему, хотя и вряд ли повредит. Израильтянам уже доложили через адвоката, что Центр побеспокоился подготовить почву для их освобождения, и поэтому даже если бы Ицик публично назвал судью идиотом, результат процесса был бы тем же…

Судья присудил израильтянам самую мягкую меру пресечения – шесть месяцев тюрьмы, которые они уже отбыли в течение своего предварительного заключения, и поэтому Ицик и Коби были высланы из страны через несколько дней после суда.

Теперь, как уже говорилось, лейбористской партии нужно было придумать продолжение антиизраильской кампании, и дело Вечнова показалось наиболее подходящим.

Сам Вечнов не стремился связываться с израильскими представителями. Как только он понял, что его обвиняют в использовании фальшивых израильских паспортов для контрабанды людьми, он решил, что будет целее, если не станет посвящать израильское консульство в эту темную историю. Тем более, что оказалось, что паспорта не просто фальшивые, – они были изготовлены на бланках паспортов определенной серии, которые были похищены в Израиле в 2003 году. Так что подключение израильских властей могло грозить еще большими неприятностями, например дополнительным сроком в израильской тюрьме по освобождении из новозеландской.

Еврейская община Новой Зеландии сразу отмахнулась от Семена Вечнова, заявив, что в настоящий момент антиизраильские настроения настолько сильны, что они не станут защищать какого-то контрабандиста живым товаром. Повсюду громили еврейские кладбища и в воздухе носились нацистские лозунги…

Таким образом, Вечнов оказался весьма удобной мишенью, потому что никто не собирался за него заступаться, а возможность показательного процесса над израильским «мафиози» была очень перспективной.

Дома у Сени разыгрывался отдельный спектакль, и если в Новой Зеландии жанр его можно было определить как «горький фарс», то в Израиле иначе как трагедией происходящее назвать было нельзя. Дома никто не понимал, что произошло, жена обвиняла Сеню во всех смертных грехах, начиная с простого непослушания, родители прощались с Сеней навсегда.

Вечнов вынужден был заниматься не своим благополучием, а успокаивать родных. По голосу жены Сеня понимал, что она постоянно пьяна, и это только распаляло ее злость и приносило Вечнову дополнительные муки. Ведь у него в Израиле двое маленьких детей… с вечно пьяной матерью.

Утром в день судебного заседания Сеню выпустили из клетки рано – умыться и поесть. Но какое там поесть, когда тошнит и пробирает понос!

Было прохладно, и на нем была хорошая курточка, купленная в Киеве за немалые деньги.

Дальше – наручники, камера сортировки и кузов минибуса со следами окурков, надписями и засохшей кровью. Сеню застегнули вместе с русым крепышом, похожим на Сеню телосложением, но с отвратительной рожей. Напротив посадили индуса и какого-то нездорового вида мужика, на лице которого читалась вся история его тюремного прошлого.

Через несколько минут началось представление. Сначала двое, сидящие напротив Сени, пытались обобрать тощего индуса, сняли с него часы, обручальное кольцо и свитер. Сенин сосед уставился на его куртку и заявил:

– Снимай!

Вечнов сказал ему:

– Отвали!

Тогда крепыш начал лупить Сеню локтем, тот поначалу пытался увернуться, а потом, как мог, стал отвечать на удары.

На сотый удар и в сотый раз произнесенное «отвали» сосед, видно, устал и немного успокоился. Конечно, Сеня не мог избить его – сосед был физически сильнее, а напротив сидели его разыгравшиеся приятели. Но в итоге потасовки это быдло заявило, что ему нравится Сенин стиль поведения, а Вечнов – с разбитым ухом, губой и глазом, но в своей куртке – вошел в клетку ожидания суда.

Находясь в легкой контузии, Сеня сообщил своему адвокату, что его избили и что он с трудом соображает. Адвокат ответил, что можно отложить заседание, но Вечнов попросил поскорее решить вопрос, потому что не было никакой гарантии, что его не побьют и в следующий раз.

Вот в таком виде Сене пришлось предстать перед судом.

