Чингиз Абдуллаев - Фактор страха Страница 17

— И смотри не лопухнись, как это с тобой часто бывает, — напутствовал его Георгий.

Павлик кивнул и вылез из автомобиля. Три машины быстро отъехали. Павлик пересел в свой «Мерседес».

— Поехали домой, — приказал он водителю.

Достав фотографии, стал внимательно их рассматривать и подумал: жалко, Фанилина убили, настоящий жеребец был. И дамочка что надо. Голая она лучше, чем одетая. Надо же, что вытворяет в постели. Павлик и представить себе такого не мог. Он платит девочкам по двести баксов, а они ничего не умеют. Жаль, Георгий не разрешил трогать эту бабу. А то бы он попробовал.

— Поворачивай, — приказал он водителю, — поедем в наш клуб, девочек снимем. Будем гулять до утра. И найди Саню. Пусть поищет, у кого из наших есть немецкая виза. Надо срочно фотографии переправить.

Москва. 10 мая

В первой половине девяностых в городе не осталось почти ни одного такси, но во второй половине мэрия постепенно наладила работу этого вида транспорта, и шашечки снова появились на улицах столицы. После августовского кризиса проезд на такси сильно подешевел к неудовольствию водителей и к радости пассажиров. Дронго поймал машину, ночью это было несложно, и поехал к Сиренко. Всю дорогу он сидел мрачный и то и дело торопил водителя. Уже подъезжая к дому, он позвонил Романенко, уточнил номер квартиры. Всеволод Борисович сообщил, что уже выезжает вместе со своей группой, и попросил Дронго ничего не предпринимать до их появления.

Поработав в московском уголовном розыске несколько лет, Галина Сиренко получила звание майора милиции. К группе Всеволода Борисовича она была прикомандирована еще в прошлом году для расследования хищений в Минтопэнерго. Месяца полтора назад она познакомилась с Дронго, помогая ему в поисках Труфилова.

Он оценил и ее дисциплинированность, и надежность. Но была в их отношениях некоторая натянутость. Женщина явно симпатизировала ему, но он не мог ей ответить взаимностью. Именно благодаря Гале Сиренко удалось выйти на группу бандитов, похитивших дочь Эдгара Вейдеманиса. Работай она на противную сторону, этого не случилось бы. Просто в голове не укладывалось, как могла она пойти на предательство. Дронго угнетало ощущение собственной беспомощности в сложившейся ситуации. Если это не фатальное совпадение, значит, именно она выдала место и время вылета Труфилова, она послала Бергмана в тюрьму выручать Ахметова.

В такое не хотелось верить. Но факты говорили сами за себя. Дронго стало душно, и он расстегнул воротник на рубашке, хотя терпеть не мог небрежного вида.

Дронго вспомнил, что Галя жила одна. И тут спохватился, что не взял оружия. Впрочем, пистолетом он почти никогда не пользовался, справедливо полагая, что для эксперта голова важнее, чем оружие.

Он остановил машину, не доезжая до дома, расплатился с водителем и смотрел вслед отъезжающей машине, пока она не свернула на соседнюю улицу. И лишь после этого пошел к дому, где жила Сиренко. Дронго знал, что она получила благодарность от руководства за операцию по освобождению заложников в апреле этого года. Знал, что она неплохо стреляет, что она настоящий профессионал. И он не мог, не хотел верить в ее виновность.

Поверить означало не просто расписаться в собственной недальновидности, но и пересмотреть многие версии, появившиеся в ходе расследования. Размышляя, Дронго не заметил, как подошел к дому. Это была типовая девятиэтажка, грязноватая, с потрескавшейся местами штукатуркой, с выбитым на третьем этаже стеклом, где наверняка собирались делать ремонт. В общем, обычный дом в одном из отдаленных районов Москвы. Кажется, Романенко сказал, что квартира на последнем этаже. Дронго огляделся и вошел в подъезд. Здесь не было даже кодового замка на двери. Вернее, когда-то был, но его вырвали вместе с мясом. Везде грязь, на полу окурки, остро пахнет мочой. Видимо, сюда частенько захаживали бомжи.

Лифт не работал, и Дронго пришлось подниматься пешком. Время приближалось к одиннадцати. На шестом этаже в одной из квартир веселье было в самом разгаре: шум, музыка, громкие голоса. На восьмом Дронго едва не налетел на мальчика с собакой, которая тут же облаяла Дронго, порываясь броситься на него. Мальчик с трудом ее удержал.

Почему-то с четвероногими у Дронго не получалось контакта.

На девятом этаже стояла тишина. Дронго прислушался. Ни звука. Нет, где-то тихо работал телевизор. До приезда Романенко оставалось плюс-минус минут пятнадцать. Если, конечно, Всеволода Борисовича не задержат какие-нибудь непредвиденные обстоятельства.

Дронго позвонил, напряженно прислушиваясь. За дверью послышались быстрые шаги, кто-то посмотрел в глазок. И он услышал взволнованный голос хозяйки.

— Сейчас. Сейчас открою. Не ожидала вас так поздно…

Да, действительно поздно. Дронго с горечью усмехнулся. Много лет назад он был в Минске и случайно познакомился там с двумя молодыми женщинами. Тоже в позднее время, чем-то они привлекли его внимание. Одна, в темной кожаной куртке, была постройнее, другая, в кожаном плаще, пополнее. Почему-то они ему понравились. Позже он понял почему. У обеих были удивительные глаза. В них Дронго прочел силу и слабость, решимость и сомнения. Они были без комплексов и легко пошли на знакомство, хотя не искали его. В них была некая цельность, которую Дронго так ценил в людях.

Они проговорили несколько часов. Дронго тогда только оправился от ранения. Минск ему понравился. Большие проспекты, прекрасные люди, казалось, излучавшие доброту. Возможно, в самом характере белорусов была заложена эта доброжелательность, эта легкость в общении. Ничто не ожесточило этих людей: ни многочисленные войны, ни колоссальные потери во время Великой Отечественной, ни Чернобыль, нанесший Белоруссии страшный удар. Здесь всегда было неуютно экстремистам всех мастей, а убедить белорусов отречься от своего прошлого вообще не представлялось возможным. Они были консервативны в хорошем смысле этого слова, не хотели менять свой уклад жизни и отстаивали свое право на счастье. Дронго и до этого бывал в Белоруссии, но именно в тот приезд, летом девяносто первого, по-настоящему полюбил этот прекрасный город, восставший из руин, и его жителей.

Утром Дронго должен был улететь. Женщины проводили его до гостиницы, и только тут Дронго с удивлением узнал, что его новые знакомые — офицеры милиции. Они долго и тепло прощались. А на рассвете он поехал в аэропорт… Воспоминания молнией пронеслись в голове, пока Галина открывала дверь. Предстоял нелегкий разговор.

Она жила достаточно скромно, как и любой честный офицер милиции, рассчитывающий только на зарплату. Женщина была явно смущена столь поздним визитом. Она едва успела привести себя в порядок, надеть темные брюки и темную блузку и причесаться. У нее были светлые, коротко остриженные волосы, темные глаза, тонкий нос и маленький рот. В свои тридцать четыре она успела около одиннадцати лет проработать в уголовном розыске, пройдя путь от младшего лейтенанта до майора. Причем звание майора получила досрочно.

— Что-нибудь случилось? — встревоженно спросила она. В глубине души ей хотелось поверить в невозможное, но она знала, что мечте ее не суждено сбыться. У него была любимая женщина где-то за рубежом.

— Пока ничего не могу сказать, — честно ответил Дронго, проходя к столу и тяжело опускаясь на стул.

— Я принесу вам кофе, — она направилась к кухне.

— У нас мало времени, — удержал он ее за руку, — садитесь, Галина. Мне нужно с вами поговорить.

Она удивленно взглянула на него, села напротив.

— Мы знакомы всего полтора месяца, — начал Дронго, — но я уже успел оценить по достоинству и ваше мужество, и ваши деловые качества. Поэтому расскажу все, как есть, без обиняков. Вы, офицер милиции, прошли не одно испытание. Буду с вами откровенен. Скажите, кому вы рассказали о поездке Труфилова в Берлин?

— Что? Как вы могли такое… — она осеклась, взглянула на Дронго, потом тихо спросила: — Почему вы решили, что это я выдала Труфилова?

— Вы же знаете, что его сегодня утром убили.

— Знаю, — кивнула Галина, — но при чем тут я? О визите Труфилова в Берлин знали сотрудники группы Романенко. Знали в ФСБ, откуда прислали двух офицеров сопровождения. Почему вы считаете, что это именно я выдала Труфилова? Вам не кажется, что ваши подозрения оскорбительны?

— Да, вы правы, — печально ответил Дронго. — Но неужели я приехал бы просто так?

— У вас есть какие-нибудь факты? — зло, с некоторым надрывом спросила она.

— Есть, — ответил Дронго. Он видел, что она нервничает, но не мог поверить в ее предательство. Не хотел верить.

Она прикусила губу и смотрела на него со все возрастающим напряжением.

— У нас нет времени на разговоры, — произнес Дронго.

— Мы с Всеволодом Борисовичем решили проверить всех сотрудников группы, а для этого он рассказал каждому, в том числе и вам, что Рашит Ахметов готов дать показания. Причем время допроса Ахметова всем указал разное. Адвокат Ахметова — Давид Самуилович Бергман — появился в тюрьме в указанный вам час и стал требовать, чтобы его пропустили к подзащитному, поскольку допросы в столь позднее время запрещены. Хотелось бы думать, что это совпадение. Два совпадения в один день. Вы можете меня в этом убедить?