Он мучительно размышлял, следует ли ему признать себя виновным, или нет. Сеня был уверен, что не совершил ничего такого, за что его действительно могли бы осудить. Кроме того, он видел, что несознающихся все время отправляют на доследование, и они дожидаются суда по году и больше. Кроме того, насколько ему было известно, в обвинении говорилось только о помощи хохлам, а конкретно ему вменялось обучение хохлов ивриту, покупка билетов и помощь в заказе гостиниц. В этих действиях, которые отрицать было практически невозможно, Сеня не видел ничего криминального. Ну кто мог подумать, что всю эту ерунду можно объявить преступлением века?

Глава 15

Сеня в стране чудес

«Королева против Вечнова», – прозвучали официальные слова начала уголовного иска, и Сеня подумал, что стал героем «Алисы в стране чудес».

«Только про меня надо будет написать книжку «Сеня в стране чудес». Жаль, Кэрролл не дожил до такого славного часа! Надо же, какая я важная персона, что у Ее Величества лично со мной имеются разборки!» – подумал Сеня и усмехнулся. Казалось бы, ситуация плохо подходила для сарказма, по крайней мере с его стороны, но в арсенале Сени ничего, кроме сарказма, больше не оставалось, и он не смог устоять и вспомнил детскую книжку про Алису, впрочем, с такими недетскими поворотами сюжета… «Скорее бы кончили судить и подали угощение! – припомнил Вечнов мысли Алисы. – Вот и меня скорее бы кончили судить…»

Процесс только начинался, и поэтому у Вечнова особых надежд на быстрое его завершение не было, и он, как и Алиса, начал смотреть по сторонам, чтобы как-то скоротать время.

Раньше Сеня никогда не бывала в суде, хотя и читал о нем в книжках. Ему было очень приятно, что почти все здесь было ему знакомо.

«Вон судья, – сказал про себя Сеня. – А это места для присяжных, – подумал он, – а эти двенадцать существ, видно, и есть присяжные, – ему пришлось употребить точно то же слово «существа», что и Алисе, потому что рожи у присяжных показались Сене похожими на зверюшек и птиц.

Присяжные меж тем что-то быстро строчили.

– Что это они пишут? – шепотом спросил Вечнов у адвоката. – Ведь суд еще не начался… Что же, присяжные записывают свои имена? Боятся, как бы не забыть их до конца суда? – пошутил он, опять же следуя традиции всех попадающих под суд в стране чудес.

Адвокат не понял шутки или сделал вид, что не понял.

– Это не присяжные. Это журналисты! – недовольно ответил он.

А судья вдруг строго произнес:

– Не шуметь в зале суда!

Сеня замолчал.

«Воображаю, что эти журналисты там понапишут до конца суда! – подумал он и пощупал нос, не сломан ли. Побои удивительно отвлекают от торжественности момента. – Интересно, а что сейчас делает королева? Вот ведь, наверное, почивать изволит в своей королевской постельке и не знает, что от ее имени эти квакающие ублюдки собираются осудить ни в чем не повинного человека…»

То, что все бывшие доминионы Великобритании по-прежнему считают английскую королеву главой своих государств, звучит несколько непривычно и старомодно для постороннего, особенно когда дело доходит до суда и в заглавии иска ставится старинная, давно утратившая всякий смысл фраза «Королева против…». Эта фраза превращает любое судебное заседание в подобие горького фарса с точки зрения постороннего. А Сеня Вечнов и чувствовал себя именно таким посторонним. Ему припомнился «Посторонний» Камю, и в душе внезапно разлился тревожный, шипящий по краям мрак… Много лет назад эта книга, которую он случайно прочел, произвела пренеприятнейшее впечатление. И вот теперь нехитрый сюжет снова пришел на ум. Главный герой Камю – человек, не желающий оправдываться. Он предпочитает то представление, которое люди составили о нем, и умирает, приговоренный к смертной казни, довольствуясь собственным сознанием своей правоты. «Нет уж! – сказал себе Сеня. – Меня не устраивает роль постороннего…».